Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в. - Наталья Сухова

После 1869 г., когда Совет академии был дистанцирован от архиерея и действовал под председательством ректора академии, утверждение архиереем двух младших степеней становилось самостоятельным актом, отделенным от присуждения их Советом.

Высшими инстанциями, утверждавшими в старших ученых богословских степенях, были: центральные органы – до 1839 г. КДУ при Святейшем Синоде, а после 1839 и до весны 1917 г. Святейший Синод. На синодальном уровне утверждались всегда – за исключением кратких периодов с начала 1906 до февраля 1909 и с весны 1917 г. до конца синодальной системы – докторские степени, и большую часть времени – за исключением периода действия Устава 1869 г. – магистерские степени. Утверждение в ученых степенях на синодальном уровне – и в период деятельности КДУ, и в период непосредственного управления высшими духовными школами Синодом – не было автоматическим: каждый случай утверждения рассматривался отдельно. При этом до 1863 г. в КДУ или в Синод посылались не только списки выпускников, предназначенных на степень магистра, но и сами выпускные сочинения, и каждое сочинение в этой высшей инстанции читал дополнительный рецензент. До 1869 г. магистерских сочинений было много, поэтому обойтись в качестве рецензентов членами КДУ или Синода было трудно. Особенно болезненно это ощущалось начиная с 1840‑х гг., когда выпускные сочинения стали серьезнее по содержанию и больше по объему. Тем более состав Синода менялся, те члены Синода, которые еще работали в КДУ и чувствовали свою непосредственную ответственность за ход научно-образовательного процесса, постепенно уходили. Для новых членов Синода чтение большого числа магистерских сочинений, поступавших ежегодно из академий (по нечетным годам из СПбДА и КДА, по четным – из МДА и КазДА), было тяжелой дополнительной нагрузкой при обилии других синодальных дел. Поэтому начиная с середины 1840‑х гг. Синод чаще всего поручал читать магистерские диссертации епископам, которые имели академическое образование и были в свое время профессорами и ректорами академий. Так, например, часто посылали на прочтение выпускные сочинения архиепископу Иннокентию (Борисову), бывшему ректору КДА, епископу Могилевскому Евсевию (Орлинскому), бывшему ректору МДА и СПбДА. Ректорство при действии Устава 1814 г. в большинстве случаев определяло, кроме общего опыта, чтение лекций по богословскому классу. А так как выпускные работы в академиях писались на богословские темы, бывшие ректоры должны были быть компетентны в этой области. Разумеется, если это было справедливо в первые десятилетия действия Устава, уже к концу 1840‑х гг. богословский курс сильно дифференцировался, и профессоры богословия двадцати– и даже десятилетней давности не могли быть специалистами в развившихся областях богословской науки. Но рецензент от Синода выступал не в роли специалиста – для этого был преподаватель-специалист, читающий диссертацию первым, и даже не научный эксперт – для этого были рецензенты от ученой коллегии – Конференции.

Иногда бывали случаи поручения подобных рецензий представителям образованного столичного духовенства, чаще всего из членов Конференции СПбДА. Рецензент от Синода высказывал мнение об общем уровне работы, об умении автора определять роль и значение изучаемого вопроса в богословской науке, о корректности исследования с точки зрения православного богословия в целом, соответствии Преданию и церковному учению, о направлении мысли диссертанта. Но разумеется, для этого рецензент должен был иметь опыт выражения богословских интуиций в конкретных научно-богословских формах.

Так, в декабре 1850 г. епископ Самарский и Ставропольский Евсевий (Орлинский) писал профессору МДА А. В. Горскому о том, что оберпрокурор Н. А. Протасов прислал владыке Евсевию от Синода «на прочтение» 20 выпускных сочинений – 10 из КДА и 10 из КазДА, – представленных в качестве магистерских диссертаций. Епископ Евсевий был выпускником (1832), а потом профессором, инспектором (1838–1841), ректором (1841–1847) МДА и ректором СПбДА (1847–1850) и относился к учебному процессу серьезно. Поэтому он сетовал, что для внимательного прочтения 20 сочинений, в одном из которых 187 листов, «надобно употребить времени» более, «сколько можно… употребить, при других занятиях»[1165]. Следует иметь в виду, что КДА и КазДА выпускали в разные годы: КДА в четные, КазДА – в нечетные, так что сочетание сочинений из этих академий в одной «партии» показывает долгий процесс утверждения в степени магистра.

