Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер

Врач (Доктор медицины — Doctor of Physic), появляющийся в «Общем Прологе» после Шкипера, — еще один сатирический персонаж, попавший в поле зрения Чосера. Уже самая первая фраза, с помощью которой поэт описывает его, звучит весьма двусмысленно: «In al this world ne was ther noon hym lik, To speke of phisik and of surgeye…» (Никто во всем мире лучше него не говорил о медицине и хирургии).

Значит ли это, что он был самый лучший знаток медицины или что лучше всех в мире болтал о ней?1632 Возможны оба варианта. Врач действительно долго и упорно изучал медицину и астрологию, которая по законам эпохи тоже была необходима для лечения больных. Но как он пользуется знаниями? Для лечения больных или на пользу себе и в ущерб своим пациентам? Нет ли сговора между ним и аптекарем, чтобы выманить побольше денег у больных? Длинный список средневековых медицинских авторитетов, знакомых Врачу, вызывает уважение, но еще больше впечатляет его особая любовь к золоту.

Батская Ткачиха (Женщина из Бата — Wife of Bath) — безусловно, самый известный персонаж «Кентерберийских рассказов». Ее характер полностью раскроется только в знаменитом Прологе к ее рассказу. Однако и в «Общем Прологе» она сразу же выделяется среди других паломников своими неожиданно пестрыми одеждами — чего стоят хотя бы ее вызывающе красные чулки, изящные сапожки со шпорами и надетая на платок широкополая шляпа. В отличие от других персонажей, для Чосера ее профессия играет не главную роль. Она прежде всего женщина (Wife), а потом уже ткачиха из Бата, пусть и «большая мастерица». Отсюда и некоторые черты ее характера, восходящие к типичной для Средних веков анти-феминистской сатире и к образу Старухи (La Vieille) из «Романа о Розе». Преуспев в своем ткацком ремесле, Женщина из Бата очень хорошо знает себе цену и не даст никому опередить себя в храме. Она большая путешественница, побывавшая с паломничеством в самых разных местах Европы и трижды в Иерусалиме. Но все эти поездки были продиктованы скорее поиском развлечений, чем ее набожностью. Ткачиха весьма любвеобильна. У нее было пять законных мужей, которых она успела похоронить. Это число, впрочем, скорее всего, не должно было показаться первым читателям таким уж из ряда вон выходящим. Как утверждают специалисты, продолжительность жизни в XIV в. была крайне недолгой, и состоятельные женщины редко оставались вдовами,1633 особенно те, кто, подобно Ткачихе, знали толк в любви и не стремились к одиночеству. В «Общем Прологе» Чосер пока лишь бегло наметил увлекательную сложность натуры Женщины из Бата и строптивость ее нрава, хотя и этот краткий портрет исподволь готовит читателя к необычному монологу героини, который поэт поместил в одном из более поздних фрагментов книги.

Следующий паломник — бедный Священник, служащий в приходе маленького городка или, может быть, даже — по современным меркам — деревни (Persoun of a Toun). Это идеальный пастырь, сильно отличающийся от других духовных особ, которых мы встречаем в «Общем Прологе». Он очень беден, но «Его богатства — мысли и дела, / Направленные против лжи и зла». Священник, как и подобает истинному пастырю, добр, трудолюбив и терпелив. Но он еще и хорошо образован и, по-видимому, имеет университетскую подготовку. (Чосер называет его, как и Студента, clerk.) Слово Божие он с радостью несет прихожанам, не делая различия между бедными и богатыми. У него для всех одна мерка. Он не стремится покинуть свой приход в поисках хлебного места в столице, но в любую погоду, взяв посох в руки, идет по бездорожью, чтобы навестить больных и страждущих. Видя бедность некоторых прихожан, он не отлучает их от причастия за неуплату положенной им по закону десятины и старается помочь нуждающимся своими деньгами. И — главное — он учит христианской жизни своим собственным примером:

Примером пастве жизнь его была:В ней перед проповедью шли дела.Ведь если золота коснулась ржа,Как тут железо чистым удержать?К чему вещать слова евангелиста,Коль пастырь вшив, а овцы стада чисты?

