Богов любимцы - Саида Абанеева

Саида Абанеева

Богов любимцы

«Богов любимцы долго не живут, —

Сказал мудрец. – Утрат они не знают.

Для них друзья и дружба не умрут.

Их юность и любовь не увядают».

Книга издана за счёт средств автора.

© Copyright: Саида Абанеева, 2017

Все права сохраняются за автором.

All rights reserved. No part of this book may be reproduced without author’s permission made in writing.

Часть 1

Из чистого золота

Жарким солнечным полуднем в середине лета по пыльной дороге на белом породистом жеребце ехал прекрасный юный витязь в алом плаще, небрежно накинутом поверх покрытых вмятинами от многочисленных ударов, тускло блестевших доспехов. Из-под тяжелого шлема на крепкую шею и загорелый лоб выбивались пряди черных, как смоль, волос. Время от времени он останавливался, медленно сползал с седла и, придерживаясь рукою за левый бок, словно у него болело сердце, опускался на корточки и внимательно всматривался в отпечатки подков на дороге. Найдя, по-видимому, что искал, он с заметным усилием взгромождался на коня и ехал дальше, глядя перед собой печальными зелеными глазами с янтарными крапинками вокруг черных зрачков.

Когда вдалеке засверкали на солнце купола большого города, на лице юноши возникло некоторое оживление, он даже пришпорил коня, но вскоре вновь перешел на медленный шаг из-за открывшейся раны в боку. От привязанной к седлу кошмы он отрезал кусок войлока и, небрежно заткнув им разрез в доспехах, откуда сочилась кровь, прошептал вполголоса какое-то проклятие.

Когда он добрался, наконец, до городских ворот, он был уже похож на мертвеца. У него едва хватило силы поднять руку и стукнуть кулаком в окованные медью дубовые ворота.

Некоторое время спустя одна из створок приоткрылась, и огромного роста страж, держа в руке обнаженный меч, не слишком приветливо спросил:

– Чего ты ищешь здесь?

– Справедливости… – еле слышно ответил юноша.

– Здесь нет справедливости, – только прихоть Хозяина.

– Мне нужно увидеться с ним…

– Будто тебе одному, – презрительно усмехнулся страж.

– Дай мне войти…

– Я не для того поставлен здесь, чтоб всякий, кто только пожелает, мог сюда войти. Сразись со мной и, если победишь, – войдешь.

– Я умираю…

– Что за дело у тебя к Хозяину?

– Зирин…

– Хозяина не интересует ни золото, ни то, что можно за него купить.

– У меня нет золота… Мой город разграблен, и все, что было в нем мало-мальски ценного, вывезено вашими людьми…

– Чем же ты собираешься заплатить выкуп?

– У меня не осталось ничего, кроме жизни…

– А на что Хозяину твоя жизнь? – презрительно усмехнулся страж. – Тем более, что ты и так вот-вот умрешь.

– Как знать, быть может, ты умрешь прежде! – гневно воскликнул юноша и, выхватив из ножен короткий меч, замахнулся им на стража ворот. Привратник отпрянул назад, споткнулся о камень и упал, и, воспользовавшись его нечаянной оплошностью, юноша со всей стремительностью, на какую был способен, кинулся в полуоткрытые ворота. Однако по ту сторону крепостных стен его поджидало четверо стражников. Юноша вступил с ними в бой и успел убить троих, прежде чем могучий привратник отбил его удар своим мечом и ответным ударом поверг его к своим стопам. Юноша попытался приподняться, но белый свет померк в его глазах, и, негромко застонав, он потерял сознание…

Очнувшись от забытья, пленник обнаружил себя в огромном роскошном зале. Он попытался выпрямиться, но стоявшие по бокам стражники выкрутили ему руки и вновь заставили принять приниженную позу.

– Снимите с него оковы, – повелел им восседавший на троне мужчина с умным, властным и горделивым выражением красивого лица и, обращаясь к пленнику, спросил. – Кто ты, безумец? И зачем ты здесь?

– И ты еще спрашиваешь, убийца?! – дрожащим от ненависти голосом воскликнул юноша. – Мой город был предательски захвачен, все жители перебиты, а все ценности вывезены! И ты смеешь спрашивать меня, зачем я здесь? Я хочу знать, что плохого сделали тебе женщины, дети и старики! Неужели кровь и слезы людей так мало значат для тебя, что ты приказал истребить несколько тысяч человек только ради того, чтобы завладеть теми жалкими сокровищами, которыми они обладали?! Неужели та малость, что была у нас, стоила так дорого?!

– Ошибаешься, витязь. Мои воины не совершают разбойных набегов, – ответил хан и, с нежностью взглянув на ослепительно прекрасную девушку, сидевшую по правую руку от него, добавил. – Клянусь красотой моей дочери, это так.

