Душой наизнанку - Юлия Мамочева

Принц

Я хочу, чтоб на улице было серебряно-зябко;Просто выйти на стужу из горла топлёной истомы.Из постели, из кокона комнаты, как из комы —Из клыкастых ворот своего воскового замка.

Воск поплыл; стены залов мечтательно размягчились,Предавая причастие, вечность, точёность, чинность.Я хочу на игольчатый ветер, как Спас учил нас,Чтобы жизнь, не легчая,серчала,зачлась,случилась.

Я хочу — по снегу, как чёлн. Человеком утлым.Сквозь кружение пчёл, изрождённых пургою-ульем.Напролом, словно брея, — до рая драть рой их                    пудренный;Мчаться так, чтоб не нравилось время глаголу «умерло».

И кормиться, и греться от солнца родного сердца;Сердце — соль для поморца, для принца —                    порция перцаВ августейше-густейшем бульоне, рутинно-пресном.

Мне тепло за пределом теплицы, который треснул.

Мне тепло на морозе, тепло под крылом у стужи:Не в навязанном плюсе — но в шоке при знаке «минус».Не привязанным к прозе искаться в стихе снаружи —За алмазной молюсь я решёткой на эту милость.

Где я? Там ли — в нетронутой грёзности гроз бредуВброд по бедам сквозь бред? Я — на воле ль,               остался внутри ли

Склепа, слепка из воска, что плавится прямо на льду,Посреди снегопадного моря пчелиной кадрили?Я не знаю. Мне жарко, что жертве в додрожном                    триллере.Наморозив ладонь от окна, прижимаю ко лбу;Спальня плавится стенами. Вьюга, услышь мольбу!Чтобы сбыли меня, чтобы выкурили, отринули,Чтобы силой отсюда на волю, на волю вывели,Из клыкастых ворот чтобы вынесли — хоть в гробу.

Слушай, вьюга, гулящею девкой хлеща по лицамПолувысохшим путникам, бедным твоим любимцам…Я закован в хоромы, ты дышишь в моё окноЗлобной бездной узоров, манишь, как златое руно.Дай мне выйти к тебе.Мне, сторонница.Принцу.Принцу.

Без меня

Попробуй — вовсе без меня.Попробуй.Проститься, как с родной, но драной робой.Как с тяжкою — хоть торбой, хоть хворобой…Отбросишь — и вздохнёшь, совсем как до.

Порежешь глотки Галатеям-узам,Не будешь трусом. К Пасхам и НаврузамИз разу в развзлетать в свободу — музыкойПривыкнешь на основе айкидо.

Простись со мною, словно с возом, с вузом.Пересечёмся — я не буду узнан.

Гонимоииз крови — мыслей гены.Гнои забвеньемголос мой и молодость.В честь гигиеныуповай на холодность,морозом ликвидируй аллергены.

Час от часу — в расчёсах аллергии.Очисть очкиот слоя ностальгии.Простимся на дороге, как другие.

Прости.Простись.Простынь.Лечись.Гундося,люби, кривляйся, нравься — обескровься.

Из крова — прочь!Мне ночьзакрасит проседь.Допрос окончен,приговором — высь.

Простимся здесь. На пристани — допросе.Будь — безменянно,зло, бессменно,вовсе.В бурде бордосской, в медном купоросе,Я утоплю своё «мгновенье, длись!»

А ты — простись.Окстись.Не отзовись.

Про прощание

Знаешь ли ты, почему нам пора прощаться?Думаешь, новая блажь моя — баш на баш:Око — за окна, которыми щурилось счастье,Веко — за век, недовзятый на абордаж?

Думаешь, я расплатиться хочу с Фортуной?Гадость за радость, отхваченную напрокат?Знаешь ли ты, что не хватит тоски латунной,Чтобы покрыть ею то, чем я был богат?

Это не прихоть. Просто надо прощаться.Верь в это ты хоть. Сутью презреннее — чтоПересидевшего гостя — последнего часа,Колкостями превращённого в решето?!Счастье дряхлеет от нашего неучастия.Цирк отцарил. Разберём — от греха — на частиТусклое, опустевшее шапито.

Прошлое — нагло жеманится старою леди.Надо проститься, покуда возможно это,В Лету швырнуть каждый выдох нашего лета.…Маятник бьётся, как загнанный эпилептик.

