Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. - Наталья Сухова

В том же году Святейший Синод указал Советам духовных академий на неправильное понимание ими § 143 Устава 1884 г. Советы могут удостаивать профессоров своей же академии ученой докторской степени только на основании представленной печатной диссертации (§ 142), а не за совокупность ученых трудов. Порядок возведения в высшую богословскую степень без представления конкретного сочинения установлен лишь для лиц, известных своими учеными трудами и «стоящих вне корпораций высших духовных школ» (§ 143)[1291].

Устав 1910–1911 гг. подтвердил и право духовных академий возводить в ученую степень лиц, «приобретших известность учеными трудами» и без представления «особой для этого диссертации» (§ 178), но и ограни чение синодального указа 1901 г., отметив справедливость этого положения лишь для лиц, «не состоящих на академической службе». Тем не менее в 1914 г. СПбДА еще раз воспользовалась этим правом по отношению к члену своей корпорации, возведя в достоинство доктора церковной истории «по совокупности трудов» экстраординарного профессора А. И. Бриллиантова. Ситуация была особая: Бриллиантов – преданный ученик, преемник и научный последователь В. В. Болотова – начиная с 1906 г. готовил к изданию, редактировал, снабжал комментариями и предисловиями «Лекции по истории Древней Церкви» своего учителя. После кончины В. В. Болотова в 1900 г. не осталось единого и сколь бы то ни было обработанного текста его лекций – лишь предварительные записи самого В. В. Болотова, литографические издания его лекций за разные годы (которые Болотов не любил и давал лишь краткие тезисы) и конспекты студентов. Поэтому подготовка лекций к изданию требовала большой предварительной текстологической работы, разработки научно-справочного аппарата, коррекции фактов. Это было настоящей научной работой и отнимало все силы А. И. Бриллиантова К тому же авторитет учителя, так и не представившего докторской диссертации, не позволял и А. И. Бриллиантову думать о претензиях на докторскую степень. Святейший Синод без каких-либо претензий к Совету утвердил это присуждение[1292].

Однако правильным Синод признавал использование этого права – присуждать докторские степени «по совокупности научно-богословских трудов» – по отношению к лицам внешним, не состоявшим в академических корпорациях. Можно выделить три таких случая. Так, Совет МДА в декабре 1897 г. возвел в степень доктора церковной истории протоиерея санкт-петербургской церкви Успения Пресвятой Богородицы на Сенной Константина Никольского, выпускника (1849) и магистра (1855) СПбДА, «за совокупность его учебных и специально-ученых трудов, посвященных преимущественно изучению богослужения Православной Церкви». Совет МДА для составления отзыва о трудах протоиерея К. Никольского выделил комиссию под председательством инспектора МДА архимандрита Арсения, в составе профессоров Н. Ф. Каптерева, Г. А. Воскресенского, Н. А. Заозерского, И. Н. Корсунского. Комиссия, отметив неустанные сорокалетние труды о. Константина в одной из самых сложных областей богословия – науке о богослужении, сделала акцент на том, что на соискание докторской степени представляется не только трудолюбие и опыт, но истинно научные достоинства этих трудов[1293]. К особым заслугам автора Комиссия отнесла: работу автора непосредственно с источниками – древними текстами, рукописями, старыми богослужебными книгами; самостоятельность научных выводов; новые сведения, добытые и введенные в научный оборот автором; доскональную проработку всей научной литературы, относящейся к предмету его исследований; многоаспектность исследований и приложение научных данных к решению практических вопросов и проблем в области богослужения. Было и подтверждение важности научных трудов протоиерея К. Никольского: их востребованность и активное использование в богословской науке и духовном образовании. Не одно поколение выпускников духовных школ было воспитано на его трудах. Научное значение трудов протоиерея К. Никольского было засвидетельствовано присуждением ему Уваровской премии Академии наук, многочисленными ссылками на его труды отечественных и иностранных ученых. Синод утвердил протоиерея К. Никольского в докторской степени без каких-либо замечаний Совету, но лишь через год, в декабре 1898 г.[1294]

Вторым случаем правильного использования этого права было возведение в 1899 г. Советом КазДА в докторское достоинство протопресвитера Иоанна Янышева, выпускника, магистра (1849) и бывшего ректора СПбДА. С одной стороны, протопресвитер Иоанн Янышев был удостоен докторской степени без публичной защиты по правилам Устава 1884 г. Однако особенностью являлось то, что степень была присуждена хотя и за конкретный труд – «Православное христианское учение о нравственности», но составленный на основе сохранившихся лекций о. Иоанна и изданный в 1888 г. его учеником по СПбДА профессором КазДА А. Ф. Гусевым. В это издание вошла значительная часть сочинения о. Иоанна, так и не удостоенного в свое время искомой степени[1295].

