Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы - Айзек Азимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оливье и Роланд — главные герои «Песни о Роланде», легенды времен Карла Великого. Они — такие же сказочные богатыри, как и рыцари Круглого стола, при необходимости способные сражаться один с десятью. Конечно, то же самое было под силу библейским силачам Самсону и Голиафу.
Цель этого фрагмента пьесы ясна: автору нужно доказать, что французы просто не способны победить англичан в честной борьбе даже в том случае, если англичане истощены, потеряли своего лучшего воина (Толбота) и численно вдесятеро уступают противнику.
Но тогда почему же они терпят поражение? Ответ дается немедленно.
«Святую девушку…»Конечно, это колдовство.
Прибывает бастард Орлеанский (он же Дюнуа) и говорит:
Но не тревожьтесь: помощь вам близка.
Святую девушку я к вам привел.
Видение, ниспосланное с неба,
Велело ей избавить Орлеан
От этой изнурительной осады
И англичан из Франции прогнать.
Акт I, сцена 2, строки 50–54Конечно, святая девушка — это Жанна д'Арк, одна из самых удивительных личностей в истории. Если бы она была персонажем литературного произведения, все решили бы, что автор явно переусердствовал.
Жанна родилась в 1412 г. в Домреми, в 160 милях (260 км) от Парижа; название этой деревни известно лишь потому, что там родилась эта героиня. Ее настоящее имя Жанна Дарк, но со временем букву «д» стали писать через апостроф, словно она была дворянского происхождения и родилась в Арке. Конечно, это не так, но традиция слишком сильна, и дело уже не исправишь.
Кроме того, Жанну называли по-французски Joan la Pucelle (Жанна Девственница), поскольку она оставалась девушкой, и это помогало ей, потому что соответствовало имиджу святой девы, вдохновленной Небесами. Шекспир называет ее именно так; все ее реплики озаглавлены «Pucelle». Более того, место ее рождения сейчас называется Домреми-ля-Пюсель. Поскольку ее самый известный подвиг был совершен во время осады Орлеана, ее также называют Орлеанской девой.
В подростковом возрасте у Жанны были видения, в которых она представляла себя спасительницей Франции. Когда в 1428 г. эти видения заставили ее действовать, дофин еще не был коронован в Реймсе, хотя после смерти его отца прошло целых шесть лет. Более того, потеря Орлеана могла закончиться его окончательным поражением. Жанна решила действовать безотлагательно; она считала своей миссией снятие осады с Орлеана и коронацию дофина.
Тогда дофин находился в Шиноне, в 90 милях (144 км) к юго-западу от Орлеана (а не в самом Орлеане, как изображено в пьесе) и в 270 милях (430 км) от Домреми. В январе 1429 г. Жанна оставила Домреми и 24 февраля 1429 г. прибыла в Шинон. Для этого ей пришлось пересечь территорию, контролируемую англичанами, и она переоделась в мужское платье, чтобы избежать опасностей, в те времена (впрочем, и в нынешние тоже) подстерегавших девушку при встрече с солдатами.
«Ты амазонка!»Отношение Шекспира к Жанне д'Арк сбивает нас с толку. Мы привыкли к точке зрения французов, считавших ее героиней и святой. (Кстати, она действительно святая. Жанну канонизировали в 1920 г., но к тому времени Шекспир уже триста лет лежал в могиле.)
Англичане же считали ее ведьмой. Когда Жанна попала к ним в плен, они обращались с ней соответствующим образом. Шекспир тоже относился к ней как к ведьме, и нельзя было требовать от него другого, поскольку он хотел увидеть свою пьесу на сцене. Поэтому он чудовищно исказил биографию Жанны (или воспользовался биографией, чудовищно искаженной до него).
Так, у Шекспира Жанна, чтобы доказать дофину существование своей миссии, вооружается мечом и не только вступает с дофином в поединок, но побеждает его (это, несомненно, доказывает, что она колдунья; иначе женщине мужчину не победить — даже если это всего лишь француз). Побежденный ею дофин восклицает:
Стой! Руку опусти! Ты амазонка!
Мечом Деборы бьешься ты со мной.
Акт I, сцена 2, строки 104–105Амазонки — женщины-воины из греческих народов, а Дебора — женщина-судья из ранней истории Иудеи, которая нанесла поражение хананеям, хотя сама в руки оружие не брала. Хотя Шекспир сравнивает Жанну с Деборой иронически, тем не менее сравнение весьма уместное.
