Лживая птица счастья - Светлана Борисова

Весь вечер Иван бросал на девушку сумрачно-внимательные взгляды. Он крайне неловко чувствовал себя за столом, из-за того, что по отношению к нему Мари вела себя совсем неадекватно. Она неосознанно всячески стремилась ему угодить. Как-то раз Ивану вдруг показалось, что девушка, нечаянно уронив один из приборов, дернулась упасть перед ним на колени и сдержала свой порыв только огромным усилием воли. Он украдкой глянул на жену, и та расстроено передернула плечами. С ужасом Иван понял, что не ему одному так показалось.

Правда, после ужина обстановка несколько нормализовалась, и Мари слегка оттаяла. Как встарь, она весело смеялась над забавными историями, которые рассказывал Иван. К нему в отдел аналитики всегда поступало много нелепой и забавной информации для обработки. Но в целом вечер получился крайне тяжелым. Как только позволили приличия, Ладожские засобирались домой, Иван что-то невнятно пробормотал насчет того, что завтра им рано на работу. А Сонечка, с жалостью посмотрев на подругу, твердо пообещала ей, что завтра после работы она обязательно зайдет к ней и они обстоятельно обо всём побеседуют. Внутренне Мари содрогнулась от инквизиторски-безапелляционного тона подруги, но улыбнулась ей широкой неискренней улыбкой и согласно кивнула головой.

Разговор по душам с пристрастным родителем, который остался недоволен новоприобретенными привычками дочери

Палевский появился почти глубокой ночью и при виде дочери, открывшей ему двери, просиял радостной улыбкой. Соскучившись, он вознамерился с ней поговорить, но она порывисто обняла его и, чмокнув в щёку, сразу же бросилась в кухню. Несколько озадаченный её поспешным бегством, Палевский пошел следом. Войдя в кухню, он бросил быстрый взгляд на сервированный к его приходу стол, и с удивлением воззрился на девушку, хлопочущую у плиты. «Такое чувство, что я вижу хозяйственную Аннабель, а не безалаберную Мари. Чтобы это значило?..»

— Милая, бог с ним! Не стоит так поздно разводить возню с полномасштабным ужином: что-то у меня нет аппетита. С твоего разрешения, я что-нибудь перехвачу по-быстрому и отправлюсь спать… — с улыбкой произнес Михаил.

Тут до него донесся запах готовящихся блюд и его рот мгновенно наполнился голодной слюной.

— О, нет! Беру свои слова обратно, оказывается, я голоден как волк. Господи, какой чудесный аромат! Детка, это мне не снится? Это точно ты там, у плиты?

— Мой руки, и садись за стол. Нечего ехидничать. Радоваться надо, что у тебя в доме появился приличный повар в моем лице. Судя по твоему осунувшемуся лицу, ты тут совсем одичал в одиночестве, и питаешься чёрт знает чем. Хоть бы экономку взял, чтобы она присматривала за тобой, — обернувшись, проворчала девушка, оживленно сияя тёмными глазами. — Подожди секунду, сейчас будет готово.

Палевский вымыл руки и, сев на любимое место, стал с любопытством наблюдать за дочерью. На первый взгляд, та вроде бы не очень изменилась. Та же встрепанная короткая прическа и привычные черные джинсы с темным топом, но…

Одежда девушки, дополненная изысканными украшениями, производила впечатление дорогого наряда, несмотря на кажущуюся простоту. Мари подошла ближе, и Михаил понял, что причёска у неё далеко не та же самая, не говоря уж об искусном макияже на лице и исходящем от неё общем ощущении ухоженности. «Ну, неплохо. Светский лоск идет девочке. В конце концов, ей давно пора было привести себя в порядок. Ай, да сынуля, ай, да подлец! Оказывается ты у нас эстет по натуре. Похоже, внешность бедной девочки не устраивала тебя в прежнем виде. И, как я погляжу, не только это…» Изящество скользящих движений Мари тоже не укрылось от его внимания. Слегка поколебавшись, Палевский коснулся ментала девушки и удивленно приподнял брови. «Вот это да! За год и такой прогресс — это просто немыслимо! Похоже, Ник вплотную озаботился renommИe[12] своей невесты… Не знаю, что и думать. Если всё хорошо, то почему Мари хандрит? Разберемся».

— Мика, ты засыпаешь на ходу или еда настолько отвратительна на вкус?

Слова девушки не сразу дошли до Палевского, но он быстро встрепенулся.

— Ты это о чем? А-а, это… детка, я стараюсь подольше растянуть удовольствие. Так вкусно, что я опасаюсь проглотить язык.

— Подхалим несчастный! Ешь, сколько влезет. У меня столько наготовлено, что на полк спецназа хватит!

— Ну, в этом мне не под силу тягаться с этими ребятами. Такая прорва средств уходит на прокорм и амуницию этих жеребцов из Штейновской конюшни, конечно, в пересчете на единицу, что ни одна другая статья государственных расходов не может с ними потягаться.

— Ну, там не одни жеребцы, есть и кобылы… твое счастье, что Эльза не слышит, как ты её хаешь с коллегами!

— Э, нет! Чистую правду говорю. Ты же сама работала в этой службе и видела, какое у них оснащение. А теперь прикинь, сколько институтского народу и, не только, трудится в поте лица, разрабатывая для них передовые игрушки. Ну, может, только Академия опережает их показатели по затратам, но на то есть веские основания. Она — кузница наших кадров и головной мозг вампирской расы…

Начав беседу на отвлеченные темы, Палевский исподволь перешел к расспросам дочери о жизни на Старой базе. Поначалу та держалась настороженно, тщательно взвешивая свои ответы и всячески избегая темы взаимоотношений с Ником, что уже само по себе было показательно. Но постепенно Мари разговорилась и с увлечением принялась описывать отцу, как проходил процесс ее слияния с тиараном и насколько это странно и непривычно для человеческого мозга. Заинтересовавшись, тот с большим интересом слушал ее, и твердо решил, что обязательно спросит Ника об удивительном устройстве. Применение такого прибора сулило большие перспективы в будущем. Увлекшись рассказом, девушка не заметила, как Михаил наводящими невинными с виду вопросами выпытал у неё практически всю подноготную. Слушая дочь, он все больше расстраивался, но внешне постарался не показывать этого.

Ужин подошел к концу, и Мари заварила ему любимый чай с мятой. Разомлев от сытой еды, Палевский благодушно произнес:

— Черт, если и дальше ты собираешься кормить меня как на убой, то я скоро не влезу в свои костюмы и буду первым в истории вампиром, страдающим от ожирения. Мари как тебе не стыдно?! Меня же разлюбят не только женщины, но даже секретарши.

— На комплементы напрашиваешься? Вряд ли тебе грозит такая ужасная перспектива. Я звонила Эль, и она мне в красках расписала, как тебя усиленно атакуют её подруги. И если бы только они! Соня мне тоже кое о чем поведала. В частности, о том, какие свары случаются между девицами в генетическом институте и все из-за тебя. Елки-палки! Целая куча женщин страшно горит желанием скрасить твое байроновское одиночество. Бедняжки! Мне их заранее жаль! «Чайльд-Гарольд» ты наш!.. Соня даже намекнула, что ты готов пасть к ногам какой-то девицы. Во всяком случае, она так считает…