Былой войны разрозненные строки - Ефим Гольбрайх

В 1937 году после четырех лет учебы, Ханой хотел поступить в этот институт на архитектурный факультет, но не прошел по рисованию. И это несмотря на то, что родной брат Яков был секретарем парторганизации института и об этом знали. Видимо, в те годы блат еще был в зачаточном состоянии…

Подал документы на исторический факультет Харьковского Университета. Приняли без экзаменов — засчитали оценки института коммунхозяйства. Был активным комсомольцем, играл в университетском оркестре, а по вечерам был ударником в джазе харьковского ДИТОРа (дом инженерно-технических работников) — он уже был профессионалом. Так прошло два года.

В это время стали укреплять Советские Военно-Морские Силы. Комсомольцев, имевших подходящее образование, вызвали в райком и предложили учиться в Севастопольском Высшем Военно-Морском училище. Ханой и еще несколько человек дали согласие, их приняли без экзаменов. В 1940 году, получив первый отпуск, курсант Райхельсон заехал в Харьков, где последний раз видел брата Якова — будучи комиссаром стрелкового батальона он погиб в самом начале войны. В Мариуполе в последний раз увидел мать, сестру и братьев, старшего Исаака и младшего Михаила. Все они остались в оккупации и погибли…

В училище Ханон познакомился с офицерской жизнью, увидел ее вблизи. Она ему не понравилась: езжай куда пошлют, служи, где скажут. Возможно сказалось общение с работниками искусств, творческие люди с трудом приемлют дисциплину и ущемление своей свободы. Это тем более странно, что в те годы Красная Армия и Флот были очень популярны, многие ребята мечтали стать краскомами — красными командирами — и после восьмого класса наперебой стремилисьв обычные военные училища, а после десятого — в высшие. Тем не менее четверо харьковчан, из них один еврей — Ханон, подали начальнику училища рапорт об отчислении. Не обошлось без соответствующего разговора, но — куда деваться — списали на флот, отслужить срочную.

Двое — Ханон и его товарищ Геннадий, попали на крейсер «Червона Украина». Корабль имел в длину сто двенадцать метров, вооружение — шестнадцать орудийных башен с одним 120-и мм. орудием по восемь башен по каждому борту, два торпедных аппарата, на баке и на юте по зенитной пушке калибра 100 мм. и по два спаренных пулемета по левому и правому бортам, экипаж около тысячи человек. Крейсер стоял в Севастополе в Южной бухте. Ханон был зачислен старшим краснофлотцем, назначен сигнальщиком и причислен к муз-команде. По боевому расписанию был связным в боевой рубке и должен был находиться возле командира корабля. Играл в духовом оркестре.

На Графской площади по субботам по разнарядке по очереди играли флотские оркестры. Исполняли и классическую и военную музыку, играли и танцы. Вот и в эту субботу, 21 июня, пошли в увольнение, потанцевали, вернулись, как и положено, к 23 часам, легли спать. Часа в четыре ночи услышали стрельбу. Но еще ничего не поняли, не подозревали. Вызвал вахтенный офицер, приказал играть боевую тревогу. Играли тревогу и на других кораблях. С этого момента и началась война. Но еще не догадывались, не верили.

Стремясь запереть Черноморский флот в Севастополе, немцы сбрасывали на фарватер мины и магнитные бомбы. Через некоторое время там подорвался наш минный тральщик. Крейсер «Червона Украина» выходил в море, чтобы не подпустить морской десант и предотвратить проход в бухту подводных лодок противника — корабль считался противолодочным. Ходили и подальше, курсировали у берегов Румынии и Болгарии, но близко не подходили. Под сильные бомбежки стали попадать, когда эвакуировали Одессу. Вместе с однотипным крейсером «Красный Крым» вывозили раненых, войска, набивали столько, что в кубрик было не войти. Но дисциплина и порядок были, командиры контролировали своих бойцов, паники не было. Массовый переход с одной палубы на другую мог бы иметь непредсказуемые последствия…

Немцы подошли к Севастополю. Крейсер вел огонь по скоплениям противника, вспахивал побережье так, что земля вставала дыбом. Все курсанты училища были брошены на оборону города, в пехоту. Почти никто из них не уцелел…

«Червона Украина» стояла у Графской пристани. К этому времени ближние аэродромы были захвачены немцами или уничтожены и флот остался без авиационного прикрытия. Оборонялись от вражеской авиации своими зенитными установками и береговой артиллерией. 10 ноября 1941 года примерно в двенадцать часов дня налетело шесть бомбардировщиков. «Червона Украина» стояла у причала одна. Две бомбы разорвались возле борта. Крейсер был еще дореволю-ционной постройки, на заклепках, швы разошлись. Решили отойти от причала. Но не успели. Налетела большая группа бомбардировщиков, два попадания были непосредственно в корабль.

Появились раненые, убитые, нескольких человек выбросило в воду. Крейсер получил разлом, в трюм начала поступать вода. «Червона Украина» стала быстро набирать воду и командир дал приказ оставить корабль. Ханой заскочил в кубрик, схватил свой фанерный чемоданчик, фотоальбом, кое-что из личных вещей и спрыгнул на берег. Крейсер не ушел под воду, у пирса было мелко и он сел на грунт. С него сняли орудия для обороны города, а корпус впоследствии разрезали на металлолом.

Подошли катера, подобрали моряков и переправили на Сухарную балку, где находился командный пункт, формировались части и пополнялись экипажи кораблей. Ханон был назначен на крейсер «Красный Крым». Корабля не было в Севастополе, он пришел через три-четыре дня.

«Красный Крым» был спущен на воду в 1915 году в Ревеле (Таллинн) и назывался «Светлана». На Балтфлоте он стал «Профинтерном», а на Черном море получил наименование «Красный Крым». Командиром крейсера был старый моряк, капитан первого ранга Зубков. Благодаря его опыту и умению «Красный Крым» все время оставался в боевом расчете и экипаж не понес потерь. После освобождения Севастополя в мае 1944 года Зубкову присвоили звание контр-адмирала и забрали на повышение. Крейсер принял капитан первого ранга Чверткин — тоже неплохой командир. И здесь Ханой оставался связным и сигнальщиком.

Еще вместе с «Червоной Украиной» «Красный Крым» участвовал в высадке десанта в районе Григорьевки под Одессой. Прикрывал огнем и поддерживал своей артиллерией действия сухопутных войск. Из Поти крейсер сопровождал танкер в Севастополь. И на крейсере и на танкере было полно людей. В течение десяти часов «Красный Крым» отбивал своим огнем непрерывные атаки немецких бомбардировщиков, но в Севастополь пришли благополучно.

Под новый 1942 год, вместе с линкором «Парижская коммуна», крейсером «Красный Кавказ» и другими кораблями, «Красный Крым» участвовал в Керченско-Феодосийской операции. Из Поти погрузили на борт 238-ю стрелковую дивизию. Видимо, солдаты давно не ели горячего, только сухой паек, а на крейсере камбуз и морской приварок не чета сухопутному. Всех предупредили не наедаться — в море развезет. Но никто не послушал. Вышли в море — четыре балла, качка. Почти у всех началась морская болезнь. Два дня болтались в море пока поступил приказ идти на Феодосию. Подошли к Феодосии и началась высадка. Одним бортом стали к городу и поддерживали огнем десант. К другому подошли катера, баржи. Измученные морской болезнью солдаты не в состоянии были самостоятельно спуститься и первый помощник командира капитан третьего ранга Леут, командовавший разгрузкой, приказал просто сбрасывать их в плавсредства… А что было делать? Шел бой. Потом три дня драили палубу и другие помещения корабля…