Пенсионное законодательство России в советский период (октябрь 1917 г. – 1928 г.). Монография - Ирина Сивакова

Вопрос об установлении ответственности работодателей за наступление инвалидности работника не только вследствие несчастного случая на производстве, но и профессионального заболевания поднимался еще в работе В. И. Ленина «Закон о вознаграждении рабочих, потерпевших от несчастных случаев» 1903 г.: «…спрашивается, какая разница по существу между тем случаем, когда машина отрезывает у рабочего ногу, и тем случаем, что рабочий отравляется ядом фосфора, свинца, краски и т. п.?»[170].

Рассмотренное постановление от 22 февраля 1918 г. во многом неоднозначно. В частности, в нем не указывается, подпадают ли под его действие инвалиды вследствие общего заболевания. Системное толкование этого документа позволяет сделать вывод, что он распространялся только на инвалидов-увечников. Это подтверждается, в частности, нормой об инвалидах, занятых на вредных производствах. Кроме того, как справедливо отмечает известный исследователь в этой области Е. И. Астрахан[171], неясен вопрос, каким образом периодические пенсионные платежи могли выдаваться предприятием, которое закрывается. Остается полагать, что либо постановление не действовало на практике вообще, либо термин «пенсия» здесь используется как синоним «пособия», т. е. разовой денежной выплаты в целях компенсации вреда, причиненного здоровью.

Основная масса пенсий по инвалидности продолжала назначаться и выплачиваться по дореволюционному закону «О страховании рабочих от несчастных случаев» от 23 июня 1912 г.[172] с учетом корректив, внесенных в практику их применения разъяснениями соответствующих комиссариатов. Так, в официальном издании Народного комиссариата труда 1918 г. говорилось: «Страхование от несчастных случаев по закону 23 июня 1912 г. было поставлено гораздо лучше страхования на случай болезни; то обстоятельство, что этот закон не находится в таком резком противоречии с рабочей страховой программой, как закон о страховании болезни, и послужило поводом к тому, что не был издан в спешном порядке, до разработки общего закона о полном социальном страховании, новый закон о страховании несчастных случаев, а были только внесены коррективы в старый закон»[173].

Одновременно здесь приводились изменения, которые предполагалось внести в указанный закон: 1) наряду с 100 % повышением пенсий по делам 1915–1917 гг. повысить пенсии с 1 января 1918 г., переходя к выдаче пенсий из расчета полного заработка; 2) выдавать пенсии в размере полного заработка при потере трудоспособности свыше 2/3 (по закону от 23 июня 1912 г. размер таких пенсий был ограничен 2/3 заработка); 3) выдавать пенсии в размере полного заработка при частичной утрате трудоспособности на время трудоустройства (такая норма отсутствовала в законе 23 июня 1912 г.).

Все вышеуказанные изменения касались исключительно рабочих, получивших инвалидность в результате трудового увечья. Это можно объяснить, во-первых, классовым подходом советского правительства к вопросам пенсионного обеспечения: инвалидность, приобретенная на производстве, презюмируется у трудящегося, тогда как общее заболевание мог получить кто угодно, в том числе и так называемый нетрудовой элемент. Во-вторых, пенсионное обеспечение инвалидов, как уже указывалось выше, регулировалось дореволюционными законами о социальном страховании, которые охватывали только инвалидов-увечников.

При этом все же следует отметить, что в отчете Народного комиссариата социального обеспечения за март – июнь 1918 г. содержалась оговорка о том, что «сокращая пенсии трудоспособным и прежним царским ставленникам, Комиссариат… имеет возможность назначать пенсии всем инвалидам труда, лишенным средств к существованию»[174]. Однако, в отсутствие закона, регламентирующего порядок назначения и выплаты таких пенсий, сложно утверждать, что такие прецеденты были, документальных подтверждений тому не встречается.

В отношении военнослужащих правовое регулирование пенсионного обеспечения по инвалидности развивается в изучаемый период следующим образом: изначально оно распространялось на жертв Первой мировой войны (так называемых староармейцев), а впоследствии, с образованием Красной армии и флота, с началом гражданской войны, – и на инвалидов-красноармейцев.

