Былой войны разрозненные строки - Ефим Гольбрайх

Ели и трупы…

После смерти отца решили эвакуироваться. 12 апреля сорок второго года пошли, вернее приползли, на сборный пункт. Уже возле машины, на которую грузили эвакуировавшихся, умерла молодая женщина. По ней ползали два малыша и все звали: «Мама, мама…». А мама молчала. Этого не забыть.

Переправились через Ладожское озеро на станцию Кабона. Там почти неделю ждали эшелона. Как остались живы — одному богу известно. Ели папиросную бумагу. Каждый день машины вывозили штабеля трупов. Эшелон ехал три (!) месяца, пока добрался до Татарии. Разгрузились в городе Бугульма, там посоветовали ехать в село Акташ. Везли на подводе. Рано утром встретилась группа женщин-колхозниц, шедших на работу. Когда они увидели похожих на живые трупы людей, грязных, оборванных, умирающих — обступили телегу и все продукты, которые они взяли с собой в поле, отдали им. Такие они были страшные. Вокруг были хорошие, добрые люди, расселили, накормили, приютили. Затем перевезли в деревню Нолинку Сестра пошла работать на овощи, а Женяна молочную ферму. От бескормицы и болезней начался падеж скота. Женя свежевала умерших животных, запрягала лошадь, грузила шкуры и отвозила в Акташ.

Вскоре Женя записалась на курсы медсестер, но потом передумала и попросилась добровольцем на фронт. 7 июля 1943 года ее направили в Казань, где формировался 1874-й МЗАП — малокалиберный зенитно-артиллерийский полк ПВО. Командовал полком еврей Хавин Семен Михайлович.

Полк предназначался для защиты от немецких бомбардировщиков железнодорожных станций и узлов. Бахмач, Нежин, Конотоп, Прилуки, Сумы, Шостка — всего не упомнишь. Сначала Женя была подносчиком снарядов, но, благодаря хорошему почерку и знакомству с бухгалтерией, ее вскоре взяли писарем в ПФС — продуктово-фуражный склад.

Но еще до этого, в один из сильнейших налетов, когда все кругом смешалось с землей, ей довелось участвовать со своей батареей в отражении налета и они сбили вражеский бомбардировщик. Вот было радости!

Приходилось подменять и телефонистку в штабе полка. Однажды в ее дежурство поступила страшная телефонограмма: командир одной из рот застрелил семнадцатилетнюю девушку за то, что она, якобы, не сразу выполнила приказание. Его отправили в штрафную роту, а ее матери послали обычную похоронку: «Пала смертью храбрых…».

Вообще, самодуров было достаточно. Таким был и ее непосредственный начальник Барчугов Анатолий. Как-то швырнул ей в лицо накладную: «Перепиши!». — «Здесь все правильно, — сказала она». — «Ах, ты еще мне возражаешь! На гауптвахту!». — Вызвал солдата и повели, но, не доходя до ямы, где размещалась гауптвахта, остыл, передумал: «Отставить!».

В Черновцах (тогда говорили «Черновицы») поселились за вокзалом, где раньше жили румыны. Из страха перед советской армией они побросали дома, вещи. Стояла осень — в садах полно фруктов: груши, яблоки, сливы, видимо-невидимо вишен.

В затишье стали заниматься художественной самодеятельностью. Женя пела, танцевала, в полку ее любили. Был в полку замечательный человек, начальник химчасти Петр Алексеевич Кучинский — он был душой всего этого дела. После войны он осел в Черновцах и преподавал там в университете. Танцы ставил Виктор Смороцкий — до войны солист одного из киевских ансамблей.

В полку Женя познакомилась со своим будущим мужем Дионисием Яковлевичем Литвиновым — начальником связи полка. Вскоре они поженились. После войны он служил в Киевском Военном Округе: Корсунь-Шевченсковский, Евпатория, Васильков и, наконец, Киев. Муж вышел в отставку в чине подполковника, но, к сожалению, долго не прожил, и скончался едва перевалив за шестьдесят.

Но говорят беда не приходит одна. Ее ждала и другая трагедия. Не дожив до сорока лет умерла ее старшая дочь… Ее сын, внук Жени, женился, собирался устроить свою личную жизнь и зять.

И она уехала в Израиль к младшей дочери, которая давно ее звала.

Литвинова Евгения Михайловна, 1921 года рождения, награждена орденом Отечественной войны 2-й степени, памятными и юбилейными медалями. Все награды отобраны при выезде в Израиль. Репатриировалась в декабре 1988 года.

Элиэзер — в просторечье Лазарь — родился в маленьком еврейском местечке Свислочь, которое до прихода Советских войск в 1939 году относилось к Польше, а с этого времени — к СССР, а точнее, к Белоруссии. Отец был портным и придерживался идей Бунда.

В местную еврейскую семилетку Лазарь пошел с пяти лет и был самым младшим, как и в польской гимназии, куда поступил после школы. В гимназии выучил французский, немецкий языки и латынь. В 1939 году с отличием окончил гимназию.

В сентябре 1939 года в Западную Белоруссию, как тогда говорили, вошла Красная Армия. Евреи встретили ее с восторгом и надеждой.

Нужно было продолжать учебу. Русского и белорусского языков никто не знал и всех перевели в 9-й класс белорусской школы, которую, тоже с отличием, Лазарь закончил в 1941 году.

За два дня до прихода немцев.

В школе был комсомольским активистом, командиром взвода допризывников, был рекомендован в летное училище. Но 22 июня началась война и все пошло прахом.

Местечко находилось в шести километрах от границы и в него сразу вошли немцы. Почти никто из евреев бежать не успел… Лазарю, как комсомольскому активисту, оставаться было нельзя и он ушел с последней воинской частью.

Но далеко уйти не удалось. В районе Слонима немцы выбросили десант, путь на восток был отрезан и Лазарь вместе с красноармейцами попал в плен. Это случилось возле села Озерницы, в семидесяти километрах от Свислочи 26 июня 1941 года.

На четвертый день войны…

Первая мысль — самоубийство. Лазарю недавно исполнилось восемнадцать лет. Жизнь еще и не начиналась…

Война только началась. Никто не предполагал, что она будет такой долгой и тяжелой. Еще теплилась надежда, что успех немцев временный. Вот-вот Красная Армия повернет и погонит их обратно.

Немцы объявили, что местные жители могут разойтись по домам. Для Лазаря это исключалось: в местечке все его знали, как комсомольского активиста…

Всех пленных загнали в церковь. Не кормили. Наутро выстроили и приказали евреям и комиссарам выйти из строя. Все знали, что это значит. Никто не вышел. Немцы несколько раз прошли по рядам, выволокли человек десять, заставили копать яму и тут же, возле церкви, на глазах у всех, расстреляли… Среди них было четверо соседей Лазаря.

Что он пережил в эти минуты описать не хватит слов… Его спасла славянская внешность. И не в последний раз.