Компромисс как способ разрешения уголовно-правовых конфликтов в России. Монография - Юлия Кувалдина

Совершенствование УПК РСФСР путем внесения в него изменений не могло быть эффективным. Требовался совершенно новый уголовно-процессуальный закон, который бы в полной мере основывался на Конституции РФ и общепризнанных принципах и нормах международного права. В 1994 г. Министерством юстиции, НИИ Генеральной прокуратуры, Государственно-правовым управлением Президента РФ разработаны проекты нового УПК[94]. Наиболее радикальные изменения предлагались проектом ГПУ Президента РФ – внедрить в уголовный процесс России сделки о признании вины, расширить круг преступлений, по которым допускается прекращение уголовного дела в связи примирением сторон (кража, грабеж, совершенные группой лиц, в значительном размере, с проникновением в жилище, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью). Данные предложения были по-разному восприняты практиками. Совет судей в Постановлении от 03.04.1998 г. одобрил практику соглашений о признании вины и предложил предоставить государственному обвинителю и защитнику право на начальной стадии судебного процесса (в ходе предварительного слушания) заключать их с согласия обвиняемого и под контролем суда, который и будет назначать соответствующее наказание, а также предусмотреть сокращенный порядок судебного следствия по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести[95]. Однако предложение законодателя и правоприменителя о внедрении в отечественное судопроизводство форм, аналогичных американской сделке о признании вины, вызвало в науке острую дискуссию.

Противники подобных конструкций отмечали, что отказ от судебного следствия (или его сокращение) противоречит принципиальным правилам уголовного процесса[96]: признание подсудимого (обвиняемого) – рядовое доказательство, требующее проверки и оценки в совокупности с другими доказательствами; оно может быть положено в основу обвинения лишь при его подтверждении совокупностью имеющихся доказательств по делу; ни одно доказательство не имеет заранее установленной силы; судебное следствие строится на началах непосредственности; основу могут составлять только доказательства, исследованные в судебном заседании. Все названное – необходимые гарантии признания подсудимого виновным при бесспорной доказанности его вины. Поскольку презумпция невиновности обвиняемого предусмотрена Конституцией РФ, указанные выше гарантии входят в систему гарантий прав граждан, умаление которых недопустимо. А именно к этому приводит заимствование уголовным процессом России сделок о признании. Отказ от судебного следствия или его сокращение нарушает права потерпевших, поскольку сделка заключается между государственным обвинителем и защитником с согласия обвиняемого, а согласия потерпевшего на такую форму разрешения уголовно-правого спора не требуется. Нерешенным остается и вопрос о порядке возмещения в такой процедуре материального ущерба, причиненного преступлением, а также морального вреда[97]. Они не выгодны и для самого обвиняемого. Признание вины может быть не столько проявлением акта доброй воли обвиняемого, сколько внушения ему необходимости согласиться с обвинением. Есть три категории лиц, которые менее всего сопротивляются требованию признаться в том, чего не совершали: лица, которым нечего терять (маргиналы, бомжи); лица со значимым статусом (представители власти, бизнеса); лица, склонные к фантазиям, или психически нездоровые, жертвы заведомо ложных обещаний. Сделки о признании искушают обвиняемого на самооговор, покупая процессуальную экономию несоразмерно дорогой ценой. Кроме того, добросовестный суд не сможет применять сокращение судебного следствия, если эта процедура будет обусловлена наличием признания подсудимого, не вызывающего у суда сомнения: ведь суд может приобрести уверенность в объективности (соответствии действительности) признания не иначе как при сопоставлении его с другими доказательствами. Недобросовестный же суд будет использовать возможность экономить свое время. Свертывание этого важнейшего этапа по делам небольшой и средней тяжести совершенно неоправданно, поскольку итак в большинстве случаев исследование доказательств по ним занимает мало затрат и усилий[98].

