Три круга Достоевского - Юрий Кудрявцев

Суть религии Достоевского — в гуманизме. Религиозный чело­век, по писателю, гуманен, светел, спокоен. Безбожие — суета, тос­ка, мрак.

После утери бога, после утери нравственности теряется все, и, как часто повторяется в черновиках к «Подростку», «игра двух лавочников в шашки бесконечно умнее и толковее всего бытия и вселенной» [ЛН, 77, 70]. А потому Достоевский, так же как и из­вестный «старый грешник» XVIII века, считает: «...если бы не было бога, то следовало бы его выдумать» [10, 9, 294]. Только он редко обращался к богу выдуманному, а больше к тому, что дол­жен быть внутри каждого человека. И в словах из записной тет­ради: «Нет, бога слишком трудно искоренить» [ЛН, 83, 454] пре­жде всего выражена вера в человека, неспособного искоренить свою нравственность.

За человеколюбие, а не за догматику ценит Достоевский Биб­лию. Вот некоторые из его высказываний об этой книге: «Удиви­тельное впечатление в целом делает эта книга. Выносите, напри­мер, такую мысль несомненно: что другой такой книги в человече­стве нет и не может быть. И это — верите ли Вы или не верите» [П, 4, 5]. Это из письма. А вот из записной тетради: «Библия при­надлежит всем, атеистам и верующим равно. Это книга человече­ства» [ЛН, 83, 412]. Или: «Эта книга непобедима» [ЛН, 83, 414]. Вера в непобедимость Библии есть вера в неискоренимость нрав­ственности, которую Достоевский прочно связал с религией, воз­вел в религию.

Снимите религиозную оболочку с православия Достоевского и за нею вы увидите чистую нравственность, глубокое человеколю­бие.

Можно, конечно, по-разному относиться к этой жесткой связи нравственности с религией. Но мысль Достоевского о связи нрав­ственности с личностью останется неизменной. Лишь тогда в дея­тельности выражается личность, когда эта деятельность основана на высокой нравственности. В противном случае в деятельности проявляется безличность.

Для жизненной ориентации человек должен опираться как на науку, так и на нравственность. Они не подменяют друг друга.

Слияние этих двух видов теоретической деятельности у Досто­евского я вижу в третьем — в деятельности эстетической.

Подход к действительности с позиций эстетического есть как бы синтез научного и нравственного подходов. Прекрасное, по Достоевскому, не может быть ложным или безнравственным. В этом плане широко известный тезис «красота мир спасет» означа­ет, что мир может быть спасен истиной и добром как составны­ми частями прекрасного.

Взгляды на эстетическое, его суть и роль Достоевский излага­ет в статьях и проявляет в своем художественном творчестве. При этом искусство Достоевский рассматривает как концентрированное выражение эстетического. Искусство — явление общественное. Вне общества оно теряет всякую значимость.

Отношение искусства к общественной жизни и наоборот, пред­назначение искусства, место эстетической деятельности человека в обществе — все эти проблемы подробно рассматриваются писа­телем прежде всего в «Ряде статей о русской литературе».

Писатель говорит, что вопрос об отношении искусства к обще­ственной жизни породил «два враждебных лагеря» в литературе: сторонники «чистого» и утилитарного искусства.

Два лагеря — в борьбе. Достоевский обнажает суть взглядов противоборствующих сторон и выражает свое несогласие с теми и другими.

Суть «чистого»: «искусство служит само себе целью и в самой сущности своей должно находить себе оправдание» [1895, 9, 49]. Искусство сводится к проблематике вечного или вообще лишается всякой проблематики. Событийное, социальное — вне поля его зре­ния. Полное забвение идейности.

Суть утилитарного: «искусство должно служить человеку пря­мой, непосредственной, практической и даже определенной об­стоятельствами пользой» [1895, 9, 50]. Здесь, по Достоевскому, отрицается свобода творчества. Ради какой-либо общественно зна­чимой цели искусство направляется в своем развитии. Произве­дения искусства сводятся к проблематике событийного и социаль­ного, сегодняшнего и временного. Вечное и эстетическое забыто. На первом месте идейность. Художественность в самом лучшем случае имеет значение второстепенное. Самоценность искусства отрицается. Искусство — средство, рычаг для достижения каких-то общественных целей.

Достоевский показывает, как одни теоретики критикуют дру­гих. «Чистые» упрекают утилитаристов в уничтожении искусства как такового через пренебрежение к художественности, через отрицание свободы художественного творчества. Они говорят, что никаких предписаний искусству давать нельзя. Утилитаристы об­виняют «чистых» в отрыве от жизни.

Достоевский считает, что вопрос спора не совсем верно по­ставлен. Есть непоследовательность в тезисах того и другого ла­геря. «Чистые» исходят из принципа свободы творчества. Но, спра­ведливо критикуя произведения утилитаристов за их низкий худо­жественный уровень, они, на деле, отрицают право обличительной литературы на существование. И тем уже стесняют свободу твор­чества Запрещают «обличать», т. е. касаться проблем первого и второго круга.

Утилитаристы отрицают право на существование «чистого» ис­кусства. Но непоследовательность их не в этом, а в ином. Они исходят из принципа полезности. Но отрицая необходимость ху­дожественности, себе же приносят вред. Ибо художественно не­обеспеченные идеи не доходят по назначению. Ориентация не на талантливых, а на полезных приводит к тому, что искусство про­сто исчезает, остаются одни идеи, чаще всего не воспринятые.

Достоевский критикует «чистых» за непонимание того, что ху­дожник должен жить интересами народа. И, как минимум, не вы­ступать с произведениями типа «Шепот, робкое дыханье...» в дни народных трагедий. Он признает их тезис о свободе творчества, но в то же время зовет художника ответственно пользоваться этой свободой.

В утилитаризме Достоевский не принимает поставленную во главу угла пользу, принудительно служебную роль искусства, ху­дожественную необеспеченность. Писатель не ставит под сомнение право каждого провозглашать свои идеи. Но если человек не спо­собен провозгласить их в художественной форме, обеспечить их эстетически, то пусть он действует не от имени искусства. Пишет, положим, не роман, а брошюру, не картину, а плакат. Достоевский выступает не против направления в искусстве, а против художественно необеспеченного направления.

Касаясь творчества конкретного писателя, Достоевский гово­рил: «Прежде всего уверяем вас, что, несмотря на любовь к худо­жественности и к чистому искусству, мы сами алчем, жаждем хо­рошего направления и высоко его ценим. И потому поймите наше главное, мы на Марко Вовчка нападаем вовсе не потому, что он пишет с направлением; напротив, мы его слишком хвалим за это и готовы бы радоваться его деятельности. Но мы именно за то на­падаем на автора народных рассказов, что он не умел хорошо сде­лать свое дело, сделал его дурно и тем повредил делу, а не принес ему пользы» [1895, 9, 72].