Корабельные новости - Эн­ни Прул

— Те­туш­ка, по-мо­ему, я здесь не про­еду. Не по­хо­же, что­бы эта до­ро­га ку­да-ни­будь ве­ла.

— На ней есть сле­ды от ко­лес, — от­ве­ти­ла она и ука­за­ла на сла­бые от­ме­ти­ны.

Ку­ойл свер­нул на гряз­ную до­ро­гу. Ко­ле­са тут же взби­ли сы­рое ме­си­во. Сле­ды ис­чез­ли. Ку­ойл ре­шил, что все те ма­ши­ны съез­жа­ли на до­ро­гу, что­бы раз­вер­нуть­ся. Ему очень хо­те­лось сде­лать то же са­мое и зав­тра сно­ва по­пы­тать сча­стья на этой до­ро­ге. Или они все про­ва­ли­лись в без­дон­ную яму?

— Ко­гда мы прие­дем? — спро­си­ла Бан­ни, от­ки­ды­ва­ясь на спин­ку си­де­нья. — Я ус­та­ла ехать. Я хо­чу уже прие­хать. Я хо­чу на­деть ку­паль­ник и по­иг­рать на пля­же.

— Я то­же! — Они обе ста­ли рит­мич­но бить­ся спи­на­ми о си­де­нье.

— Сей­час слиш­ком хо­лод­но. Толь­ко по­ляр­ные мед­ве­ди пла­ва­ют в та­кую по­го­ду. Но ты мо­жешь по­бро­сать кам­ни в во­ду. Те­туш­ка, сколь­ко нам еще ехать, ес­ли смот­реть по кар­те? — У не­го бо­ле­ли ру­ки от­то­го, что он це­лый день про­вел за ру­лем.

Она ка­кое-то вре­мя мол­ча ды­ша­ла над кар­той.

— От ос­нов­ной до­ро­ги до бух­ты Оп­ро­ки­ну­той два­дцать семь ки­ло­мет­ров.

— Два­дцать семь ки­ло­мет­ров вот это­го?

— По­том, — го­во­ри­ла она, буд­то бы он не про­ро­нил ни сло­ва, — еще сем­на­дцать с по­ло­ви­ной до мы­са Ку­ой­лов. До до­ма. Вер­нее, до то­го, что от не­го ос­та­лось. Тут на кар­те по­ка­за­на до­ро­га, но в ста­рые вре­ме­на ее не бы­ло. Это бы­ла про­сто тро­пин­ка. По­ни­ма­ешь, то­гда лю­ди не ез­ди­ли на ма­ши­нах, по­то­му что ни у ко­го не бы­ло ма­шин. Всю­ду до­би­ра­лись на лод­ках. Ни у ко­го не бы­ло ни ма­ши­ны, ни гру­зо­ви­ка. Это вы­мо­щен­ное шос­се, по ко­то­ро­му мы прие­ха­ли, то­же здесь не­дав­но. — Но тя­же­лая ка­мен­ная рос­пись на го­ри­зон­те го­во­ри­ла о дру­гом: все здесь ос­та­лось не­из­мен­ным и не­из­ме­няе­мым.

— На­де­юсь, ко­гда мы дое­дем до бух­ты Оп­ро­ки­ну­той, нам не при­дет­ся ид­ти сем­на­дцать с по­ло­ви­ной ки­ло­мет­ров пеш­ком. — Ней­ло­но­вый ру­кав скрип­нул о руль.

— Это мо­жет быть. То­гда мы про­сто по­вер­нем об­рат­но. — У нее бы­ло от­ре­шен­ное ли­цо. Ка­за­лось, за­лив ро­ж­дал­ся в ее го­ло­ве и про­яв­лял­ся в ре­аль­но­сти го­лу­бой гал­лю­ци­на­ци­ей.

Ку­ойл бо­рол­ся с до­ро­гой. «Ав­то­мо­биль раз­ва­ли­ва­ет­ся на час­ти на глу­хой зве­ри­ной тро­пе». По воз­ду­ху рас­те­ка­лись су­мер­ки. Ма­ши­на с тру­дом взби­ра­лась в го­ру. Они бы­ли на краю уте­са. Под ни­ми бы­ла бух­та Оп­ро­ки­ну­тая и кри­вые бро­шен­ные до­ма. Мерк­ну­щий свет. Да­ле­ко впе­ре­ди про­па­да­ла из ви­ду до­ро­га.

Ку­ойл съе­хал на обо­чи­ну и за­ду­мал­ся о том, сры­вал­ся ли кто-ни­будь с уте­са, раз­би­вая ме­талл о кам­ни. От­ветв­ле­ние до­ро­ги кру­то ухо­ди­ло вниз, по об­ва­лив­ше­му­ся гор­но­му про­хо­ду, усы­пан­но­му го­лы­ша­ми. Это боль­ше по­хо­ди­ло на вы­мои­ну, чем на до­ро­гу.