Наконец, в июне 1904 г. Совет КДА ходатайствовал об утверждении в ученой степени доктора церковной истории хранителя Главного архива Министерства иностранных дел С. А. Белокурова, выпускника (1886) и магистра (1891) МДА. Святейший Синод признал обоснование – «многочисленные труды в области церковной истории и археологии, выдающиеся по своей научной ценности и важности» – вполне удовлетворяющим условиям § 143 Устава 1884 г. и утвердил ученого в искомой степени[1296]. Этот случай представляет особый интерес еще и тем, что в 1898 г. родная Московская академия не сочла возможным удостоить С. А. Белокурова этой же степени за конкретный труд[1297].

Интересно, что во всех этих случаях право, дарованное § 143 Устава 1884 г. и § 178 Устава 1910–1911 гг., Советы использовали по отношению к выпускникам других академий.

Таким образом, особые случаи присуждения ученых богословских степеней были и после 1869 г. Эти особые случаи свидетельствовали о том, что сложившаяся система научно-богословской аттестации не могла охватить и адекватно определить все возможные ситуации, в которых духовные академии желали выразить научное признание тому или иному лицу. Советы духовных академий, как ученые коллегии, сознавали свое право констатировать научную состоятельность ученого-богослова, сделавшего вклад в развитие богословия, но не представившего на соискание ученой степени конкретного научного сочинения или не имевшего возможности соблюсти все положения Устава.

Все выделенные особые случаи присуждения ученых степеней можно разделить на две группы. К первой относятся случаи присуждения ученых богословских степеней в виде исключения при невыполнении некоторых требований системы аттестации – чаще всего публичной защиты. Эти случаи были редки и каждый раз обосновывались, с одной стороны, невозможностью проведения публичной защиты, с другой стороны, важностью возведения данного соискателя в искомую степень. Поэтому они не вызывали опасений по поводу ослабления научно-аттестационных требований и не ставили вопроса об их коррекции. Ко второй группе относятся степени, которые Советы академий присуждали архиереям, имевшим особые заслуги в богословской науке. Советы не желали смешивать признание научно-богословских заслуг лица – возведение в ученую степень – и благодарную память и почитание – избрание в почетные члены.

Право на такой способ присуждения высших ученых степеней было даровано Советам Уставами духовных академий, однако не во всех случаях Святейший Синод признавал корректным его использование. Прежде всего, Синод не поощрял присуждения высших ученых степеней «по совокупности трудов» членам академических корпораций. Этим выражалось нежелание высшей церковной власти отступать от системы научно-богословской аттестации, стимулировавшей исследовательскую результативность ученых-богословов. В других случаях Синод указывал Советам на смешение, которое получалось в случае присуждения ученых степеней архиереям: эти случаи, по мнению Синода, как раз подходили под рубрику «почетных членов» Совета. Однако повторение этих ситуаций, несмотря на все разъяснения со стороны Высшей Церковной Власти, свидетельствовало о том, что ученые богословские коллегии усматривают и в этих двух категориях особые случаи, требующие присуждения высшей ученой степени.

Важно и то, что присуждение ученых степеней без представления конкретного сочинения выводило Советы из-под власти Синода как научно-экспертного и цензорского центра. Поэтому в этих ситуациях с особым акцентом проявлялось желание Советов стать более самостоятельными в научно-аттестационной деятельности. Однако следует отметить и то, что ни одна из степеней, присуждаемых в этих особых ситуациях, не осталась неутвержденной, даже если Синод высказывал Советам критические замечания, предостережения и пожелания. Это свидетельствовало о том, что высшая церковная власть с уважением относится к ученым богословским коллегиям и признает за ними определенную свободу действий в научной сфере.