Эвтаназия, или Последний парад - Игорь Афанасьев

— Прямого рейса на Питер нет, полетим через Москву, — подошёл к нему Майкл с билетами в руках.

— Ты послушай что говорят! — обернулся к нему Алекс. — Это корыто отпустили из Истанбула!

— Как? — вскричал Майкл. — Куда смотрит этот Интерпол, в конце концов?! Они возвращаются в Одессу?

— Нет! — торжественно произнёс Алекс. — Они продолжили кругосветное путешествие!

— Гениально! — облегчённо выдохнул Майкл. — Попутного им ветра!

— И хорошего шторма, — молитвенно воздел руки к небу Алекс.

К вечеру отряд Евлампия пересёк город и вышел на большую дорогу.

— Кудыть идём, Евлампий? — дёрнул батюшку за руку самогонщик.

— На восток, домой! — отвечал Евлампий, упрямо меряя широкими шагами турецкую землю.

— Мы-то, ничего, — продолжил дед, — а коров подоить нужно. Вон, гляди, пятак земли с кустами, речка! Давай тут заночуем!

— Тоже верно, — остановился Евлампий, — как же людей-то устроить? Под открытым небом спать?

— Это ты не беспокойся, — забрал у него змеевик из рук дед, — мы сейчас шалаши соорудим, костерок разведём, яйца поджарим, молочка попьём — и всё ладно будет! Ты, давай, Евлампий, помолись за нас, а мы пошли шалаш строить!

Дед заспешил к своим, и весь отряд свернул с дороги на обочину.

— Вот он, русский человек! — с гордостью произнёс Евлампий и перекрестился. — Господи, скажи мне, отчего ты так устроил мир? За какие грехи караешь простого человека, а злодеям всё прощаешь? Не упрекаю тебя, Господи, а смиренно спрашиваю?

В турецком зиндане Константидис вёл допрос пилота — пособника голландцев.

— Говори! — орал на него офицер — переводчик. — Куда улетели гяуры?

Константидис с ужасом увидел, как разлетаются в сторону зубы пилота после удара в челюсть.

— Я их высадил на аэродроме, — прошепелявил пилот, — они наняли самолёт.

— Куда они собирались лететь? — отрывисто поинтересовался Константидис.

— Говори, собака! — офицер снова ударил пилота по лицу.

— Ну, вы продолжайте, — сдерживая рвотный рефлекс, поспешил к выходу комиссар Интерпола, — я вас подожду в кабинете.

Офицер проводил его до двери и быстро вернулся к пилоту.

Он достал из кармана горсточку фарфоровых зубов и протянул несчастному: — Положи в рот! Когда вернётся — я тебе их выбью! И сразу сознавайся

— Крови дай, — засунул зубы в рот пилот. — Так что ему сказать?

— Скажи ему, — офицер протянул пилоту бутылку с красной жидкостью, — что они смотрели карту Афганистана! Ты только на меня не плюйся! Кто мундир стирать будет?

— Угу, — кивнул головой пилот и с трудом проговорил, — ты, тоже, поосторожней! Больно же!

Майкл и Алекс широко и свободно шагали по Невскому проспекту. На пересечении Невского и Литейного они свернули, подошли к старинному питерскому дому и оценили его величие.

— Да, — заглянул в бумаги Майкл, — не плохо жили совковые училки.

— У неё муж был академиком, — пояснил Алекс.

Они поднялись на третий этаж, открыли двери квартиры Людмилы Геннадиевны и прошлись по огромной безжизненной квартире.

— Ну, что, за сколько поставим? — плюхнулся на старый диван Майкл.

— Давай, чтобы побыстрее, — задумался Алекс, — отдадим за двести тысяч.

— Ты с ума сошёл! — возмутился Майкл. — Это же тебе не Одесса! Это Санкт-Петербург! Не меньше чем за триста!

— Ну, как скажешь, — согласился Алекс. — Между прочим, в Нью-Йорке проблема. Адвокат этой старухи требует официального подтверждения смерти клиентки.

— Это действительно проблема, — задумчиво потёр лицо Майкл, — официальное подтверждение нужно всем. Нужно было сразу с турками договориться. Мы тут тоже ничего продать не сможем без бумажки. Но мы, пока, и не будем продавать!

— Не понял? — Алекс внимательно посмотрел Майклу в глаза. — Ты и здесь что-то придумал?

— А ты во мне сомневался? — самодовольно улыбнулся Майкл. — Для начала, мы сдадим эти квартиры в ренту. Сто квартир, в среднем по две тысячи долларов в месяц — совсем неплохой заработок.

— За дачу на Рублёвке и пятёрочку в месяц поднимем! — осенило Алекса. — Плюс — налоги с депутата!

— Но это всё — меры временные! — поднял вверх палец Майкл. — Вопрос с клиентами нужно решать кардинально! Если сами не утонут, то придется…

— Ты что, бомбить их будешь? — усмехнулся Алекс.

— Почему я? — возразил Майкл — Найдутся люди.

