Зарубежный детектив - 88 - Юрген Венцель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какое они имеют отношение к ее «битве» со Шпагой? Ну Риккардо как-никак муж, но Джанни-то всего только друг, вернее даже приятель. Он, этот обрюзгший толстяк с гнилыми зубами, ненавидит всех, у кого есть деньги. Как они заработаны, неважно. Раз человек богат, значит, эксплуатирует других, наживается на них. Попробуй его поэксплуатируй, этого бездельника. Конечно, и Риккардо не горит особым желанием работать, но все-таки хоть на службу ходит.
— Вот бы с этой красоткой Альбертой ночку провести! — вздохнул Джанни.
— Еще бы! Альберта только и мечтает о твоих сальных волосах и толстой шее, — процедила сквозь зубы Марина.
Оба неизменных «телезрителя» засмеялись. А она совсем не шутила. И потом ей осточертело каждый понедельник смотреть это дурацкое шоу. В самом начале, когда Шпага объявил о телеконкурсе (о боже, как давно это было!), она тоже испытывала возбуждение, радость. А теперь осталось только чувство озлобления. Баста. С этим идиотизмом пора кончать!
Она подошла и нажала кнопку. Сразу умолк голос диктора, исчезли лица актеров, в магическом ящике замерла напряженная жизнь.
В комнате стало темно, и она, идя к выключателю, споткнулась о ногу Риккардо.
— Ты что, спятила?!
Джанни потянулся к серой кнопке телевизора.
— Баста! — закричала Марина. — Баста! Я по горло сыта этой дурацкой историей.
Риккардо и Джанни сердито поглядели на нее. Два капризных ребенка, один из них, увы, ее муж.
— Так ведь после того, как ухлопали шофера, и начинается самое интересное, — вырвалось у Джанни.
Риккардо, к счастью, промолчал.
— Ты что, не понимаешь, Джанни? Эта игра может для нас плохо кончиться?
— Ты, помнится, начала первой. «Он назвал меня «Морское судно». Да его убить мало! Он еще насмехается надо мной, этот боров, остроумный, как ковбои на балу!»
— Ну что ж, а теперь я хочу, чтобы Шпага остался жив. Главное же, боюсь за Риккардо. И мне сдается, дорогой Джанни, что ты у нас великий храбрец. Вот и убивай Шпагу сам, раз тебе так приспичило. А я выхожу из игры. И Риккардо тоже.
Риккардо подошел к ней и ласково потрепал по щеке.
— Я рад, что твоя ненависть к Шпаге прошла. Мне самому вся эта история порядком надоела.
— Такие, как вы, и дают им преспокойно наживать миллиарды, — прошипел Джанни. — От страха вы оба обделались.
— Если думаешь, что из-за страха, то глубоко ошибаешься! — возразил другу Риккардо.
— Не спорь, — вмешалась Марина. — Пусть сам, в одиночку, изображает из себя отважного рыцаря.
— Кретинка! Хотя чего еще можно ждать от женщины! — Джанни мгновенно накинул пиджак и пнул ногой стул. — Пойду в бар, досмотрю передачу, — объявил он и, хлопнув дверью, ушел.
12
Делом Пиццу занималось множество людей, но пока безрезультатно. Между тем анонимных писем с угрозами Шпага больше не получал. Пьерантони вновь подумал о «картофелинах». Хотя связь была весьма зыбкой, но проверить надо, и поскорее.
Увы, в здании Радиотелевидения перед рождеством кипела работа. В студиях яблоку негде было упасть, по коридорам слонялись мальчишки из церковных хоров, родные мальчишек носились как угорелые и хватались за сердце, клоуны водили за руку сердитых обезьян. Тигров, львов, слонов показывали, к счастью, в видеозаписи. Так что Пьерантони удалось сесть за разбор карточек только во вторник утром.
После первой же карточки он, к своему изумлению, убедился, что этот телеформуляр ничем не уступает протоколу допроса в полиции. Имя, фамилия, год и место рождения, адрес, семейное положение, какое учебное заведение окончил, работа, хобби, участие в других конкурсах — все было указано.
Двадцать отобранных карточек относились к той группе участников конкурса, которых Шпага с первого же раза буквально «разделал под орех». Рядом лежали и карточки тех, кто был недоволен самим Шпагой, его методом ведения передачи.
Пьерантони сунул сигарету в короткий мундштук — предмет постоянных шуток его коллег, называвших мундштук музейным экспонатом. Закурил, вынул первые две карточки и начал их изучать. Составитель карточек в примечании просил участников конкурса писать как можно аккуратнее и красивее.
Первая карточка гласила:
«Роберто Дамиани, родился в Генуе 27.06. 1949 года, женат, имеет ребенка, живет в Генуе на Корсо Ментана, 108, увлекается подводной охотой и филателией».
Как раз филателия, знатоком которой он себя считал, и подвела Роберто Дамиани.
Но почерк у синьора Дамиани был прескверный, и он часто переходил с курсива на печатные буквы, которые к тому же еще и подправлял, чтобы они выглядели покрасивее. С почеркам анонимного письма он явно не совпадал.
Пьерантони глубоко затянулся, по привычке пожевал мундштук и отложил первую карточку в сторону.
Марилена Куадрио, родилась в… Зазвонил телефон. Левой рукой он вынул изо рта мундштук, затянулся и спокойно спросил:
— А кто он, этот Маттео?
— Младший сын Шпаги.
Горящая сигарета вылетела из мундштука и обожгла ему пальцы.
— Когда это случилось? Где?
— В «Ринашенте», полчаса назад. Мать повела его в отдел игрушек. Вначале она решила, что малыш потерялся в толпе. Ее отвели в дирекцию магазина и по громкоговорителю объявили, что разыскивается Маттео Шпага. Мальчугану еще и трех лет нет. Он словно испарился.
— Когда? — в растерянности переспросил Пьерантони.
— Примерно полчаса назад.
Пьерантони посмотрел на часы — было без двадцати минут двенадцать.
— Кто прибыл на место происшествия?
— Майор Руссо и два оперативника. Это он велел тебя предупредить.
— Сейчас же выезжаю. Шпага уже знает?
— Да, его разыскала синьора Паола. Найдешь там и его самого.
То, что расследованием занялся лично майор Руссо, лишний раз говорило о важности в глазах начальства дела Шпаги. «Они все ближе подбираются к нему, черт возьми», — подумал Пьерантони. «В такие времена уж лучше быть скромным государственпым служащим, пенсионером, продавцом магазина или просто домохозяйкой». И утешился тем, что зажатый в толпе пассажиров метро, ничем от них не отличается ни по одежде, ни по виду. Через пять минут он войдет в тоннель универсального магазина «Ринашенте».
В «Ринашенте» его направили на пятый этаж.
Там всех покупателей отвели в одну сторону, а в другой стояли оперативники из группы Руссо и два человека в одежде Дедов Морозов. Оба в париках и с белым пуделем под мышкой.
Оперативник, поставленный у эскалатора, не знал Пьерантони в лицо, так что пришлось предъявить документы. Лишь