— Ну что ж, ка­жет­ся, се­го­дня мы до мы­са не дое­дем, — ска­зал он. — По-мо­ему, даль­ше нам не сто­ит ехать до тех нор, по­ка мы не смо­жем ос­мот­реть до­ро­гу при днев­ном све­те.

— Уж не хо­чешь ли ты вер­нуть­ся на ос­нов­ное шос­се? — вски­ну­лась те­туш­ка. Они бы­ли так близ­ки к на­ча­лу все­го.

— Да, — ска­за­ла Бан­ки. — Я хо­чу в мо­тель с те­ле­ви­зо­ром и гам­бур­ге­ра­ми и чип­са­ми, ко­то­рые мож­но есть в кро­ва­ти. И свет там вы­клю­ча­ет­ся не сра­зу, а по­нем­нож­ку, ко­гда кру­тишь руч­ку. И те­ле­ви­зор там мож­но вклю­чать и вы­клю­чать, не вы­ле­зая из кро­ва­ти.

— А я хо­чу жа­ре­ную ку­ри­цу в кро­вать! — ска­за­ла Сан­шайн.

— Нет, — ска­зал Ку­ойл. — Мы пе­ре­но­чу­ем пря­мо здесь. У нас в ба­гаж­ни­ке есть па­лат­ка. Я ее по­став­лю и бу­ду в ней спать. Та­ков наш план. — Он по­смот­рел на те­туш­ку. Это бы­ла ее идея. Но она скло­ни­лась над су­моч­кой, сно­ва что-то ра­зы­ски­вая. Ее се­дые во­ло­сы смя­лись и рас­тре­па­лись.

— У нас есть на­дув­ные мат­ра­сы и спаль­ные меш­ки. Мы их на­ду­ем, раз­ло­жим зад­нее си­де­нье и по­ло­жим на не­го мат­ра­сы. По­том по­ло­жим спаль­ные меш­ки, и у нас по­лу­чат­ся две удоб­ные кро­ва­ти! На од­ной бу­дет спать те­туш­ка, а вы, де­воч­ки, вдво­ем по­мес­ти­тесь на вто­рой. А мне воз­душ­ные мат­ра­сы не нуж­ны. Я по­ло­жу свой спаль­ный ме­шок пря­мо на пол па­лат­ки. — Ка­за­лось, он не объ­яс­нял, а за­да­вал во­про­сы.

— Но я уми­раю от го­ло­да! — за­ны­ла Бан­ни. — Я не­на­ви­жу те­бя, па­па! Ты ду­рак! — Она на­кло­ни­лась впе­ред и уда­ри­ла Ку­ой­ла по за­тыл­ку.

— НУ-КА ТИ­ХО! — об­ру­ши­лась разъ­я­рен­ная те­туш­ка на Бан­ни. — Сядь на свое ме­сто, мисс, и не дай бог я еще раз ус­лы­шу, что ты так раз­го­ва­ри­ва­ешь с от­цом! Я жи­во на­де­ру те­бе зад­ни­цу! — Те­туш­ка по­зво­ли­ла се­бе ра­зо­злить­ся.

Ли­цо Бан­ни сло­жи­лось в тра­ги­че­скую мас­ку.

— А Пе­тал го­во­рит, что па­па ду­рак. — Она не­на­ви­де­ла их всех.

— Все мы в ка­ких-то во­про­сах ду­ра­ки, — спо­кой­но ска­зал Ку­ойл.

Он про­тя­нул свою крас­ную ру­ку на­зад ме­ж­ду си­день­я­ми. Он хо­тел уте­шить оби­дев­шую­ся Бан­ни. Со­ба­ка об­лиз­ну­ла его паль­цы. У не­го воз­ник­ло зна­ко­мое ощу­ще­ние, что все про­ис­хо­дит как-то не­пра­виль­но.

— В об­щем, боль­ше я это­го де­лать не бу­ду, — ска­за­ла те­туш­ка, кру­тя го­ло­вой и за­драв квер­ху под­бо­ро­док. — Я имею в ви­ду но­чев­ку в ма­ши­не. У ме­ня та­кое ощу­ще­ние, что шея вста­ла ко­лом. А Бан­ни спит чуть ти­ше вер­то­ле­та.

Они мол­ча про­шлись по кам­ням, по­кры­тым ту­ма­ном. Ма­ши­на бле­сте­ла от со­ли. Ку­ойл, при­щу­рив­шись, смот­рел на до­ро­гу. Она из­ги­ба­лась и ухо­ди­ла от бе­ре­го­вой ли­нии в ту­ман. То, что ему бы­ло вид­но, вы­гля­де­ло не­пло­хо. Луч­ше, чем вче­ра.

Те­туш­ка шлеп­ну­ла на се­бе ко­ма­ра и за­вя­за­ла под под­бо­род­ком пла­ток. Ку­ой­лу стра­ст­но хо­те­лось чер­но­го ко­фе и хо­ро­шей ви­ди­мо­сти. О чем бы он ни меч­тал по до­ро­ге сю­да — это не сбы­лось. Он сло­жил от­сы­рев­шую па­лат­ку.