Отряд спецназа во главе с Георгисом прочёсывал деревни Афганистана и Пакистана.

Комиссар Константидис, абсолютно неотличимый от пуштуна, долго беседовал со стариками, прохожими, торговцами на базаре, полицейскими, показывал им фотографии голландцев, но афганцы и пакистанцы только руками разводили. Наконец, они вывели из какого- то дома Осаму бен Ладена, но Георгис отмахнулся от него, и Осаму увели обратно в дом.

Утренняя благодать пробудила отца Евлампия.

Солнечные лучи пробивались сквозь листву шалаша. Отец Евлампий радостно потянулся и услышал голодное урчание в животе: — Дал Бог день, даст и пищу.

Странный шум привлёк его внимание, и он поспешил выглянуть из своего убогого укрытия.

Увиденная картина потрясла его: вокруг импровизированного стойбища кипел базар!

Русские бабки и турецкие тётки шумно торговались, спорили, смеялись. В обмен на свежие яйца, молоко, сметану, покупательницы предлагали турецкие дублёнки, кофты, кожаные курточки и пальто.

Тут же прохаживались водители огромных большегрузных грузовиков, которые, как оказалось, ночевали поблизости на большой площадке.

Несколько дедов покрепче красили расположившуюся рядом заправку, а один, с умным видом ковырялся в двигателе огромного старого бензовоза.

Возле одного из шалашей сгрудилась группка мужиков, несколько турков и водителей. Евлампий заподозрил неладное и направился к шалашу. Навстречу ему вышел здоровенный детина — водитель с бутылкой самогона в руках и на родном языке приветствовал Евлампия.

— Ну, батя, вас сам Бог послал! Они же сами не пьют и нам втридорога наливают! А мне ещё погрузки двое суток в порту ждать!

Вслед за детиной из шалаша выглянул дед-самогонщик.

— Ты когда же это успел? — дёрнул за руку самогонщика Евлампий.

— Дык, замесил на посадке, а гнал этой ночью! Чуть рановато выгнал, всего-то литров восемь и вышло. Думал, хватит на хозяйство, турок, он же не пьёт, он дурь свою курить. А тут водилы наши набежали! Вот, последнюю литру продал. Эх, мне бы ёмкость приличную… Вот бы такую бочку прикупить! — дед показал на бензовоз. — Я бы такой бузинес наладил…

Евлампий хотел что-то сказать Богу, но так и не решил что. Махнул рукой и направил стопы свои к небольшой речушке.

В этот миг двигатель старого бензовоза заревел страшным звуком, машина окуталась облаками солярного дыма. Все, кто работал на заправке, бросились от неё подальше и попадали в канаву.

Услышав странный звук, русский бык перестал щипать травку, повернул голову в сторону бензовоза и издал не менее угрожающий рёв.

Клубы дыма рассеялись, и турки стали подходит ближе к ожившей машине. Они удивлённо переговаривались, одобрительно хлопали деда-механика по плечу и разводили руками по сторонам.

Хозяин заправки вылез из канавы последним, стал орать на деда-механика и активно жестикулировать руками. По всем его жестам становилось понятно следующее: что дед- механик полный (пи-и-и), что старый бензовоз может взорваться к (пи-и-и), что он, хозяин заправки предлагает деду-механику сесть за руль этого (пи-и-и) бензовоза и отогнать этот (пи-и-и) бензовоз.

— Куда гнать-то? — переспросил механик.

Турок ответил на чистом русском языке.

Русская деревня поднялась и стала собираться в дорогу.

— Докладывайте, — сурово нахмурился командующий Черноморским российским флотом.

— Крейсер «Минск», — докладывал офицер, — следует в сторону порта Хайфа. Его пытались арестовать представители Интерпола, но в связи с отсутствием на борту непосредственных организаторов афёры, Интерпол оставил судно в покое.

— Знаю, знаю, — поторопил офицера адмирал, — Интерполовцы уже весь Афган перевернули, а голландцы по Питеру, да по Москве гуляют. Израильтян предупредили о визите?

Офицер замялся, но всё же рискнул доложить: — Извините, товарищ адмирал, но приказа не было!

— Да вы в своём уме? — вскинул брови адмирал. — Военный корабль под русским флагом идёт на Хайфу, а вы ждёте приказа? Вы понимаете, какой может быть скандал?! Немедленно связаться с Хайфой!

Погода просто баловала путешественников.

Благодатное майское солнце щекотало выставленные под его лучи бледные послезимние лица.

Небольшая команда пассажиров держалась вместе, группируясь вокруг выздоравливающей Галы. Людмила Геннадиевна читала звезде на память Ахматову и Гумилёва, Корень чистил пистолет, а шустрая Маша учила Зарецкую набрасывать верёвочную петлю на оленьи рога. Оленя изображал Баринов, он держал руки над головой и носился по кругу. Но как он не старался проскочить мимо ловкой охотницы, ему это не удавалось. Петля, пущенная сноровистой чукчей, каждый раз затягивалась на его руках.