Зарубежный детектив - 88 - Юрген Венцель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Везти домой убитых горем Шпагу и Паолу пришлось Пьерантони. Да еще потом на вилле подбадривать плачущую Анджелу и вконец испуганного Валенцано. Шпага позвонил домой еще из магазина в слабой надежде, что кто-то отвез мальчика на виллу, ведь адрес тот знал наизусть уже с двух лет.
— Не занимайте обе линии, доктор Валенцано, предупредил Пьерантони. — Теперь нам остается ждать, когда они позвонят и потребуют выкуп.
— Но он же такой маленький, мой Маттео! — всхлипнула Паола. — Такой маленький!
— Синьора, дети легче взрослых переносят подобные вещи. В свои три года он едва ли поймет, что с ним случилось. Скорее подумает, что это забавное приключение, — утешил ее Пьерантони.
Вдруг зазвонил телефон.
Все вздрогнули словно от внезапного удара хлыстом и переглянулись.
Телефон Шпаги не значился в телефонной книге, но можно было догадаться, что начнут звонить испуганные до смерти родные, друзья — в знак солидарности, коллеги — из жалости.
Сплошь бесполезные звонки, а ведь никак нельзя занимать обе линии.
К телефону подошел Шпага — звонила теща, которая еще ничего о похищении внука не знала.
Пьерантони пришлось прийти Шпаге на помощь. Он взял трубку и сказал плачущей в телефон старой женщине, что отныне по этому номеру будет отвечать полиция и чтобы она не волновалась. Если будут какие-либо новости, ей тут же сообщат. А пока пусть никому не рассказывает о случившемся и больше не звонит. Он надеется, что синьора все поняла? И повесил трубку.
— Останетесь у нас? — спросил Шпага. — Перекусить не хотите?
Пьерантони отказался.
— Я побуду здесь всего с полчаса — дождусь доктора Руссо, он отдаст приказ прослушивать ваш телефон. Может, это займет и больше времени. Сегодня бастуют телефонистки. Что ни день, то забастовка!
13
Пьерантони не терпелось вернуться в кабинет, чтобы продолжить графологическое сравнение писем. А вдруг эти анонимные письма и есть ключ к разгадке всей истории! Найти отправителя писем стало делом неотложным.
Искать ему пришлось недолго.
Марина Кампателли, шестая в группе, заполнила свой опросник тем же красивым почерком, каким отличались оба анонимных письма. Те же округлые буквы, то же малюсенькое «д» в названии родного города Арма ди Гаджа и те же «I» без точки сверху. Он вновь пробежал глазами все данные.
Марина Кампателли в замужестве Гаффури, двадцати двух лет, домашняя хозяйка, ее хобби — итальянская живопись эпохи наивысшего расцвета. Участвует в конкурсе до книге Джорджо Вазари «Жизнеописания».
Несмотря на блестящие ответы на репетициях, она на конкурсе беспрерывно ошибалась. Наверно, она и есть автор писем. Где находится улица Атене, 19, он не знал и запросил данные в оперативном зале.
— Она пересекает улицу Пальманова.
Пьерантони как током ударило. Так с ним случалось всегда, когда он выходил на след. Он схватил трубку и набрал номер Шпаги. Телефон был занят, черт бы их всех побрал!
На третий раз ему своим загробным голосом ответил Валенцано. Он сказал, что и родные, и друзья, и коллеги продолжают звонить, хоть их и просили этого не делать. Они, правда, стараются говорить как можно короче.
— Передаю трубку синьору Шпаге, — услужливо сказал он.
— Вы помните Марину Кампателли? Она отвечала по «Жизнеописаниям» Вазари.
Он помнил — давняя история, синьора потерпела полное фиаско. Понятно, что она разозлилась. Эти дамочки, когда проигрывают, сразу сникают. Она уходила чуть не плача и ни с кем не попрощалась.
— Еду к ней, — объявил Пьерантони.
В трубку донесся вздох и взволнованный шепот.
— Но как могла молодая женщина, к тому же хрупкая, убить железной палкой Эфизио и увести Тео, переодевшись Дедом Морозом?!
— Ну, в Деда Мороза она прекрасно могла нарядиться. И вовсе не обязательно, что действовала она одна… А главное, эта хрупкая молодая женщина живет на улице, перпендикулярной улице Пальманова, синьор Шпага. Вам это ничего не говорит? Как только вернусь, позвоню. Вашей жене, надеюсь, лучше? Скажите ей, что мы, пожалуй, на верном пути. До скорой встречи.
Целых полчаса ушло на то, чтобы связаться с помощником прокурора и разыскать старшего сержанта Салуццо, который мотался по улицам Милана, хотя должен был находиться в оперативном зале.
В полицейскую машину они забрались только в четверть четвертого. Пьерантони сел за руль.
— Какого черта тебя никогда не бывает в управлении? — упрекнул он Салуццо.
Старший сержант, немолодой уже человек, отличался своей сдержанностью.
Но тут он вдруг вспылил, чем немало удивил Пьерантони.
— Пришлось заменить Бернаскони. Он в больнице, ему демонстранты разбили нос. На улице Ларга, они там камешками бросались. И вот еще что, если меня укокошат — никаких цветов и венков от этих крокодилов из министерства внутренних дел. Понятно, лейтенант Пьерантони? Меня на время отправили в отряд по поддержанию общественного порядка. Их там человек двести, со мной стало двести плюс один. Против тысяч десяти героев, вооруженных всего лишь револьверчиками, камнями да еще древками от знамен, обшитыми железом. Ох, и увесистые эти древки!
Мы же, злобные фараоны, решаем вечную проблему — защищаться или не защищаться? Но результат-то один — будешь защищаться, угодишь под суд, не будешь защищаться, начальство обвинит хотя бы в том, что не применил оружие в целях самообороны.
Все это он не сказал, а выпалил.
От изумления Пьерантони включил максимальную скорость, и машину рвануло в сторону.
— Э, не горячись, Салуццо! — пожурил его Пьерантони. — Признайся, ты так распалился потому только, что не успеваешь купить рождественский подарок жене!
Салуццо, человек по натуре добродушный, при упоминании о жене и рождественском подарке сразу помягчел.
— А ты что подаришь жене? — спросил он.
— Ночь любви, если только меня не отправят дежурить, — усмехнувшись, ответил Пьерантони. Его все эти приготовления к рождеству не на шутку пугали, и он мечтал заснуть в декабре, а проснуться шестого января и увидеть у постели Снегурочку. Он сбавил скорость и стал еще пристальнее следить за дорогой. Темнота уже подбиралась к домам, и без того почти утопавшим в туманной дымке.
— Ну и дура! — процедил он сквозь зубы. Дурой он обозвал Марину Кампателли, в замужестве Гаффури, из-за которой ему приходится ехать в эту грязную дыру — улицу Пальманова.
— Хорошо, если бы эта Марина оказалась ни при чем, — поддел его Салуццо. — Не можешь же ты упечь ее за решетку только за то, что она написала пару глупейших писем с угрозами. В худшем случае ее заставят уплатить двадцать тысяч штрафа. Поистине страшное наказание при нынешних-то
