Наследие Иверийской династии. Господин Демиург - Нина Малкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раздаётся стук крохотных молоточков, знаменующий, что ещё один этап головоломки Тезарией пройден успешно.
– Ключник, пошёл вон! – грубо шипит Мирасполь.
– Стой, стой, – хватает меня за плащ Лауна. – Ещё одну секунду. Дай мне её.
Огорошенный, я уже и забыл, что держу в руках младенца – он словно стал моей частью, слился со мной воедино. С удивительным для себя нежеланием я отдаю ребёнка матери.
– Амелия, милая моя, хорошая, – нежно приговаривает Лауна. – Проживи счастливую жизнь. Найди верную дорогу из миллиона неисповедимых путей Квертинда, что лежат перед тобой. Пусть моё благословение поможет тебе сделать верный выбор. Пусть придаст решимости в самые важные мгновения. Я помогу.
Её Величество целует дочь, и на моих глазах светлый цвет волос темнеет, остаётся лишь один-единственный серебристый клок – там, где губы матери касались детской головы. Младенец-артефакт недовольно распахивает веки, показывая, что глаза тоже преобразились: теперь они ярко-бирюзовые, и это делает ребёнка непохожим на самого себя.
– Унеси её отсюда, – торопливо отдаёт мне крохотный свёрток Её Величество. – Прошу тебя, унеси Амелию как можно дальше от Иверийского замка, чтобы она никогда сюда не вернулась.
Я делаю шаг назад. И ещё один. Неожиданно осознавая, какое решение на меня взвалено. Куда я должен отнести истинную Иверийку? Кому отдать?
Промедление обходится дорого. Я ещё не успеваю достигнуть выхода, как последние рычаги барабанят финальную песнь и плита тайного хода приходит в движение.
Королевскую спальню заполняет алый туман Толмунда.
Не видя ни королей, ни появления их убийц, ни света, ни богов на полотнах, я быстро перемещаю крупные связки ключей, чтобы на освободившееся место у сердца, того самого, которое недавно говорило с Тезарией, поместить живой иверийский артефакт. Сгорбливаюсь, накрываю ребёнка плащом. Что-то лёгкое стучит по сапогу, и едва я успеваю понять, что это свиток, как в комнату врываются звуки битвы, стоны клинка и гомон.
– Ты предал нас, ключник! – орёт Ханг. – Ты прислал мелкого служку в Дуэльный зал! Он поднял тревогу!
– Нет, нет, – мотаю я головой. – Это не я. Это Иверийский замок. Он защищается.
Никто меня не слышит. Кричит Лауна, горько, отчаянно, совершенно обезумев при виде того, как грудь Мирасполя пронзает оружие. Он отражает ещё два удара.
– Ja! Ja! – торопит Тезария. Она опускает горящий факел в таз с водой, и тот шипит. – Убейте его!
В суматохе я спешно ищу упавший фамильный пергамент, но его свечения нигде не видно. Я задерживаюсь, наклоняясь, и это ещё одна ошибка: моё движение привлекает внимание Витама Монграса, переступающего через уже мёртвого короля. Внутри всё холодеет.
– Мирасполь, Мирасполь, Мирасполь, – раскачивается на кровати Лауна, обхватывая огромный живот. – За что, Тезария? За что?
Витам отворачивается и тоже столбенеет перед светом Её Величества, не в силах завершить начатое. Оба они – и Ханг Ноуршинг, и Витам Монграс, восхищены близостью Лауны Иверийской в тысячу раз сильнее, чем всеми видами замка.
– Всё идёт не по плану, – говорит Ханг. – Она ещё не родила. Что будем делать?
За моей спиной в коридоре раздаются шаги и крики – это торопятся в спальню стязатели. Путь туда отрезан.
– Вспорите ей живот, – отдаёт приказ Тезария и наконец тоже замечает меня, смягчается: – Ты почему всё ещё здесь?
– Тезария, уйдём вместе, – шёпотом уговариваю я, приближаясь. – Теперь это стало ещё важнее. Кое-что изменилось, – я нервничаю от внимания двух убийц, всё ещё медлящих, оробевших перед необходимостью убивать королеву. – Прошу, доверься мне хоть сейчас. Прими же меня всерьёз, Тезария!
– Твоё дело сделано, Кем, – она подбирает мою маску, вручает её мне резким движением, и я вздрагиваю – на этот раз не от вожделения, а от испуга, что моя жена случайно заденет ребёнка и тот расплачется.
Однако Тезария не смотрит на меня, оборачиваясь к дверям, за которыми нарастает гул шагов. Я надеваю маску.
– Я горжусь тобой. Господин тоже будет тобой гордиться. Но сейчас ты здесь будешь только мешать, – она теснит меня к выходу. Я уворачиваюсь, быстро и споро, но так, чтобы не потревожить младенца.
И этого тоже Тезария не замечает. Я для неё всегда был незаметен.
– Прошу, иди, иначе я больше не смогу тебя защитить, – говорит она из спальни, когда я уже оказываюсь снаружи. За спиной жены вспыхивает пламя, больше не кричит Лауна. – Уходи! Уходи и жди меня, я обязательно тебя найду.
– Но как?..
Последнее я спрашиваю уже в пустоту. Тезария закрыла тайную дверь изнутри, отгородив меня от всего, что творится в королевских покоях. Глаза застилает темнота, уши забивает тишина. Молчание Иверийского замка перестаёт быть тревожным и скорбным. Под его сводами сгущается иной вид безмолвия. Могильное безразличие.
Создатель! Что же мы наделали?!
Я стою, такой же растерянный, как стоял перед этой дверью несколько минут назад.
Где-то глубоко в недрах камня прячутся боги. Как заслужить их прощение для себя и жены? Вернуться за ней? Попробовать спасти? Рассказать Тезарии о младенце-артефакте? Но как? Эта тайна будет стоить мне жизни… Нести младенца стязателю Блайту? Что делать?
Словно услышав мои мысли, Иверийский замок оживает топотом, истошными криками, гулом, стонами. Вместе с ним просыпается и иверийский отпрыск – шевелится, подаёт голос.
– Тише, тише, спи, – испуганно уговариваю я.
Усыпить бы, но моих скудных ментальных сил не хватит на заклинание. К счастью, ребёнок затихает сам.
Стоять здесь и дальше безопасно, но нельзя: совсем скоро невозможно будет выйти. Нужно уходить.
Мы минуем коридор, сворачиваем вправо, идём к подвалам. Старые ступени, обводные охранные ходы, оружейные стойки… Я привычно проверяю, не оставил ли следов, не забыл ли запереть двери, не обронил ли чего. Встречные замки отворяю неуклюже, подолгу ища нужные ключи: с ношей на руках делать это несподручно. На языке вертится ругательство. Новая тайная дверь, короткая считалочка, следующий переход. О нём известно королевским стязателям, и я едва успеваю свернуть в скрытую нишу, когда двое в масках проносятся мимо. Здесь усиливается топот,
