Биографический метод в социологии - Елена Рождественская

Елена Юрьевна Рождественская

Биографический метод в социологии

© Рождественская Е.Ю., 2012

© Оформление. Издательский дом Высшей школы экономики, 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Введение

Возникновение в отечественной социологии интереса к биографическому методу далеко не случайно. Этому способствовали как изменения собственно в социологической науке, так и явления более общего социального плана. В центре внимания одного из таких относительно новых социологических подходов – биографического исследования – находятся субъективный опыт, поведение, действия человека. В этом смысле биографическое исследование представляет собой широкую тематизацию субъективности. Поле социологического исследования биографии осталось бы неясным, если бы мы исходили из определения через его объект (биография). Стоит задать лишь несколько вопросов об объекте исследования, чтобы натолкнуться на иллюзию единственного предмета биографического исследования. Имеют ли социальный характер только объективные события жизненного пути? Собственно эти события или когнитивно припомненная история о них? Идет ли речь в автобиографиях о сегодняшних интерпретациях прошлых опытов или это прагматические рассказы социально обусловленного Я? Несмотря на разнообразие мыслимых предметов социологического биографического исследования, речь идет об исследовательском поле, в котором разные исследователи апеллируют к совместно разделяемому fundus фоновых методологических диспозиций. Методологическая докса[1] внутри поля биографических исследований возникает как ответ-отграничение от других комплементарных подходов – социологии жизненного пути и Устной истории[2].

Если давать дефиниции, то биографический метод охватывает способы измерения и оценки историй жизни, рассказанных или сообщенных свидетельств о жизни с точки зрения тех, кто эту жизнь прожил. То, насколько биографическое исследование включает/привлекает другие виды данных – например, данные опросов, протоколы наблюдений, гражданские акты, семейно-исторические документы, семейные фотографии и т. д., – не входит в дефиницию рабочего поля и зависит от дизайна исследования.

Социологическое биографическое исследование, возможно, начинается с развенчания убеждения в том, что темой является не биография, а жизненный путь. Социология жизненного пути схематизирует свой предмет как последовательность секвенциональных событий в порядке объективного времени и задается при этом вопросом о формах и изменениях в социальном регулировании жизненных путей [Kohli, 1985; Mayer, 1990]. В этой перспективе жизненный путь считается хотя и результатом субъективных решений, но все же зависящим от социально-структурных признаков, возрастных когорт и исторических событий, так что течение жизни предстает как факторизируемая социальная форма. Соответственно анализируется не отдельный жизненный путь, а статистическая агрегированная совокупность жизненных путей. Биографическое исследование отличается тем, что интересуется носителем биографии в его сингулярности. События жизни между рождением и моментом Х представляются не в последовательности, а в их внутренней упорядоченности, т. е. мотивированности и субъективном придании смысла. Поэтому отношения жизненного пути и биографии инверсивны: подключение смысла выключает объективность, и наоборот. Между обоими исследовательскими направлениями – методологический тупик: на одной стороне – методы, которые претендуют на постижение субъективного смысла носителя биографии, а на другой – требование объективного анализа жизненных путей.

Кроме того, обращение к биографиям как методу сбора социально значимой информации является отражением определенных исторических изменений в социальной жизни. Общеевропейский процесс модернизации может быть описан в том числе и как процесс субъективирования/индивидуализации жизни (как распечатывание ранее закрытых полей, интернализация постматериальных ценностей, тенденции приватизма и т. д.), и в русле этого процесса биография становится центральным социальным измерением [Kohli, 1991]. В противовес представлениям о «конце индивидуума» другие социологи утверждают, что процесс индивидуализации сегодня продолжается и охватывает даже те социальные группы (например, женщин), которые ранее стояли на его обочине [Beck, 1993]. В результате многочисленных дискуссий стало ясно, что концентрация на субъективности не разрушает социологическую перспективу. Когда говорят об индивидуализации, речь идет не о росте межиндивидуальных различий, а о растущем социальном значении индивидуальности или, парадоксально, об индивидуальности как исторически новой форме обобществления [Robert, 1983].

Биографическое исследование перекликается с упомянутым выше направлением качественных исследований – Устной историей, которую можно в широком плане определить как сбор устной информации участников или очевидцев событий, осуществляемый подготовленными специалистами (историками, культурологами, социальными исследователями) с помощью звукозаписывающей техники. В Oral History биографии могут, но не должны играть роль доминантного источника информации. Могут быть использованы и другие источники (газетные статьи, дневники, письма, фотографии, опрос свидетелей, нарративные отдельные интервью и т. д.). Эта плюралистическая техника делает метод Oral History открытым для очень широкой сферы применения. В центре же биографического исследования – изучение течения всей жизни человека, ее внутренней динамики, ее «встроенности» в социум, субъективного управления и приобретенного опыта. При этом биографическое исследование имеет, согласно М. Коли, свои нормативные требования: оно должно отражать взгляд на жизнь индивида в целом; учитывать взаимосвязь индивидуальной истории жизни и истории общества; осмысливать интерпретационную активность актеров повседневности.

Как свидетельствует история социологии, биографии привлекли внимание концептуально и эмпирически те парадигмы, которые сосредоточены на феноменолого-интерпретативных направлениях. Так называемые большие социологические теории проявляют минимальное внимание к историям жизни, хотя многие западные повторные исследования – например, по молодежи по заказу Shell – из года в год сопровождают репрезентативный опрос нарративными интервью, портретирующими актуальный типологический профиль современной молодежи.

Предыстория биографического метода связана с чикагской школой 20-х годов ХХ в. в США, с так называемой социологией биографических конкурсов в Польше, психологией в Австрии. Знаменитое исследование о польских крестьянах в Европе и Америке, вышедшее в 1918–1920 гг. под соавторством чикагского социолога В.И. Томаса и его польского коллеги Ф. Знанецки, развивало тезис о развале сельской общины и индивидуализации ведения хозяйства. Макросоциологическая проблема миграции рассматривается здесь через призму изменений в крестьянских «первичных группах» семьи и общины (в экономических, культурных, религиозных и классовых аспектах). Аналитическая лейтмотивная концепция как для реконструкции социального развития Польши, так и для групп мигрантов в Америку – это дезорганизация первичных групп, их социальная и политическая реорганизация. Исследование эмпирически базировалось на документах, имеющих реальное социологическое происхождение, на оригинальных коммуникативных продуктах процесса социальной интеграции (семейные письма, документы и письма в организации). Социальные изменения исследовались авторами на стыке «социальных ценностей» и «установок» личности, а развитие личности рассматривалось как результат влияния социальных ценностей на совершенные действия. Несмотря на критику интерпретативного подхода Томаса и Знанецки, которая может быть сформулирована исходя из возможностей современной социологии, их заслуга состоит в том, что они придали биографическим данным статус значительного социологического и социально-психологического документа, более того, сформулировали соответствующее методологическое кредо: «Мы уверены, что личностные сообщения о жизни – полные, насколько возможно – представляют лучший тип социологического материала» [Thomas, Znaniecki, 1958, т. II, p. 1832]. Известно это исследование и методологической посылкой, согласно которой в социологии должны учитываться объективные и субъективные факторы воздействия: если не принимать во внимание анализ «мира представлений» отдельных людей, нельзя объяснить, почему различные люди по-разному реагируют на конкретный феномен. Эти размышления позднее стали известны как «теорема Томаса», или «гуманистический коэффициент» [Znaniecki, 1969, p. 139].