Штормовое предупреждение - Летха
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А-Чэн — храбрый и упёртый — как обычно решил всё самостоятельно — пинком выбил дверь из загробного мира во внешний и ворвался в их посеревшую однобокую рутину, лихорадочно сияя лиловой грозой покрасневших от лихорадки глаз и умудряясь виртуозно ворчать на всех мимо проходящих, даже будучи временно прикованным к постели. Вэй Усянь тогда ошарашенно замер на пороге покоев, не смея поверить в очевидное, а уже через секунду смущённый А-Чэн крепко обнимал его за плечи и сварливо называл старшего брата плаксой, когда чужие слёзы насквозь пропитали его нательную рубашку буквально за пару минут.
Впрочем, Вэй Усяню было не стыдно.
Комментарий к Экстра: Семейные узы.
Экстра: Партизаны в Нечистой Юдоли. Акт первый
Отступление.
Не Минцзюэ мог бы по праву гордиться условно почётным званием самого упрямого заклинателя в Поднебесной, превосходя в этом сомнительном качестве девяносто девять процентов совершенствующихся, включая остальных глав великих орденов, которые, к слову, были старше его практически вдвое.
Нерушимую аксиому, гласившую, что путь к мечте нужно пробивать собственным лбом, невзирая на трудности, и никогда не отступать, какими бы непреодолимыми ни были препятствия, действующий предводитель Нечистой Юдоли впитал в себя вместе с материнским молоком и неукоснительно следовал завещанному великими предками тернистому пути, внутренне заранее смирившись с тем фактом, что способы достижения заветных целей в его родном клане обычно приводили к плачевному исходу.
Не Минцзюэ с показательным достоинством ожидал своей участи, прислушиваясь к жадному и зловещему рокоту разумной сабли за поясом, и не единым мускулом сурового лица не показывал, как тяжело ему в последнее время даются банальные ночные охоты или затяжные спарринги со старшими адептами, — кровожадное тёмное оружие, передававшееся в великой секте Цинхэ Не из поколения в поколение, за неимением достаточного количества сражений подчистую выпивало мощную ци заклинателя, превращая бушующий поток энергии в тоненький ручеёк, едва текущий по меридианам.
Демонстрировать свою слабость посторонним ни в коем случае не следовало — даже любимый младший брат удостаивался лишь отрывистого взмаха загрубевшей ладони и извечного, до тошноты лживого «всё в порядке, А-Сан».
Глава Не соврал бы, если бы сказал, что не пытался совладать с одержимым клинком, — в ход шли и сдерживающие тёмную ци талисманы, и исцеляющие музыкальные практики ордена Гусу Лань, которыми щедро делился сопереживающий его проблеме всем сердцем Лань Сичэнь, и даже длительные глубокие медитации, — всё это могло разве что поддержать тело заклинателя в подобающем состоянии, но не обуздать в полной мере разрушительную энергию сабли.
Не Хуайсан предложил как-то в порыве гнева старшему брату избавиться от проклятого оружия, кощунственно растоптать заветы великих предков, окружить непробиваемым барьером семейный храм или вовсе спалить его к демонам, — чувствительный и мягкий по характеру юноша был готов на всё, когда дело касалось его единственного оставшегося в живых родственника.
И всё же, Не Минцзюэ, стиснув зубы до привкуса мелового крошева на дёснах, отказался от столь радикальных мер и целенаправленно продолжал гробить собственное физическое и моральное здоровье — всё чаще расцветала на рукавах его накидки причудливыми узорами подсохшая кровь, всё более неохотно подчинялось привычным командам вдоволь нажравшееся чужой духовной энергии оружие, а мощные пальцы порой подрагивали, до хруста разлетевшегося на осколки белого фарфора сжимая пиалу с чаем.
Наблюдательный не по годам Не Хуайсан подмечал малейшие изменения в его нестабильном состоянии, но мог лишь печально всматриваться в непроницаемые и решительные тёмные глаза и ласково поглаживать напряжённую загорелую ладонь, — он пытался бесчисленное множество раз поговорить с Не Минцзюэ по душам, но натыкался всегда на непробиваемую стену ослиной упёртости и послушно отступал, баюкая в груди собственную ледяную тоску по человеку, который формально был всё ещё жив, но фактически — давно подписал себе смертный приговор.
В общем, глава Не действительно с честью и достоинством удерживал за собой первую позицию в списке самых твердолобых господ своего поколения ровно до тех самых пор, пока его драгоценный младший брат не познакомился на обучении в Облачных Глубинах с молодым наследником секты Юньмэн Цзян.
С мальчишкой ещё более упёртым, как показала дальнейшая практика, чем сам Не Минцзюэ, и чересчур деятельным — поганец не преминул деликатно засунуть свой аккуратный, симпатичный носик в личные дела чужого клана; судя по тому, как часто Не Хуайсан стал отправлять домой письма вполне определённого содержания, именно новый товарищ убедил его вплотную заняться изучением такого редкого недуга, как прогрессирующее искажение ци.
Конечно, заклинатель был абсолютно уверен, что ничего кардинально нового, чего бы не знали самые прославленные целители Нечистой Юдоли, любопытные юнцы не разыщут, но каждое новое послание от младшего господина Не он вскрывал с определённой долей потаённой надежды — Не Минцзюэ не переживал за свою жизнь, как любой сильный и храбрый совершенствующийся, готовый расстаться с ней в любой момент, но уж очень, если честно, не хотел оставлять робкого и больше увлечённого высокими искусствами, чем стратегическим планированием, брата наедине с беспощадной правящей системой клана Цинхэ Не.
Из многочисленных почтовых свитков глава ордена Не узнал, что пресловутый «Цзян-сюн» — вот же, зараза, в каждой бочке затычка! — никогда не сдаётся, какой бы сложной ни казалась возникшая ситуация, и может найти приемлемый выход даже из самого затруднительного положения, — тексты посланий так и сквозили между строк откровенным восторгом, и Не Минцзюэ впервые за долгие годы преисполнился банальной жажды любопытства в отношении загадочной личности единственного сына главы клана Цзян.
К тому же, мальчишка оказался на редкость нахальным и беспардонным для благородного и хорошо воспитанного молодого господина, потому что во многих — личных, казалось бы — письмах, предводитель Нечистой Юдоли постоянно замечал кривоватые заметки на полях и лаконичные приписки, знаменующие под собой тот факт, что таинственный товарищ младшего брата без зазрения совести исправляет и корректирует чужие послания, нередко добавляя пару слов непосредственно от себя, — само собой, исключительно по делу.
Не Минцзюэ, к его вящему стыду, откровенно веселился, представляя в своей голове презабавную картину, где несчастный и без того замученный учёбой Не Хуайсан, не привыкший проглатывать такие грандиозные объёмы новой информации, беспомощно отмахивается веером от настырного друга, а потом всё равно до середины ночи переписывает на пергамент все мало-мальски ценные находки молодого господина Цзян под занудное бурчание вышеупомянутого наследника, и мысленно хвалил незнакомого мальчишку за столь плодотворное влияние на бестолкового младшего брата.
В том, что Цзян Ваньинь, ко всему прочему,
