Поправки - Джонатан Франзен

Стыд с неистовой силой пригибал ее к земле. Теперь казалось ужасным – а всего неделю назад это был сущий пустяк, – что тысяча веселых пассажиров «Гуннара Мирдала» обратила внимание на ее с Альфредом странности. Все участники круиза знали, что высадка на исторический мыс Гаспе откладывается, а экскурсия на живописный остров Бонавентуры вовсе отменяется, потому что припадочный старик в кошмарном плаще залез, куда лазить не полагается, потому что его жена эгоистически услаждала себя лекцией об инвестициях, потому что она приняла наркотик, такой гадкий, что ни один врач в Америке не выписал бы на него рецепт, потому что она не верила в Бога и не чтила закон, потому что она ужасно, немыслимо отличалась от нормальных людей.

Ночь за ночью она лежала без сна, терзаясь стыдом и думая о золотистых таблетках. Ей было совестно, что она так пристрастилась к лекарству, но она знала: только этот Лев принесет ей облегчение.

В начале ноября она отвезла Альфреда в медицинский центр «Корпорейт вудз» на полагавшийся раз в два месяца неврологический осмотр. Дениз записала Альфреда на вторую стадию испытаний «Коректолла» и теперь спрашивала, не обнаруживаются ли у отца признаки деменции. Инид во время частной беседы переадресовала вопрос доктору Хеджпету, и Хеджпет ответил, что периодические расстройства сознания указывают на легкую форму болезни Альцгеймера или деменцию, вызванную тельцами Леви. Инид перебила врача и спросила, не происходят ли галлюцинации от лекарств, повышающих уровень допамина. Такую вероятность Хеджпет допускал. Чтобы исключить немедикаментозную деменцию, он предложил поместить Альфреда на десять дней в больницу и сделать перерыв в приеме лекарств.

Стыд помешал Инид признаться, что в последнее время она стала бояться больниц. Она не упомянула о том, сколько крика, метаний и проклятий было в канадской больнице, сколько пластиковых стаканчиков с водой было перевернуто, сколько передвижных капельниц сбито на пол, пока Альфреда удалось угомонить. Не сказала она и о том, что Альфред просил пристрелить его, но не помещать больше в подобные заведения.

А когда Хеджпет поинтересовался, как справляется сама Инид, она умолчала о маленькой проблеме с асланом. Не могла же она допустить, чтобы доктор разгадал в ней наркоманку, слабовольное существо с блуждающим взглядом! Инид даже не попросила выписать ей снотворное посильнее. Правда, намекнула, что стала плохо спать. Подчеркнула: очень, мол, плохо сплю. Но Хеджпет ограничился советом перейти на отдельную кровать и принимать тайленол.

Просто нечестно, размышляла Инид, лежа в темноте рядом с храпящим супругом, и несправедливо, что лекарство, которое за границей можно прибрести на совершенно законных основаниях, в Америке находится под запретом. Несправедливо, что многие ее друзья пользуются сильными снотворными, а ей Хеджпет ничего подобного не предлагает. Врачебная этика оборачивается жестокостью. Конечно, можно обратиться за рецептом к другому специалисту, но тот непременно поинтересуется, почему лечащий врач не прописал своей пациентке снотворное.

Так обстояли дела, когда Беа и Чак Мейснер собрались на полуторамесячные каникулы в Австрию. Накануне их отъезда Инид встретилась с Беа за ланчем в «Дипмайре» и попросила о небольшой услуге, сунула ей в руку клочок бумаги с названием и составом лекарства, которые скопировала с упаковки: «аслан-крузер», радамантин цитрат 88%, 3-метил-радамантин хлорид 12%, и приписала: «Временно не поступает в продажу в США, мне нужен запас на полгода».

– В случае чего, я обойдусь, – сказала она подруге, – но если б Клаус выписал тебе рецепт, это было бы гораздо проще, чем заказывать из-за границы, как обещал мне врач, и вообще, надеюсь, ты прекрасно проведешь время в моей любимой Австрии.

Только Беа Инид могла попросить о столь постыдной услуге, да и к ней отважилась обратиться лишь потому, что а) Беа была малость туповата, б) супруг Беа в свое время подло воспользовался закрытой информацией и приобрел акции «Эри-Белт» и в) Инид подозревала, что Чак даже не поблагодарил Альфреда за секретную информацию, не говоря уж о вознаграждении.

Но едва Мейснеры отбыли, стыд, как по мановению волшебной палочки, испарился. Злые чары утратили силу: Инид стала лучше спать и реже вспоминала про наркотик. После той просьбы, с которой Инид обратилась к Беа, к ней вернулась способность забывать неприятности, она вновь стала самой собой, то есть неисправимой оптимисткой.