Гла­за Бан­ни от­кры­лись, ко­гда он бро­сил па­лат­ку и спаль­ный ме­шок в ба­гаж­ник, но она сно­ва ус­ну­ла, ко­гда он за­вел мо­тор ма­ши­ны. Он ви­дел, как го­лу­бые бу­син­ки ка­ти­лись од­на за дру­гой, не­смот­ря на то что ве­ки бы­ли плот­но сжа­ты.

Внут­ри ма­ши­ны не­при­ят­но пах­ло че­ло­ве­че­ски­ми во­ло­са­ми. В ту­ма­не вид­не­лась ра­ду­га, а над ней вто­рая, со­стоя­щая из при­глу­шен­ных приз­ма­ти­че­ских цве­тов.

— Ту­ман­ная ра­ду­га, — ска­за­ла те­туш­ка. Как же гром­ко ра­бо­тал мо­тор!

Вне­зап­но они съе­ха­ли на до­ро­гу, по­кры­тую гра­ви­ем.

— Ты толь­ко по­смот­ри, — ска­зал Ку­ойл. — Как слав­но. — До­ро­га сво­ра­чи­ва­ла в сто­ро­ну. Они пе­ре­сек­ли бе­тон­ный мост над по­то­ком цве­та пи­ва.

— Брось! — ска­за­ла те­туш­ка. — Это пре­крас­ная до­ро­га. Толь­ко за­чем она здесь?

— Не знаю, — ска­зал Ку­ойл, при­бав­ляя ско­рость.

— Долж­на же быть ка­кая-то при­чи­на. Мо­жет быть, лю­ди при­ез­жа­ют из Якор­ной Ла­пы в бух­ту Оп­ро­ки­ну­тую на па­ро­ме, а по­том едут этой до­ро­гой до мы­са Ку­ой­лов? Бог его зна­ет. Мо­жет быть, там те­перь пар­ко­вая зо­на. А мо­жет, боль­шой отель, — ска­за­ла те­туш­ка. — Вот толь­ко не по­нят­но, как же они до­би­ра­ют­ся из бух­ты Оп­ро­ки­ну­той? До­ро­га же раз­мы­та. И бух­та мерт­ва.

Они за­ме­ти­ли по­хо­жую на осо­ку тра­ву, про­рос­шую по­се­ре­ди­не до­ро­ги, и сы­рую впа­ди­ну на том мес­те, где бы­ла дре­наж­ная ка­на­ва. На заи­лен­ных обо­чи­нах бы­ли сле­ды от ко­пыт, раз­ме­ром с не­боль­шую ка­ст­рю­лю.

— По этой рос­кош­ной до­ро­ге ни­кто уже дав­но не ез­дил.

Ку­ойл рез­ко на­жал на тор­моз. Уор­рен взвизг­ну­ла, ко­гда ее швыр­ну­ло на спин­ку зад­не­го си­де­нья. Ря­дом с ма­ши­ной сто­ял лось. Он ушел не сра­зу и с яв­ным раз­дра­же­ни­ем.

В на­ча­ле де­вя­то­го они сде­ла­ли по­след­ний по­во­рот. До­ро­га за­кон­чи­лась на ас­фаль­ти­ро­ван­ном мес­те — для сто­ян­ки ря­дом с бе­тон­ным зда­ни­ем. Во­круг бы­ли од­ни пус­ты­ри.

Ку­ойл и те­туш­ка вы­шли из ма­ши­ны. Ти­ши­ну на­ру­ша­ли толь­ко вой вет­ра, гло­дав­ше­го угол зда­ния, и бес­по­кой­ный шум мо­ря. Те­туш­ка по­ка­за­ла на тре­щи­ны в сте­нах и на не­сколь­ко окон под кар­ни­зом. Они по­про­бо­ва­ли от­крыть две­ри. Они ока­за­лись же­лез­ны­ми и бы­ли плот­но за­пер­ты.

— По­ня­тия не имею, что это та­кое, — ска­за­ла те­туш­ка. — Или чем это бы­ло.

— Я не знаю, что и ду­мать, — ска­зал Ку­ойл. — Как бы то ни бы­ло, все за­кан­чи­ва­ет­ся здесь. И ве­тер сно­ва стал уси­ли­вать­ся.

— Со­вер­шен­но яс­но, что до­ро­га от­но­сит­ся к это­му зда­нию. Зна­ешь, — ска­за­ла те­туш­ка, — ес­ли мы най­дем, в чем вски­пя­тить во­ду, то смо­жем за­ва­рить чаю. У ме­ня в сум­ке есть не­сколь­ко па­ке­ти­ков. Да­вай уст­ро­им пе­ре­рыв и все об­ду­ма­ем. Мы мо­жем пить из ба­нок, в ко­то­рых был ли­мо­над. Не мо­гу по­ве­рить, что я за­бы­ла ко­фе.