Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер

Следующий персонаж — Аббатиса (Prioress), настоятельница женского монастыря, тоже, как и Рыцарь, путешествующая со своей свитой — монахиней-секретаршей (chapeleyne) и тремя священниками (в русском переводе монастырскими капелланами), играющими роль ее телохранителей. Западное монашество в Средние века было одним из важнейших социальных институтов, и часто имело мало общего с духовным призванием насельников монастырей. Активной общественной деятельностью монашествующие тогда не занимались, проводя все свое время в стенах обители. Даже паломничество, как в случае с Аббатисой, было в то время чем-то исключительным, выходящим за рамки общих правил. Высшее церковное начальство в XIV в. не раз достаточно резко выступало против таких поездок, но эти запреты оказывали мало воздействия. Тем более что монахини, подобные Аббатисе, обладали примерно теми же привилегиями, что и жившие по соседству с монастырями владетельные лорды.1621 В этом не было ничего удивительного, поскольку богатые феодалы любили покровительствовать монастырям и часто ставили их настоятелями и настоятельницами своих ближайших родственников. Весьма вероятно, что мадам Эглантина и заняла место Аббатисы подобным образом.

Портрет Аббатисы сочетает в себе черты сатиры с мягким юмором, показывая, по меткому выражению Джона Ливингстона Лоуэса, «обаятельно несовершенное подчинение женского начала церковному».1622 Имя Аббатисы — Эглантина взято из рыцарских романов, типа «Прекрасная Эглантина и король Генрих». Да и сама ее внешность напоминает внешность героини подобных романов:

Высокий, чистый лоб…Точеный нос, приветливые губкиИ в рамке алой крохотные зубки,Глаза прозрачны, серы, как стекло, —Все взор в ней радовало и влекло.

Она хорошо воспитана и в меру образована, щеголяя французским языком страдфордского разлива и не подозревая об истинном французском, на котором говорят во Франции. «Хлад монашеского чина» она смягчает робкой улыбкой, и всем приятно сидеть с ней рядом за столом — «так вежлива и так опрятна». Но манеры ее опять-таки не столько монашеские, сколько куртуазные:

Усвоив нрав придворных и манеры,Она и в этом не теряла меры.

Аббатиса чисто по-женски чувствительна и сентиментальна. Она любит животных, держит свору собак, которых кормит очень дорогой по тем временам пищей, и горько плачет о побитой собачке или о мышке, попавшей в мышеловку.

Одежды аббатисы также являются неким компромиссом между духовным и светским началами. Она, разумеется, носит монашеское облачение, но оно на ней выглядит очень элегантно (ful fetys), а «искусно сплоенное покрывало» вместо того, чтобы скрыть ее лицо, наперекор монашескому обычаю открывает высокий чистый лоб. Ее коралловые четки с вкрапленными зелеными камешками (grene — в переводе малахитами, но, скорее, изумрудами) и сверкающая золотом брошь с выгравированным на ней девизом тоже мало подобают оставившей мир насельнице монастыря. Да и сам латинский девиз на ее броши, взятый из десятой эклоги Вергилия, звучит весьма двусмысленно: Amor vincit omnia, т.е. «Любовь побеждает все». Какого рода эта любовь? Земная, куртуазная, как в рыцарских романах, или, как, наверное, предполагает сама Аббатиса, монашеская, небесная? Обыгрывав эти несовместимые противоположности, Чосер намеренно не дал ответа, хотя он и бросил тень сомнения на суть благочестия Аббатисы, постоянно напевающей обедню гнусавым голосом. Все в портрете держится на полутонах и намеках. О сатирической инвективе здесь нет и речи. Поэт лишь с мягко иронической улыбкой наблюдает за Аббатисой, вовсе не обличая ее.

Чосер не оставил нам портреты членов свиты мадам Эглантины, хотя вторая монахиня и монастырский капеллан расскажут впоследствии свои истории, и рассказ монастырского капеллана станет одним из самых лучших в книге.