Конечно, окончательное решение об утверждении в степени принадлежало по-прежнему Синоду, и его члены обсуждали представленные архиереями отзывы в своих заседаниях. Но времени еще для одного чтения сочинения не было, сам рецензент не мог дать дополнительного комментария по работе, поэтому чаще всего эти отзывы и ложились в основу окончательного решения Синода об утверждении в магистерской степени. Однако в 1860‑х гг., при разработке новой духовно-учебной реформы, некоторые архиереи высказались критически об этом устранении членов Синода от чтения сочинений выпускников духовных академий. Так, например, епископ Смоленский Антоний (Амфитеатров) в отзыве на проект нового Устава духовных семинарий вспоминал с благодарностью эпоху КДУ, когда ее члены «наблюдали за ходом наук», сами рассматривали ученые труды, в частности магистерские диссертации выпускников академий. Синод же, не имея специального духовно-учебного или научно-богословского органа, отстранился от наблюдения за развитием богословской науки. Сперва Синод только изредка прибегал к «странному способу» рассылать представленные ему сочинения выпускников духовных академий «для рассмотрения и обсуждения епархиальным архиереям за 1000 верст». А через это теряется смысл рецензий Синода, так как нет «сосредоточения внимания и труда» высшего церковного начальства на проблемах богословской науки, нет «живого, сознательного стремления к определенной цели»[1166].

Чаще всего все представленные на степень магистров утверждались в таковой, хотя и с временной задержкой, но бывали и «отказы».

Массовый «отказ» произошел в тяжелом для академий 1825 г., когда в Святейшем Синоде и в КДУ возникли сомнения в правильном направлении духовно-академической деятельности[1167]. Ни один из выпускников СПбДА и КДА, представленных на степень магистра, не был утвержден КДУ. Этих выпускников утвердили в степени кандидата, но «с правом получить магистерскую степень без нового испытания, ежели заслужат одобрение от местного начальства за усердное прохождение должностей и доброе поведение»[1168]. Это решение вызвало, как писал святитель Филарет (Дроздов), в духовных академиях «неблагоприятное для учения уныние и недоумение о том, чем недовольно начальство и чего оно желает от училищ»[1169]. Срок «испытательного» прохождения должностей был назначен в два года. И действительно, по прошествии двух лет Конференции СПбДА и КДА, собрав аттестацию этих выпускников от их начальств, возобновили дело об утверждении 19 выпускников VI курса СПбДА и 12 выпускников II курса КДА в степени магистра. Аттестации были отличные, и утверждение вскоре последовало[1170]. Следует отметить, что правильность «направления» этих выпускников и воспитавших их академий была подтверждена дальнейшим церковным служением. В дальнейшем некоторые из них стали архиереями – митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Исидор (Никольский), архиепископ Казанский Афанасий (Соколов), архиепископ Таврический и Симферопольский Елпидифор (Бенедиктов), архиепископ Могилевский Анатолий (Мартыновский), архиепископ Черниговский и Нежинский Нафанаил (Савченко), епископ Винницкий Евгений (Добротворский), епископ Винницкий Израиль (Лукин); ректорами семинарий – архимандрит Стефан (Зелятров); профессорами академий – протоиерей Дмитрий Вершинский, С. Ф. Соловьев, В. Н. Карпов.

Были и отдельные случаи отказов в утверждении магистров в степени. В 1841 г. Синод не утвердил в степени магистра выпускника СПбДА И. И. Лобовикова, оставленного в академии бакалавром греческого языка. Степень была дана через два года, причем И. И. Лобовикову, тогда уже бакалавру патристики, пришлось представить новое сочинение[1171].

В 1862 г. только трое выпускников КазДА были утверждены в степени магистра, в связи с делом о панихиде по жертвам с. Бездны.

Первые годы деятельности преобразованных академий утверждение в магистерских степенях происходило довольно быстро – менее полугода. В дальнейшем срок утверждения увеличился: чаще всего это происходило через год после выпуска, но иногда приходилось ждать около трех лет. Так, например, 12 выпускников КазДА V курса (1854), предназначенных Конференцией к магистерской степени, утверждали в таковой группами: первая группа была утверждена 20 апреля 1855 г., вторая – 8 ноября 1856 г., третья – 4 сентября 1861 г.[1172] Бывали случаи быстрого утверждения, но редко. Очень быстро утверждали магистров в первые годы царствования Александра II – 1856–1859: так, магистров МДА и КазДА выпуска 1856 г. утвердили уже в октябре того же года, а выпускников-магистров тех же академий 1858 г. – 1 сентября того же года, хотя и не всех[1173].