Юноша смертельно побледнел и пошатнулся.

– Значит, кровь твоих людей пролилась напрасно?

– Кровь льется напрасно в любом случае. Разве, умертвив врагов, ты воскресил бы своих мертвых? Но я готов забыть о пролитой крови, если ты согласишься поступить ко мне на службу.

– Лучше умереть.

– Поверь мне, витязь, умереть никогда не бывает слишком поздно, – добродушно усмехнулся хан. – Разве ты настолько глух, что не слышишь голоса крови, который властно повелевает тебе жить, несмотря ни на что? Это голос всех живших до тебя. Какое право имеешь ты лишать их надежды на бессмертие? Ибо смертен человек, но род его бессмертен. Ты – последний в своем роду, и с твоею смертью прервется связь поколений. Разве для того жили, сражались и погибали твои предки, чтобы ты малодушно предал память о них забвению в веках?

– Царь, я помню свой долг перед предками, и я исполню его до конца, но на земле отцов.

– Что тебе в твоей земле, витязь? Или реки ее струятся расплавленным серебром? Или золотом засеяны ее нивы? Или вином проливаются ее дожди?

– Не серебром расплавленным струятся ее реки, – струятся они кровью убитых моих сородичей. И не золотом засеяны ее нивы, – засеяны они костями павших моих товарищей. И не вином проливаются ее дожди, – проливаются они слезами вдов и сирот. Но это – моя земля. Знаю: есть на свете земли богаче и краше, климат мягче и благодатнее, плодороднее и тучнее почва, но нет земли любимей и родней. Не выбирает человек себе отечества, как не выбирает матери. Пусть сурова она и неприветлива, убога и больна, бедна и некрасива, пусть удручена заботами и горестями, пусть хмурится чаще, чем улыбается, но она – мать, и другой не будет, как не будет другого отечества. В том краю остались могилы моих предков, и поэтому я вернусь туда.

– Витязь, ты прекрасен и могуч, как герой из древних легенд. Не к лицу тебе сторожить заброшенные надгробия. Твой путь лежит к подвигам и славе. Пожелай, – и прекраснейшую, знатнейшую девушку моей страны дам я тебе в жены, дам лучших скакунов и слуг, и золота без счета, только оставайся!

– Благодарю тебя, царь, за лестные слова, но прошу – не неволь. Сердце мое осталось там, и ни любовь, ни богатство, ни слава, ни власть не заменят мне родимого пепелища.

– Ты сильный и смелый воин, и мог бы принести мне немалую пользу, но я не стану тебя неволить. Когда ты поправишься, я отпущу тебя с миром, а пока – будь моим гостем.

– Отец, тот, кого ты называешь сильным и смелым воином, на самом деле – девушка, – тихо промолвила красавица, в продолжение всего разговора не сводившая с пленника прекрасных черных очей.

Хан нахмурил густые брови и метнул на пленника испытующий взор.

– Что скажешь ты на это, витязь?

Впервые в течение беседы щеки пленника покрылись слабым румянцем, и, опустив взор свой долу, он смущенно произнес:

– Я скажу на это, царь, что твоя дочь столь же проницательна, сколь и прекрасна.

– Расскажи нам о себе, – мягко попросила ханская дочь.

– Меня зовут Танаис, и мой отец был царем сарматов. Моя мать умерла при родах, а он так ее любил, что жениться еще раз не пожелал, и я осталась единственным ребенком. Мне предстояло со временем занять престол, и поэтому отец воспитывал меня как сына. Я научилась ездить верхом, стрелять из лука и бороться, и уже в шестнадцать лет не уступала лучшим воинам отца ни в силе, ни в ловкости, ни в боевом искусстве… Остальное вы знаете…

Пленница пошатнулась и не упала на пол лишь потому, что стражники успели подхватить ее под руки.

– Что с ней? – спросил хан у лекаря, с озабоченным видом склонившегося над девушкой.

– Всего лишь обморок, мой повелитель. Ей нужен полный покой.

Когда Танаис вынесли из тронного зала, ханская дочь нежно обняла отца за шею и, ласкаясь к нему, попросила:

– Позволь мне ухаживать за нею.

– Прекрасная мысль, Алетейя, – после короткого раздумия произнес хан, целуя дочь в подбородок. – А после выздоровления я возьму ее в жены.

Открыв глаза, Танаис увидела, как сквозь туман, склонившуюся над ней фигуру девушки в полупрозрачной темной накидке. Ощущая непривычную слабость во всем теле, сарматка попыталась приподняться, но девушка мягко удержала ее за плечо и приглушенным голосом сказала:

– Тебе нельзя двигаться. Ты потеряла много крови, и какое-то время тебе придется провести в постели. Отец разрешил мне ухаживать за тобой. Меня зовут Алетейя.