Лживая птица счастья - Светлана Борисова

— Доброе утро! Прошу за стол, мой райделин, — он лукаво улыбнулся и заговорщицки понизил голос: — Никотан, ты не поверишь, но у меня все готово! Я приготовил солейкув. Надеюсь, ты по-прежнему его любишь?

Мирон ловко отодвинул стул для хозяина и когда он сел, благосклонно кивнув ему, юноша скользнул на место рядом с ним и цепко огляделся вокруг. Ник сдержанно улыбнулся, заметив привычку профессионального телохранителя в своем новоявленном аталине. Когда он попробовал приготовленное им блюдо, то и вовсе пришел в восхищение.

— Да ты просто кудесник! Как тебе удалось так быстро перенастроить автоповара? — удивлённо спросил он.

— Хотелось бы мне похвастаться своими несравненными умениями, мой райделин, но должен признаться, что я успел перенастроить только одно блюдо, — просияв от похвалы, быстро проговорил юноша, искоса глянув на своего повелителя. Он замер, оторвавшись от своей тарелки, ожидая разрешения приступить к дальнейшей трапезе. Получив его, он с видимым удовольствием съел неимоверное количество солейкув.

Ник потаенно улыбнулся, настоящий Кидел терпеть не мог это блюдо, и машинально отметил, что манеры и поведение юноши за столом совершенно безупречны, как и подобает представителю высшей эрейской знати. Он с легким раскаянием вспомнил, как в детстве заставлял своего прежнего аталина есть солейкув в качестве наказания за провинность, хотя такое случалось довольно редко. Кидел — гибкий по натуре, старался не попадаться под горячую руку своему юному властителю, особенно когда тот вошел в пору юношества. Характер у Никотана был в то время очень неровный, и если аталину не удавалось избежать его сопровождения, то он превращался в невидимую и безгласную тень за спиной разъяренного подростка.

«Крейд знает, что за чудовище я сотворил. Привычки у парня — явно сборная солянка из двух психотипов, а еще к ним присоединились и мои вкусы… Н-да, дела!»

После завтрака Мирон быстро убрал со стола и, поклонившись, спросил с затаенной надеждой:

— Никотан, мы сегодня работаем? Я могу сопровождать тебя в лабораторию? — в его голосе слышалось нетерпение. Дорвавшись до настоящей работы, он мечтал немедленно её продолжить.

— Конечно, — рассеянно отозвался Ник. — Интересно, как лягут новые построения в общую конструкцию двигателя? Думаешь, есть надежда запихать эту дуру в задний отсек корабля или её нужно доработать, уменьшив насколько возможно размеры?

— Ну, не знаю… мне, кажется, говорить об этом преждевременно. Давай проработаем тормозные поля, а потом всё скопом пихнём на место, — мгновенно отозвался юноша, сразу же поняв, о чем идет речь.

— Возможно, ты прав. Просчитай-ка до конца вчерашний вариант. Есть у меня стойкое ощущение, что мы что-то упустили в расчетах.

— Думаешь? Это там, где мы загнали в уравнение четвертый аддептос?

— Да. Кажется, мы не туда свернули через парочку построений.

— Досадно! Но, кажется, ты прав. Ладненько, пересчитаю, не проблема! У нас до ночи куча времени. Никотан, идем быстрее, а то у меня просто руки чешутся приступить к расчетам и посмотреть, что из этого получится!

— Тиаран, в двенадцать дай сигнал на обед и, если мы не отреагируем, доставь его к нам.

— Будет исполнено, мой райделин, — отозвался компьютер вежливым голосом.

Отстав на полшага, как положено аталину, юноша начал горячо излагать свою идею компоновки отдельных частей двигателя внимательно слушающему его Нику.

Нетронутый обед так и простоял на столе до позднего вечера, пока Мирон не спохватился, что уже время ужина, а у них с утра маковой росинки во рту не было. Обругав себя последними словами, из эрейского и вампирского репертуаров, он быстро разогрел еду и встал на колени у капсулы Ника. Юноша до тех пор не отставал от него с настойчивыми мольбами поесть, пока тот с проклятиями не согласился.

Это был единственный раз, когда его повелитель пропустил время обеда — в дальнейшем аталин педантично соблюдал режим дня, свято блюдя время обеда и ужина. Мирон заранее давал распоряжение тиарану приостановить функционирование капсул и, несмотря на неудовольствие Ника, до тех пор умолял его прервать работу, пока тот не сдавался, и затем неизменно тащил его в столовую. Через пару дней Ник смирился с настойчивостью аталина, — следить за его здоровьем действительно входило в круг его обязанностей.

Через неделю Ник позвонил в Петербург.

— Ну-ну, какие люди на проводе! Значит, Их величество, наконец-то, соизволили поинтересоваться своими бедными родственниками, — не здороваясь, резко произнес Палевский. — В ближайшее время я жду тебя домой, нам необходимо поговорить.

— Привет, Михаэль. Мы с тобой не так давно виделись в Совете Старейшин и, по-моему, обо всем побеседовали…

— Не увиливай, ты знаешь, о ком пойдет речь.

— Прости, но сейчас я не могу вырваться, у меня крайне мало времени…

— Не беда, немного времени ты найдешь, если я прошу тебя.

— Не дави на меня. Прости, но именно сейчас я не могу тратить драгоценное время на личные дела.

— К твоему сведению, для меня не менее драгоценна каждая минута, — на том конце трубки повисло непродолжительное молчание, а затем Палевский сухо добавил: — Что ж, если гора не идет к Магомету, то и я не настолько высокомерен. Ради спокойствия в семье я готов встретиться на твоей территории. Что скажешь, малыш? Нужно тебе время на подготовку, или встретимся сегодня вечером, и ты выступишь экспромтом?

— Мне не в чем оправдываться!.. — тут до Ника дошло, как его назвал Палевский и он немедленно вспылил: — Какого крейда ты со мной так разговариваешь? Какой я тебе малыш? — взяв себя в руки, он произнёс ледяным тоном: — Хорошо. Встречаемся сегодня в десять по московскому времени. Жди, за полчаса до назначенного времени я пришлю за тобой авиетку.

Не прощаясь, рассерженный Ник оборвал соединение, и с досадой почувствовал неясный смешок, донёсшийся из ментала. Оказывается, Палевский дублировал связь, отслеживая эмоции своего собеседника через ноосферу.

«О, Боги! Наверно, в наказание за тяжкие грехи они помутили мне разум, когда я решил воссоздать отца в этом типе! Вот хитрый жук! Он же купил меня, как маленького, заставив встретиться на его условиях, — с легкой насмешкой подумал Ник, и у него потеплело на сердце. — Н-да, Михаэль и по характеру становится похожим на свой ехидный оригинал, да и возраст у них с отцом сейчас примерно одинаковый. Хотя нет, как всегда, я преувеличиваю и принимаю желаемое за действительное. Рай Тайтан по натуре был веселым и очень общительным человеком, а вот Михаэля при всем желании в этом не обвинишь, — веселья в нем столько же, сколько в ледяном истукане, то бишь ни на грош, а жаль…»