Под стать Аббатисе и следующий паломник — дородный Монах, занимающий в монашеской иерархии довольно высокое место. Он возглавляет маленький монастырь, который подчинен большому монастырю. Кроме того, он наделен полномочиями вести дела за пределами монастыря. (По-английски эта должность называлась outridere). Монах — большой жизнелюб. Он прекрасный наездник. Главная страсть его жизни — охота, ради которой он обзавелся конюшней с множеством породистых лошадей — звон колокольчиков, прикрепленных к их уздечкам, звучит так же громко, как и церковные колокола. Есть у него и своя псарня. Ему нравится модная одежда (рукава его рясы подшиты дорогим беличьим мехом), и он совсем не стремится к монашескому труду. Не чужд Монах и чревоугодию, он любит такие изысканные блюда, как жареный лебедь, а если верить двусмысленному намеку, содержащемуся в слове venerie (охота, но и, может быть также, сексуальная доблесть), и компанию веселых дам. (Прямо в подлиннике об этом ничего не сказано.)

Однако Чосер-рассказчик вовсе не осуждает монаха, но даже как будто становится на его сторону, вместе с ним порицая излишние строгости монастырского устава:

А в самом деле, ведь Монах-то прав,И устарел суровый сей устав:Охоту запрещает он к чему-тоИ поучает нас не в меру круто:Монах без кельи — рыба без воды.А я большой не вижу в том беды.В конце концов, монах — не рак-отшельник,Что на спине несет свою молельню.Он устрицы не даст за весь тот вздор,Который проповедует приор.Зачем корпеть средь книг иль в огороде,Зачем тощать наперекор природе?..Пусть Августин печется о спасенье,А братии оставит прегрешенья.

Читая эти строки, мы как бы слышим голос самого Монаха. Благодаря подобному приему его портрет обретает особую ироническую объемность, которая выводит этот персонаж за ходульные рамки не хранящего свои обеты монаха, каких было много в сатирической литературе эпохи, уподобляя его полному собственного достоинства владетельному лорду и наделяя его неким бесшабашным обаянием.

По-своему обаятелен, хотя и не столь импозантен, и следующий персонаж процессии — веселый и общительный брат Губерт. Он принадлежит к числу нищенствующей братии и, по мнению рассказчика, является лучшим представителем всех четырех орденов таких монахов. В отличие от насельников монастырей, у них, по крайней мере, изначально не было постоянного пристанища. Их главной задачей являлось не спасение собственной души за монастырской стеной, но спасение других, активное общественное служение миру и прежде всего забота о бедных и больных, равно как и проповедь. Следуя примеру Франциска Ассизского, основавшего один из этих орденов — францисканский, — они давали обет добровольной бедности. Их и называли нищенствующей братией, поскольку многие из них были вынуждены просить милостыню, отдавая лишние деньги в казну своего ордена.

Все четыре ордена, упомянутые Чосером (ordres foure), появились в Англии в XIII в. Это были доминиканцы, которых из-за цвета их облачения называли черными братьями, францисканцы, известные как серые братья или минориты, кармелиты или белые братья, и августинцы. Чосер не говорит, к какому именно ордену принадлежит брат Губерт, рисуя собирательный портрет (в русском переводе И.А. Кашкина он назван кармелитом, хотя вполне мог бы быть и миноритом, как предлагал А.К. Дживилегов).1623 У Чосера он просто Брат (Friar).

В XIII в. нищенствующие братья сыграли весьма важную роль в интеллектуальной жизни Европы, подчинив себе ряд университетов, в том числе Парижский и Оксфордский, и дав миру крупнейших богословов, типа доминиканца Фомы Аквинского или францисканца Бонавентуры, чьи системы довольно сильно отличались друг от друга. Однако в XIV в. разница между этими четырьмя монашескими орденами, пришедшими к тому времени в упадок, практически исчезла — почти все они на деле, хоть и не на словах, оставили бескорыстное служение ближнему, увлеклись мирскими заботами и стали мишенью резкой критики всех, кто сам не принадлежал к числу братии.1624 В Англии их, в частности, разоблачали Уиклиф, Ленгленд и Гауер.

Портрет брата Губерта, как и потрет Монаха, тоже имеет ярко выраженный иронический подтекст. По мнению исследователей, этимология его имени Губерт (Huberd) восходит к словам яркий, живой, веселый.1625 И, на самом деле, Брат — человек легкий в обращении и очень общительный. С сильными мира сего и их женами он на дружеской ноге. Он запросто общается с помещиками и является завсегдатаем разного рода трактиров, где его хорошо знают трактирщики и служанки. Губерт носит дорогое платье и держит себя с достоинством, хотя, когда нужно, может быть вкрадчивым и услужливым. Он хороший музыкант: прекрасно играет на музыкальных инструментах и поет популярные баллады. А после пения «лучи / Из глаз его искрились, что в ночи / Морозной звезды»[email protected] Очевидно, трудно не поддаться его обаянию.