Искусство творения - Александр Поповский

Откладывать свои планы Лысенко не может, природа должна ему ответить как можно скорее. Он замачивает яровые семена, ждет, пока не отрастут у них корешки, и высеивает их. Уходят недели, близится жатва. Но что за урожай! Какие мощные кусты! Кто поверил бы, что в этом повинна нехитрая процедура замачивания и охлаждения.

Был 1929 год. На вновь открытых залежах руды и угля закладывались фундаменты заводов-гигантов. Оживали глухие места, росли города, еще не отмеченные на карте, множилась армия строителей.

В деревне наступили великие перемены. Были перепаханы все межи, крестьянской чересполосице пришли на смену новые формы хозяйства. Просторы колхозных и совхозных полей ждали смелых новаторов, мастеров повышать урожайность.

Между тем хлеба в стране нехватало. В прошлом, 1928 году на Украине и Кубани погибли озимые. И именно в эту пору впервые прозвучало слово «яровизация». Газеты оповестили о небывалой удаче полтавского крестьянина Дениса Лысенко, у которого озимая пшеница выросла за одно лето и принесла богатый урожай.

Открытие одесского ученого нашло поддержку правительства. Метод яровизации стал достоянием страны.

Новый метод ускорять созревание хлеба и повышать урожай породил между тем множество толков, сомнений и трудностей. Они росли, как сорняки, их было много, шли они густо.

— Обратите внимание, — шептались сторонники менделевского учения, — он все рассчитал, а вот с сеялкой-то не посоветовался. Проросшие семена не проходят через высевной аппарат.

— Ничего сложного, — иронизировали другие, — он найдет выход — предложит сеять вручную. Человек, который обходится без микроскопа, не остановится перед тем, чтобы отказаться от сеялки.

— Что еще скажут проверочные опыты, — продолжали надеяться противники. Они читали Платова и запомнили его правило: «Бодрствуй и не забывай не доверять…»

Лысенко начинает свои опыты снова.

— Тут что-то не так, — повторяет он про себя, — я чего-нибудь, должно быть, недосмотрел…

Снова замачиваются семена, снова их высевают, но на этот раз без корешков: они не успели еще прорасти, Несколько недель напряженного ожидания — и трудность разрешена. Зародышу, оказывается, достаточно только тронуться в рост, не пробивая семенной оболочки. Нет нужды так сильно проращивать семена.

Лысенко не ждет, пока другие начнут проверять результаты его опытов. Он сам приступает к этой задаче. Верный своему убеждению, что лучшим арбитром между ним и его делом может быть только природа — естественные условия полевого хозяйства, он пишет статьи в районные и областные газеты, описывает свой опыт и приглашает крестьян проверить его на полях. Эти честные труженики, искренние и правдивые, как природа, которая их окружает, подтвердят или отвергнут то, что он открыл на своих делянках. Тут не будет ошибок, возникающих обычно, когда в искусственных условиях оперируешь живым организмом. Он сам едет к ним, к своим будущим судьям, проверяет, советует и зорко следит, чтобы проверочный опыт на пшеничных полях не потерпел неудачи.

Арбитры оказались благодарными людьми, они засыпали исследователя письмами, посылали ему колосья — живое свидетельство их грядущего благополучия, благодарили и восхищались новым средством поднимать урожай. «Через всю ширь колхозных цветущих полей, — писали они, — шлем вам горячий привет».

Через несколько лет миллионы гектаров земли уже были засеяны этим так называемым яровизированным зерном. Десятки миллионов центнеров добавочного зерна принесло это открытие сельскому хозяйству страны.

Еще долгое время останется тайной, какие причины определяют удивительное своеобразие ученого, особенность его мышления, манеру работать. Один всю жизнь полагается на собственные руки, — только в его руках рождается истина. Другому нужна отвлеченная идея, счастливая мысль, за которой последуют его действия. Пусть она неверна и напрасен потраченный труд, неудача подскажет ему новую идею, с ней он достигнет успеха. Третий слепо идет за неясным предчувствием, слушается призрачного голоса подсознания и чувства. Доводы логики, сложные теории — только помеха ему.

Есть категории ученых — удивительных людей. Их единственное орудие научного изыскания — острый, недремлющий глаз, основная способность — уметь видеть и запоминать, наслаивать в памяти «мелочи», строить гипотезы на нерушимом фундаменте опыта. Все в них покорно этой способности, они верят только тому, что увидели.

Пока Лысенко занимался яровизацией, искал средство управлять этим важным процессом, много наблюдений, серьезных и важных, проходило мимо него. В тот момент они не служили его делу и не имели для него цены. Но вот круг интересов переменился, и его уму предстают явления и факты, дотоле лишенные интереса и значения. Теперь они дороги, потому что нужны.

Началось с того, что Лысенко усомнился в теории так называемого фотопериодизма. Пришло время… не будем, впрочем, спешить, ознакомимся ближе с этой теорией.

Растения требуют, говорится в учебниках, чередования дня и ночи. Для развития одних необходима короткая ночь и долгий день, для других — долгая ночь и короткий день. Затемняя растения короткого дня — просо, хлопчатник, табак, — можно вызвать у них цветение задолго до срока. Укорачивая день и не давая таким образом редису плодоносить, можно довести его корешок до значительных размеров. Сократив до десяти часов световой день ячменя, его вынуждали оставаться незрелым в продолжение двух лет.

Последуем за ученым в теплицы, где в спорах рождается истина, доверимся собственным глазам.

Перед вами в вазонах посеяна яровая рожь. Ничто не мешает ей расти, развиваться. Осеннее солнце ослепительно светит, воздух теплый, почва удобрена, а растения не вызревают. Что бы это значило?

Рожь, оказывается, растение длинного дня. Слишком короток в сентябре день. Удлините его, прибавьте еще света, пусть слабенького сияния электричества, и рожь выколосится. Таково непонятное влияние света.

Лысенко увлекся немного странной задачей — выяснить взаимосвязь между солнцем и электрической лампой: в какой мере они способны друг друга заменять. Эта космическая проблема, во всех отношениях оригинальная, никого из ученых еще не занимала, исследовательское поле оставалось свободным.

После долгих размышлений и сомнений Лысенко проделывает следующий опыт. Он высевает ячмень, ставит вазоны под круглосуточное освещение электрической лампы и на двадцатые сутки собирает урожай. Лампа заменила небесное светило, ячмень обошелся без солнца, без рассвета и сумрака, восходов и закатов, словно эта смена декораций в природе была бесполезной для растения. Чередование дня и ночи, оказывается, неважно для развития растения. Количество нужного ему света организм может воспринять без перерывов.