В портрете Священника совсем нет столь обычной для Чосера иронии — все здесь совершенно серьезно. Сатира же тут присутствует как бы подспудно, при неминуемом для первых читателей сравнении чосеровского доброго пастыря с хорошо знакомыми им по жизни многочисленными «наемниками», не радеющими о вверенном им стаде. В отличие от Священника, они часто бывали недобрыми и ленивыми, плохо образованными, ищущими личной выгоды и не помнящими о бедных и больных. Критика подобных «наемников» очень громко звучала в Англии в конце XIV в. Особенно усердствовали лолларды, постоянно клеймившие таких «наемников» в своих проповедях. Все это навело исследователей на мысль о том, не является ли и сам Священник лоллардом. Ведь в этом его обвиняет и Гарри Бейли, якобы «узнающий лолларда по запаху», в «Прологе Шкипера». Ученые ссылаются и на тот факт, что Чосер был хорошо знаком с некоторыми видными лоллардами и не мог не знать их учения. Однако поэт в данном случае, как и обычно, не захотел прямо сослаться на злободневные темы и оставил этот вопрос открытым. Образ доброго пастыря, нарисованный им в «Общем Прологе», имеет явно обобщенный характер, а «Рассказ Священника», помещенный в конце книги, тоже не содержит никаких моментов, специфически присущих идеологии лоллардов.

Вместе со Священником едет его брат Пахарь, на свой лад не менее идеальный персонаж, чем его родственник — добрый пастырь. Ученые предполагают, что этот образ мог возникнуть не без влияния очень популярной тогда поэмы Ленгленда «Видение о Петре Пахаре», где бесхитростный крестьянин Петр изображен как единственный человек, знающий, где искать правду. Пахарь у Чосера принадлежит к обеспеченной части крестьян, поскольку лишь немногие из них могли тогда купить плуг, значительно облегчавший работу земледельца. Не чуждающийся тяжкого труда Пахарь живет с миром в душе и в любви к ближнему Он на практике осуществляет евангельские заповеди Христа: он любит Бога от всего сердца и ближнего как самого себя. Родственные связи между Священником и Пахарем символичны: они как бы воплощают идеал гармонических отношений молящихся и трудящихся, на котором, по крайней мере теоретически, должно было держаться средневековое общество.

Портреты остальных паломников, появляющихся после Священника и Пахаря, вновь явно ироничны. Здоровенный Мельник с бородой в форме лопаты и бородавкой на носу, «откуда вырос пук щетины», принадлежит к классу зажиточных крестьян. В эпоху Средневековья мельники, имевшие своеобразную монополию на помол зерна, обычно славились жадностью и мошенничеством. Чосеровский Мельник — не исключение. Он ворует зерно и, не стесняясь, берет тройную плату за помол. Он буян и балагур, любящий рассказывать грязные истории. Перед его силой не устоит ни одна дверь: он с легкостью снимет ее с петель или выбьет головой. У него рыжие волосы, считавшиеся тогда, согласно поверьям эпохи, знаком обмана и предательства, и бородавка на носу, свидетельствующая о буйном нраве и похоти.1634 Громко играя на волынке, он едет впереди всей процессии, двинувшейся по направлению к Кентербери.

Бегло обрисованный Эконом (Manciple) вполне под стать Мельнику. Чосер называет его Manciple of a Temple, т.е. экономом одной из лондонских юридических школ, где он отвечает за поставки продовольствия. Поэт недвусмысленно дает понять, что Эконом — ловкий жулик, искусно подделывающий счета и способный «любого околпачить», каким бы ученым и сведущим тот ни был.

Третий в этой группе плутов — худой и вспыльчивый Мажордом. Собственно говоря, Чосер называет его Reeve, что значит Управляющий Имением, в чьи функции входило наблюдение за лесными и пахотными угодьями, хозяйскими амбарами, сбором урожая, помолом зерна и уходом за барским скотом. Соответственно в его руках находились все господские счета, которые он в нужное время представлял хозяину и проверявшим его аудиторам. По средневековым меркам это был очень важный пост, который чосеровский Управляющий, в молодости работавший простым плотником, занял благодаря своей ловкости и умению. За такими управляющими очень строго следили как аудиторы, так и «боявшиеся его пуще смерти» подчиненные, с которых он взимал пошлины в пользу хозяина. Нужно было обладать действительно недюжинными способностями, чтобы, подобно чосеровскому персонажу, путем хитрого обмана подняться из низов и суметь сколотить себе неплохое состояние, построив «красивый дом на лугу». Одетый в длинное полумонашеское платье, он едет на «сером в яблоках коне» последним, замыкая процессию паломников.

В портретах следующей пары персонажей откровенно доминируют сатирические черты. Это и неудивительно, поскольку теперь Чосер выводит на сцену двух явных «паразитов» на теле католической церкви — Пристава (Экзекутора) Церковного Суда и Продавца Индульгенций, которые в Англии XIV в. стали мишенью всеобщей критики и раздражения в обществе.