Два билета на 15 января до Филадельфии были уже куплены. Инид успела рассказать всем подружкам, что корпорация «Аксон» проводит испытания потрясающего нового метода мозговой терапии «Коректолл» и что Альфреда включили в программу, поскольку «Аксон» выкупил его патент. Дениз, говорила Инид, такая лапочка, она пригласила родителей жить у нее все время, пока продлится лечение. Нет, «Коректолл» не слабительное, а новый, революционный метод лечения «паркинсона». Да, конечно, название похожее, но это вовсе не слабительное.

– Скажи им в «Аксоне», – поучала она Дениз, – что у отца бывают легкие галлюцинации, скорее всего вызванные лекарствами. Если «Коректолл» ему поможет, лекарства можно будет снять и галлюцинации прекратятся!

Не только друзьям, но и всем подряд знакомым в Сент-Джуде, даже мяснику, брокеру и почтальону, Инид хвасталась, что на праздники к ней приедет младший внук Джош. Конечно, жаль, что Гари с Джоной прилетят только на три дня и обратный рейс уже в полдень Рождества, но и в три дня можно вместить немало удовольствий. Инид купила билеты на фестиваль огней «Страна Рождества» и на «Щелкунчика», в ее планах значились также украшение елки, катание на санках, колядование и церковная служба в сочельник. На свет Божий были извлечены рецепты пряников, которые Инид не пускала в ход уже лет двадцать. Она запаслась гоголем-моголем.

В последнее воскресенье перед Рождеством Инид проснулась в 3.05 утра и сказала себе: «Тридцать шесть часов». Четыре часа спустя она поднялась и сказала: «Тридцать два часа». Потом повела Альфреда на соседскую предрождественскую вечеринку к Дриблетам, надежно пристроила его возле Кёрби Рута и напомнила всем и каждому, что ее любимый внук, который весь год дождаться не мог Рождества в Сент-Джуде, приезжает завтра. Проводив Альфреда в туалет на первом этаже дома Дриблетов, Инид ни с того ни с сего поругалась с ним по поводу его воображаемого запора. Привезла мужа домой, уложила спать, выбросила спор из головы и уселась в столовой написать с десяток рождественских открыток.

В плетеной корзине для полученных поздравлений накопилась четырехдюймовая стопка открыток от старых друзей, таких, как Норма Грин, и от новых, в числе которых значилась Сильвия Рот. Все больше отправителей нынче размножали свои послания на ксероксе или на принтере, но Инид ничего подобного себе не позволяла. Лучше провозиться до последнего дня, но собственноручно заполнить сотню открыток и надписать без малого две сотни конвертов. Помимо стандартного текста из двух абзацев и полного послания из четырех она прибегала к сокращенному варианту:

Прекрасный круиз «Краски осени» вдоль побережья Новой Англии и Канады. Ал предпринял незапланированный «заплыв» в заливе Св. Лаврентия, но снова чувствует себя «на плаву». О суперэлитном новом ресторане Дениз в Филад. писали в «Н.-Й. Таймс». Чип продолжает работать в н.-й.-ской юридической фирме, занимается инвестициями в Восточной Европе. Нас порадовал чудный визит Гари и нашего умнички – младшего внука Джоны. Надеюсь, вся семья соберется в Сент-Джуде на Рождество – небесное блаженство для меня. Привет всем.

В десять часов вечера, когда Инид разминала затекшую от письма руку, Гари позвонил из Филадельфии.

– Жду вас обоих через семнадцать часов! – пропела в трубку Инид.

– Плохие новости, – произнес Гари. – Джону тошнит, у него температура. Боюсь, он не сможет прилететь.

Верблюд разочарования не сумел протиснуться в подставленное Инид игольное ушко.

– Посмотрим, как Джона будет чувствовать себя утром, – сказала она. – У детей бывают такие болячки-однодневки. Могу поспорить, к утру он оклемается. В самолете тоже можно отдохнуть, здесь ляжет спать пораньше и во вторник подольше поспит.

– Мама!

– Нет, Гари, я понимаю, если он совсем разболеется, то не сможет приехать. Но если температура упадет…

– Можешь мне поверить, мы все расстроились. В особенности сам Джона.

– Рано еще принимать окончательное решение. Завтра будет новый день.

– Просто предупреждаю: возможно, я приеду один.

– Конечно-конечно, но утром все может обернуться к лучшему. Ты погоди пока принимать решение. Устройте мне сюрприз. Я уверена, у нас все получится!

Рождество – пора чудес, и, ложась в постель, Инид не расставалась с надеждой.

Рано утром она была разбужена – вознаграждена – новым звонком, голосом Чипа, известием, что не позже чем через сорок восемь часов он вернется из Литвы и вся семья соберется в сочельник в старом доме. Напевая, Инид спустилась на первый этаж и прикрепила еще одно украшение к висевшему на парадной двери рождественскому календарю.