Полковнику никто не пишет - Габриэль Гарсия Маркес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Врач полюбовался своими зубами, отражавшимися в никелированном замке саквояжа. Потом не торопясь взглянул на часы. Дон Сабас, натягивавший сапоги, вдруг обратился к полковнику:
– Ну, кум, что там у вас с петухом?
Полковник заметил, что врач тоже прислушивается к нему, и, сжав зубы, пробормотал:
– Ничего, кум. Просто я пришел продать его.
Дон Сабас наконец справился с сапогами.
– Ну и прекрасно, кум, – сказал он ровным голосом. – Это самое лучшее, что вы могли придумать.
– Я слишком стар для подобных дел, – оправдывался полковник, глядя в непроницаемые глаза врача. – Будь я лет на двадцать моложе, все было бы по-другому.
– Вы всегда будете на двадцать лет моложе своего возраста, – откликнулся врач.
Полковник перевел дыхание. Он ждал, что дон Сабас скажет еще что-нибудь, но тот молчал. Надел кожаную куртку на молнии и направился к двери.
– Если хотите, потолкуем на следующей неделе, кум, – сказал полковник.
– Именно это я и собирался вам предложить, – ответил дон Сабас. – У меня есть клиент, который, может быть, даст за вашего петуха четыреста песо. Но придется подождать до четверга.
– Сколько? – спросил врач.
– Четыреста песо.
– Я слышал, он стоит гораздо дороже, – заметил врач.
– Вы же мне говорили, девятьсот песо, – напомнил полковник, ободренный поддержкой врача. – Это лучший петух во всем департаменте.
– В другое время за него спокойно дали бы и тысячу, – объяснил дон Сабас врачу. – Но сейчас никто не решится выпустить на арену хорошего петуха. Всегда есть риск получить пулю во время боя. – Он взглянул на полковника с наигранным сочувствием. – Именно это я и хотел вам сказать, кум.
Полковник кивнул головой.
– Понятно.
Он шел по коридору последним. Врача задержала в гостиной жена дона Сабаса. Она попросила лекарства «от этих недомоганий, которые возникают ни с того ни с сего, и ты не можешь понять, что с тобой такое». Полковник ждал врача в конторе. Дон Сабас открыл сейф, рассовал деньги по всем карманам и напоследок вручил четыре бумажки полковнику.
– Тут шестьдесят песо, кум, – сказал он. – Рассчитаемся, когда продадите петуха.
Полковник шагал с врачом мимо портовых магазинов и складов которые начали оживать с наступлением вечерней прохлады. Груженный сахарным тростником баркас проплыл вниз по течению. Полковник вдруг заметил, что врач сегодня особенно неразговорчив.
– А как вы себя чувствуете, доктор?
Врач пожал плечами.
– Так себе, – ответил он. – Думаю, мне тоже не мешало бы показаться врачу.
– Сезон дождей, – сказал полковник. – Вот и у меня внутри беспорядок.
Врач внимательно посмотрел на него, не так, как смотрят на пациентов. Потом по очереди поздоровался с сирийцами, сидевшими перед своими магазинами. Возле приемной врача полковник снова заговорил о петухе.
– Я не мог поступить иначе, – объяснил он. – Это животное питается человеческим мясом.
– Единственное животное, которое питается человеческим мясом, – это дон Сабас, – сказал врач. – Уверен, что он перепродаст петуха за девятьсот песо.
– Вы думаете?
– Уверен, – повторил врач. – Это такое же выгодное дельце, как его знаменитый патриотический пакт с алькальдом.
Полковник не хотел в это верить.
– Кум пошел на сделку, чтобы спасти свою шкуру, – сказал он. – Для него это была единственная возможность остаться в городе.
– А еще это была возможность скупить за бесценок имущество товарищей по партии, которых алькальд выслал из города, – сказал врач и постучал в дверь, не обнаружив ключей в кармане. А потом снова обратился к полковнику, который стоял с ошарашенным видом: – Не будьте наивным. Деньги интересуют дона Сабаса куда больше, чем собственная шкура.
В этот день жена полковника вышла за покупками. Он проводил ее до магазинов сирийцев, продолжая обдумывать разговор с врачом.
– Пойди разыщи ребят из мастерской и скажи им, что петух продан, – посоветовала жена. – Пусть оставят свои надежды.
– Петух не будет продан, пока не вернется дон Сабас, – ответил полковник.
Он встретил Альваро в бильярдной, где тот играл в рулетку. Был воскресный вечер, и в заведении стоял дым коромыслом. Из-за радио, включенного на полную мощность, жара казалась еще нестерпимее. Полковник с интересом рассматривал яркие цифры на черной клеенке, обтягивающей длинный стол. Посреди стола, на ящике, горела керосиновая лампа. Альваро упорно ставил на двадцать три и каждый раз проигрывал. Следя за игрой из-за его плеча, полковник заметил, что чаще всего выигрывает одиннадцать: этот номер выпал четыре раза из девяти.
– Ставь на одиннадцать, – шепнул он Альваро на ухо. – Чаще всего выпадает. – Альваро напряженно вглядывался в клеенчатое поле. В следующую игру он ничего не поставил. Вместе с пачкой денег он достал из кармана листок бумаги и под столом передал его полковнику.
– Агустин писал, – сказал он.
Полковник спрятал листовку в карман. А Альваро сразу сделал большую ставку на одиннадцать.
– Не торопись, – сказал полковник.
– У меня хорошее предчувствие, – отозвался Альваро.
Как только закрутилось огромное разноцветное колесо, игроки, сидевшие неподалеку, вдруг сняли свои ставки с других номеров и поставили на одиннадцать. У полковника замерло сердце. Он впервые переживал сладость и горечь азарта.
Выпало пять.
– Так я и знал, – сказал полковник, смущенно наблюдая, как деревянные грабельки сгребают деньги Альваро. – Угораздило же меня лезть не в свое дело.
Альваро, не глядя на него, улыбнулся.
– Не огорчайтесь, полковник. Попытайте счастья в любви.
Внезапно музыка смолкла. Игроки, подняв руки, бросились врассыпную. Полковник услышал за спиной сухой, холодный, четкий щелчок ружейного затвора. Он понял, что, вдобавок ко всем несчастьям, нарвался на полицейскую облаву с листовкой в кармане. Не поднимая рук, он постарался как можно незаметнее повернуться. И тут в первый раз увидел человека, который застрелил его сына. Он остановился прямо перед полковником, почти касаясь его живота дулом винтовки. Приземистый, с индейскими чертами и дубленой кожей. Пахло от него, как от младенца. Полковник сжал зубы и осторожно, кончиками пальцев, отвел ствол в сторону.
– Разрешите, – сказал он.
И уперся в маленькие круглые глаза летучей мыши. Эти глаза в одно мгновенье проглотили его, прожевали, переварили и изрыгнули.
– Пожалуйста, полковник. Проходите.
* * *
Не нужно было открывать окно, чтобы убедиться в том, что на дворе декабрь. Полковник учуял его каждой косточкой еще на кухне, пока резал фрукты на завтрак петуху. Потом открыл дверь во двор и понял, что его предчувствие оправдалось. Трава, деревья и даже будка уборной словно парили в чистом прозрачном утреннем воздухе.
Жена не вставала с постели до девяти. К тому времени, как она появилась на кухне, полковник уже убрался в комнатах