Можно не говорить, что в действительности никакого поединка не было. Сразу после прибытия ко двору дофина высшие церковные власти почти месяц проверяли ее искренность. В конце концов священники посоветовали дофину использовать способности Жанны в Орлеане. Это вовсе не значит, что ей поверили; просто решили, что хуже не будет. Если французов воодушевит дева, заявляющая, что она послана Небом, а англичане, наоборот, утратят боевой пыл, то это пойдет на пользу Франции. А если так, то какая разница, послана она Небом или нет?
«Настанет сразу ясная погода…»Жанна продолжает предъявлять французам доказательства своей святости. Она заявляет:
Настанет сразу ясная погода,
Как только я приму в войне участье.
Акт I, сцена 2, строки 131–132[171]«Лето святого Мартина» — французский аналог американского выражения «индейское лето»[172], период теплой погоды в ноябре, после которого, как правило, наступают первые морозы. Этот период короток, но, поскольку он наступает, когда в воздухе уже чувствуется приближение зимы, им очень дорожат; это время кажется более теплым и безветренным, чем бывает в действительности.
Упоминание лета святого Мартина возвращает нас к древнему обычаю называть дни месяца по именам святых. День святого Мартина Турского празднуют 11 ноября; именно в этот день обычно и приходит потепление.
Выражение же «дни Альционы» восходит к греческим мифам. Супруги очень любили друг друга. Когда Кеик отправился в путешествие, не вняв просьбам жены и не взяв ее с собой, и погиб при кораблекрушении, Алкиона бросилась в море и утонула.
Сочувствовавшие им боги превратили супругов в зимородков. Затем греки усложнили миф и придумали, что зимородки откладывают яйца в гнездо, которое плавает по морю. В память о древней трагедии боги на две недели успокаивают море, чтобы волнение не повредило яйцам. Обычно это бывает в зимнее солнцестояние (последние две недели декабря). Такие дни и называют днями Альционы.
Кажется странным, что Жанна сулит французам наступление лучших времен, пользуясь метафорами, которые свидетельствуют лишь о кратковременном потеплении. (В конце концов, за летом святого Мартина и днями зимородка приходит настоящая зима.) Однако на самом деле это обещает не Жанна, а Шекспир; ничего большего он давать французам не хочет — даже вопреки истории.
«Цезаря с его судьбой…»Гордость (естественно, Шекспир не изображает Орлеанскую деву святой, которой приличествует смирение) заставляет Жанну самоуверенно заявить:
Но я подобна дерзостной галере,
Что Цезаря с его судьбой несла.
Акт I, сцена 2, строки 138–139Это отсылка к эпизоду из жизни Юлия Цезаря. Когда Цезарь переправлялся через узкую полоску воды, вода внезапно прибыла, и капитан корабля, боясь за его безопасность, уже хотел повернуть обратно, но Цезарь, с величественным презрением протянув руку вперед, сказал: «Не бойся, кормчий. Ты везешь Цезаря и его счастье».
Использованное Шекспиром слово «fortune» в данном случае означает «удача, везение». Цезарь верил, что Судьбы сулят ему триумф и успех во всех делах и что он не может умереть до тех пор, пока не достигнет желаемого, — следовательно, везущий его корабль утонуть не может. Поэтому ликующая Жанна сравнивает себя с кораблем, а дофина — с Цезарем.
«Дочерей Филиппа…»Дофин, окончательно покоренный ее уверенностью в себе и убежденный, что ей действительно покровительствует Небо, говорит:
Елену, мать святого Константина,
И дочерей Филиппа превзошла ты.
Акт I, сцена 2, строки 142–143[173]Здесь дофин сравнивает Жанну с другими христианскими пророчицами. Считается, что у Елены, матери римского императора Константина, было видение, благодаря которому обнаружили Святой Истинный Крест, на нем был распят Иисус. Это случилось в 326 г. н. э.
Дочери святого Филиппа упоминаются в новозаветной книге Деяния святых апостолов (21: 9): «У него[174] были четыре дочери девицы, пророчествующие».
После этого французы клянутся снять осаду с Орлеана, и Жанна сулит им победу.
«Здесь твой Дамаск…»Пока Жанна д'Арк воодушевляет дофина, раздоры между англичанами усиливаются. Глостер спешит в лондонский Тауэр, одновременно являющийся арсеналом, за оружием для англичан, сражающихся во Франции (но, возможно, и для себя), но обнаруживает, что Тауэр находится в руках Уинчестера.