Как было указано выше, на момент Октябрьской революции в отношении увечных военнослужащих действовало постановление Временного правительства «О процентных надбавках к пенсиям солдат-инвалидов» от 11 октября 1917 г.[175] Однако оно так и не было реализовано вследствие октябрьских событий. 15 (28) декабря 1917 г. СНК утвердило постановление «О выдаче процентных добавок к пенсиям военно-увечных»[176], которым изменялось и дополнялось постановление Временного правительства в соответствии с новой идеологией советского государства: отменялась градация процентных надбавок к пенсиям по территориальному принципу (в зависимости от места жительства пенсионера), и к расчету принимались максимальные надбавки по первому разряду, солдаты и офицеры уравнивались в правах на пенсионное обеспечение.

Обеспечению солдат-инвалидов, которые во время Первой мировой войны были направлены в качестве рабочих на предприятия, был посвящен декрет СНК «О вознаграждении пострадавших от несчастных случаев воинских чинов, командированных на работы в предприятия» от 9 (22) ноября 1917 г.[177] В Объяснительной записке к декрету говорилось, что такие солдаты при наступлении инвалидности в случае трудового увечья получали отказ со стороны работодателей и страховых обществ в назначении им пенсии. Будучи уволенными с военной службы, они выбрасывались на улицу инвалидами, не получив никакого социального обеспечения. Определенным решением этой ситуации стало включение таких бывших солдат в категорию обеспечиваемых по дореволюционным законам от 2 июня 1903 г.[178] и от 23 июня 1912 г.[179] с оговоркой, что в случае увечья пенсия им гарантировалась в размере заработка вольного рабочего, а не пониженного солдатского пайка[180].

В рассматриваемый период встречаются также упоминания о пенсионном обеспечении по инвалидности крестьянского населения. Так, в Крестьянском наказе, прилагавшемся к декрету «О земле», принятом на II Всероссийском съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 26 октября (8 ноября) 1917 г.[181], указывалось, что земледельцы, утратившие навсегда возможность лично обрабатывать землю, теряют право пользования ею, но взамен получают от государства пенсионное обеспечение. В декрете ВЦИК Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов «О социализации земли», опубликованном 19 февраля 1918 г.[182], также указывалось на то, что все граждане, занятые земледелием, должны быть застрахованы за счет государства, в том числе на случай увечья, все нетрудоспособные земледельцы должны быть призреваемы за счет органов советской власти. Однако все эти нормы носили на тот момент исключительно декларативный характер, конкретных нормативно-правовых актов во исполнение обозначенных задач в первый год советской власти не принималось.

Таким образом, в период становления советского государства пенсионное обеспечение по инвалидности получает новую тенденцию развития как основополагающий институт пенсионной системы, в полной мере отвечающий социальным интересам трудящихся. Изначально особое внимание уделяется вопросам обеспечения на случай инвалидности, наступившей вследствие производственной травмы, которая напрямую была связана с трудовой деятельностью. Отличительной чертой правового регулирования данного института в изучаемый период является то, что оно осуществляется дореволюционным законодательством с учетом поправок, внесенных ведомственными подзаконными актами советского правительства. Определить четкую вертикаль системы источников правового регулирования пенсионного обеспечения по инвалидности в изучаемый период достаточно сложно ввиду тесного, зачастую бессистемного переплетения норм советских и дореволюционных актов.

В качестве объекта правового регулирования в целом выступают общественные отношения имущественного характера по предоставлению средств к существованию лицам, лишившимся трудоспособности вследствие увечья. Четко прослеживается императивно-диспозитивный метод правового регулирования пенсионных правоотношений[183], который выражается в следующем. Государство осуществляет дозволения и запреты в отношении возможности получения пенсионного обеспечения (устанавливает круг управомоченных субъектов, размер обеспечения, порядок его выплаты и т. д.), в то время как управомоченный субъект реализует свое право заявительным путем – посредством обращения в соответствующий публичный орган за предоставлением обеспечения.

В числе иных оснований, по которым осуществлялось пенсионное обеспечение в рассматриваемый период, можно выделить утрату кормильца и выслугу лет. При том, что в ряде правовых актов того времени[184] провозглашалось введение обеспечения по всем видам утраты трудоспособности, включая болезнь и старость, но на фоне общей экономической обстановки отчетливо виделся декларативный характер этих норм. Как справедливо подчеркнул исследователь А. Вишневецкий, стремление провести рабочую страховую программу до конца шло так далеко, что законодатель не считался с объективными, реальными возможностями для осуществления издаваемого закона[185].