Я выкрикнул альфу. Ты прошепчи бету.Вспыхнувши, наше — подхватится и уедет.

Надо проститься — нынче, очно, не на ночь.Досрочно вымести сор предстоящих ссор.Одряхленье для счастия — самый дурной приговор.Слаще — погибнуть в юнецком соку. ТопорРокотом бездны обрушь, Родион Романыч!

Ты,о счастье,которому старость — дырявый алтын, —Смерть драгоценна тобою. Умри молодым.Счастье должно непременно сгорать молодым.

Вспыхнуть — и всё. Без агонии загниванья.Вотя была — родная,теперь —одна из.

Что?Превращенье?Скорее — отмежеванье.Счастьежеванием с целью продлить доживаниеТе исконно грешат, что из жадности —слишком знались.

Надо проститься =Успеть до успенья желания.

Надо. Я знаю.Это — психоанализ.

Морс

Вместо солнца-рубина, чьи грани — пылки,Солнца-рома, пьянящего прерии,Я пью морс, ограниченный телом бутылки,Из стеклянной её артерии.

Тёплый морс, цветом алый, что жидкийМарс.Vita brevis.Не сбрендить бы —Вот в чём — ars.

Всполот всполохами витринными,Манит в улицы город-инкогнито.Но молчу я в колени, отлынивая,И граничусь ёмкостью комнаты.

Рябь рубиновых рыбкиноварью в уме.Я меж стен.Я охрип.Сам — в аквариуме.

Так-то в горнице лысо и голо,Что за голость плачу налог.Все толкуют о смене пола —Значит, время взглянуть в потолок!

Я хочу его — выше, выше,Чтобы легче взывалось к Вишну.Потолок сменю — в радость Кришне —Старым способом сдвига крыши.

Я сменю потолок — круто, гордо.Старый, нынешний — больно лишний.Новый будет — квадратному горлу(Горлу кельи, бутылки, горна)Капитальным отсутствием крышки.И бродить по заре, не по городу,Сквозь него я, от времени годаНе завися, — взлечу. ЗависнуНа высотах полёта мысли.

Предвкушением жив монолог.Я на небо сменю потолок,Чтобы каждый вечер — ВсевышнийПрямо в комнату без зеркалСолнце спелое мне кидалАлой вишней.

Бабушке

Ты просто обязана выздороветь.

Потрясает осень гривою линяющего льва,Знай разбрызгивает ливень палевый!…Был мой дух изнанкой вывернут, посыпались слова:«Выздоравливай, прошу, выздоравливай!»

Два словечка, злую пару — золотых, что палый лист,Бездной множенных стократ осторожненько —Я швыряю, как уверовавший в небо атеист,Рваным голосом прозревшего безбожника.

Выпускаю с кашлем — тоннами в окно слова из пут,Изломав тупыми пальцами — жалюзи.Пешеходы! Гляньте под ноги! Червонной вязью тутПо асфальту вперемежку буквы с листьями цветут…«Поправляйся, чёрт возьми!Ну пожалуйста…»

Тротуар линован чинно, точно детская тетрадь;Гладок, точно детский взгляд — ни ухабышка.Хоть пишу, как ты учила, — трудно, трудно разобратьБуквы, призванные встать — стройно, рядышком.

Лев линяет — вот причина. Ливень плачет. Ты на гатьПоглядела б. Различила, как кричит асфальта гладьТам, под нею: «Выздоравливай, бабушка!..»Как под маской: «Выздоравливай, бабушка!..»

Ради звёзд, выздоравливай, бабушка.

Маска листьев — палых, алых — карнавала атрибут.Чай, Венеция пирует отчаяньем:На высоких пьедесталах — львы нутро моё скребут,С каждой крыши листопадят рычанием…

Львы ленивые, злобивые, отравленнойЛавой ливня отлиняли — властно, лиственно…По Венеции, по русской, неправильнойРасплывается червонная истина.«Выздоравливай! — кругом. — Выздоравливай!..» —воет каждый леврыком истовым.

Но не лев — тот, кто прав.Кто, злой нрав поправИ разбрызгавши сполна ливень палевый,Воет, небо скребя.О тебе. Для тебя.Воет голосом моим: «Выздоравливай!..»

Очервонилось просветом небо низкое.Нынче, Осень, ты прозрела атеисткою.

«Я в последние дни — чересчур о своих проблемах…»