Сторонники идеи использования в уголовном судопроизводстве соглашений отмечали, что сотрудники органов расследования нередко добивались от обвиняемого признания вины путем обещания более мягкого наказания. Однако использовали эти обещания как методический прием. Никто и никогда их выполнять не собирался. У обвиняемого также отсутствовали гарантии того, что признание им вины будет учтено при постановлении приговора, поскольку оно в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, ст. 61 УК не предусматривалось. Оградить обвиняемого от недобросовестного склонения его к необоснованному признанию могло бы оформление таких обещаний в форму соглашения[99]. Данные авторы, обращая внимание на недостатки сделок (опасность осуждения подсудимых, признавших вину, к более строгому наказанию, чем тех которые ее отрицают, повышение меры наказания в случае отказа подсудимого от заключения сделки), полагают, что они вполне преодолимы: нужно предусмотреть в законе гарантии, направленные на то, чтобы признание вины не ухудшало положения таких подсудимых; закрепить условиями сделки необходимость проверки судом обоснованности обвинения доказательствами, собранными по делу, согласие обвиняемого на упрощенное производство, обеспечение обвиняемому права на получение квалифицированной юридической помощи, обязательное разъяснение ему существа сделки и ее последствий; закрепить возможность заключения сделок только по делам о преступлениях небольшой тяжести; не допускать разрешение дела на основании сделки по групповым делам, если хотя бы один из подсудимых не признает своей вины и дело в отношении него невозможно выделить в отдельное производство, а также по делам, рассматриваемым судом с участием присяжных заседателей, в отношении несовершеннолетних, лиц, которые в силу своих психических или физических недостатков не могут сами осуществлять свое право на защиту; признать обязательным судебный контроль за законностью сделки и добровольностью признания обвиняемым своей вины[100].

Обсуждение второго направления развития компромиссных процедур – прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон и деятельным раскаянием – в науке проходило в более спокойной обстановке. Учеными обсуждались уже ставшие традиционными вопросы:

1) правомерно ли прекращение дела органами уголовного преследования;

2) возможно ли расширение круга дел, которые могут быть прекращены по этим основаниям;

3) возможно ли прекращение дела по нереабилитирующему основанию до предъявления обвинения[101].

Неизбежность внедрения в уголовный процесс России упрощенных конструкций диктовалась и объективными причинами[102]. Как отмечалось в Постановлении IV (чрезвычайного) Всероссийского съезда судей от 4 декабря 1996 г. «О состоянии судебной системы в Российской Федерации и перспективах ее развития», «сохраняющийся старый порядок осуществления правосудия не позволяет в полном объеме эффективно осуществлять судебную защиту законных прав и интересов граждан». В Решении № 4 Совета по Судебной реформе при Президенте РФ от 12 марта 1997 г. отмечалось, что в России не обеспечиваются в должной мере доступность и быстрота правосудия, обвиняемые, потерпевшие вынуждены длительное время ожидать рассмотрения их дел судами, причем многие обвиняемые – в местах предварительного заключения, где скученность содержащихся под стражей людей, недостаточность питания и медицинской помощи создают невыносимые условия для лиц, еще не признанных в установленном законом порядке виновными в совершении преступления. Потерпевшие чрезмерно долго не получают возмещения причиненного им морального и материального вреда[103]. Официальные данные о работе судов с 1996 по 2000 гг. также подтверждают насущность рассматриваемой проблемы: количество дел, направляемых в суды, ежегодно росло; штат судов укомплектован не в полном объеме; нагрузка по уголовным делам, приходившаяся на одного судью в судах различного уровня, ежемесячно возрастала в среднем на 3—15 %; каждое четвертое дело рассматривалось с нарушением сроков; финансирование судов обеспечивало менее 50 % средств, необходимых на их содержание; оставалось неудовлетворительным снабжение судов материально-техническими средствами; применялись устаревшие методы оформления дел и ведения процессуальных документов; отсутствовали средства, методическое и научное сопровождение инноваций в области судопроизводства; ощущалась недостаточность организационно-правовых и финансовых механизмов, обеспечивающих явку в судебное заседание сторон[104]. Выход из проблемной ситуации усматривался в осуществлении комплекса мер, направленных на резкую экономию затрат всякого труда при производстве предварительного расследования и судебного разбирательства, причем такую экономию, которая бы не только не ухудшала условия выполнения задач судопроизводства, обеспечения прав участников процесса, соблюдение режима законности, но и улучшала бы эти условия.