И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

Марин на рутинные упражнения, тем более с маленькими зверятами. Следующим в очереди на право быть осмотренным Марин оказался слоновник, выглядевший, справедливости ради, достаточно цивильно и чисто, по крайней мере, издалека. Слоны были гордостью всего зверинца, и сам Фельон очень лестно о них отзывался при любом удобном случае. Дело было в том, что в процесс дрессировки слонов он также внес весомый вклад, практически единолично составив воспитательную программу. Это вызвало возмущение у многих укротителей, работавших непосредственно со слонами, потому как методы, описанные Фельоном, были, мягко говоря, не лучше, чем методы укрощения кошачьих в цирке.

– Вот зря вы расстроились тогда, мадемуазель Марин, – произнес Фельон, идя по правую руку от девушки, – вам будет очень трудно наблюдать за слониками.

– Почему же трудно? – возразила Марин, – вы думаете, что я слонов испугаюсь?

– Отчего же, напротив, – ответил Фельон и ухмыльнулся, – для меня будет честью вам их показать. Их нам доставили последний раз из Сиама особым рейсом через недавно открытый Суэцкий канал. Мы рассчитали все сроки его перемещения так, что корабль со слонами оказался в Красном море 21 ноября прошлого года, когда наш цирк второй день стоял в Генуе, канал же был торжественно открыт тремя днями ранее этого. Пройдя 23 ноября канал, корабль уже через неделю причалил к Марселю, где мы в тот момент и находились после Генуи. Так мы очень быстро получили новеньких слоников, которые практически не утомились в пути и приступили к учебе сразу же.

– К учебе? – ехидно спросила Марин.

– Ну да, разумеется, – серьезно сказал Фельон, – мы же животных не только подчиняем своей воле, но и по-настоящему обучаем. Обучаем, сразу отвечая на ваш возможный вопрос, мы их, конечно, всевозможным трюкам. А слоны любят всякие трюки выполнять. Поверьте, им это нравится!

«Так я и поверю тебе, живодер», – подумала Марин и, ничего не ответив, а только слегка кивнув, прошла в слоновник. Выглядел он так же, как издалека – ухоженно и, казалось, действительно служил слонам настоящим домом. Но, по-видимому, для одних он был как дом мирской, а для других – как ад земной. И вот почему. На глаза Марин, будто по особой договоренности, заключенной заранее, попался процесс дрессировки слонов. Было видно, что слоны были еще молодые, возрастом не более полутора лет, может, чуть больше. Перед Марин предстал большой зал, в котором содержался молодняк. Маленьких слонят привязывали толстыми веревками к земле, лишая возможности двигаться. За малейшие попытки вырваться незамедлительно следовало наказание – избиение палками, кнутами, а также самым страшным орудием, что доставляло слонам невыносимую боль – багром, длинной рукоятью с наконечником в виде шипа, соединенного с загнутым назад крюком. Обычно багор использовали во время разучивания цирковых движений и трюков, к примеру, стояния на задних ногах с поднятым кверху хоботом. Дрессировщик специально несколько минут удерживал хобот багром, впившимся в кожу, чтобы слоненок запоминал, в каком положении должен его держать. Марин же увидела, как слонят учили сидеть на тумбах, а также садиться на шпагат и стоять на голове. Во время всех этих трюков, вернее, во время их заучивания, ноги животных были связаны, а багор использовался очень активно. Решившая более не поддаваться чувствам, Марин, увидев, как одного слоненка начали растягивать в попытке заставить сесть на шпагат и из-за этого он закричал, не выдержала столь тяжелой нагрузки и закричала что было сил: «Хватит!» Дрессировщики, вмиг остановившиеся, с недоумением взглянули на Фельона, который, к слову сказать, также не совсем располагал пониманием происходящего, однако он вынужден был молча согласиться с отчаянным требованием Марин и отдал распоряжение вернуть слонят в их стойла. Потом он приблизился к девушке, которая поспешила отстраниться.

– Мадемуазель Марин, я прошу вас, объясните, – произнес Фельон, – что же случилось такого страшного, что вы так сильно разгневались?

– А вам будто непонятно, месье! – крикнула Марин, – я не могу просто так наблюдать за тем, как по вашему позволению издеваются над бедными животными! Львы, тигры, теперь слоны! Вы всех здесь так унижаете, месье?

– Мадемуазель, позвольте вам кое-что объяснить, возможно, второй раз, – сказал Фельон и проводил Марин на свежий воздух, – однако, таков порядок воспитания и обучения животных. По-другому попросту невозможно. Эти существа – не люди, а обычные звери, которые не понимают нашего языка, нашей речи. Чтобы они могли радовать публику своими трюками, их необходимо для начала этим трюкам обучить. Как обучить – определяет дрессировщик. И дрессировщик никогда не пользуется изначально одним методом в начале своей деятельности в профессии. Он обязательно перебирает множество различных методов дрессуры, выбирая в конечном итоге тот из них, который покажется ему наиболее действенным. О гуманности и мнимом сострадании не может идти речи, потому как если дать волю своим эмоциям, не обуздать чувства сразу – не получится у дрессировщика хороших результатов. Мы держим слонов почти целые сутки взаперти, привязанными к полу, пугаем громкими шумами для того, чтобы они не страшились манежа и многотысячной толпы, скандирующей всевозможные кричалки. Багор, один из самых эффективных инструментов в арсенале дрессировщика, прекрасно служит для того, чтобы вдолбить в сознание тупого животного то, что от него требует укротитель и чего жаждет зритель, заплативший за право насладиться зрелищем, достойным потраченных средств. Не нужно противиться тому, что применяется уже несколько десятков, если не сотен лет. Ведь такие методы дрессировки были не нами изобретены. Слонов по такому методу дрессируют в том же Сиаме, и в Индии тоже. Если животное сопротивляется – его подчиняют, или, как принято говорить в нашей рабочей среде – его ломают, – Марин вздрогнула от последнего слова, Фельон, заметивший это, продолжил, – процесс слома воли животного может длиться достаточно долго, до тех пор, пока, скажем, в данном случае, слон не станет покорно исполнять команды дрессировщика. А когда слона обучили всем необходимым трюкам – его очень щедро поощряют любимым лакомством и позволяют больше времени проводить под открытым небом. Однако, дабы он, этот слон, не расслаблялся, его могут время от времени колотить, да. Обычно для этого используют тот же багор, подцепляя им уши животного, которые наиболее чувствительны к ранам. Очень часто ранам не дают заживать, постоянно вскрывая их. Это вызывает страшные муки у тварей, но оно того стоит. Не ради их криков мы этим занимаемся, но ради великой цели – чтобы зритель был доволен, а казна цирка полна.

Когда Фельон закончил свой рассказ, он предложил Марин осмотреть других слонов, а после посмотреть на собак и мартышек. Марин отказалась, сославшись на желание немного передохнуть. Фельон покорно согласился и провел