Катарина - Кристина Вуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В твоих немецких документах указано, что ты знаешь только русский. Работаешь на разведку? — его писклявый голос, несвойственный мужчинам его возраста, вдруг разрезал тишину так неожиданно, что плечи мои испуганно дернулись.
На последних словах мужчина развернулся ко мне с ехидной ухмылкой на устах. Он стряхнул несуществующую пыль с темного пиджака в клетку, а затем подкрутил длинные серые усища. Бледно-серые выцветшие глаза прильнули ко мне, с интересом разглядывая каждый сантиметр моего тела.
Я нервозно поправила белую косынку на голове, и в ту же секунду поняла, что сделала это напрасно. Мой жест не остался незамеченным начальником прачечной. Он тут же вскинул тонкую серебристую бровь, а губы его и без того тонкие, едва уловимые, в тот момент сузились до невозможности.
— Ах, да, забыл представиться. Генрих Кох, — произнес он, лишив меня удовольствия наслаждаться тишиной.
Голос его звучал настолько противоестественно и странно, что я невольно вспомнила о словах девчонок. Кто-то из них рассказывал, что Генрих Кох обладал необычайно тихим и ласковым голосом. Быть может, это были всего лишь сплетни? Я надеялась, что это была чья-то шутка и во всем остальном они тоже приврали.
Впрочем, наружность у него была довольно неприятная. Это был тот самый человек, внешность которого отталкивала с первого взгляда… еще до того момента, когда он раскроет рот. Телосложение у него было худощавое, руки казались длиннее ног, плечи широкие, отчего голова на их фоне казалось непропорционально маленькой, а длинные закрученные усы и вовсе смотрелись нелепо. Лицо было хитрое и худое, брови и тонкий нос прямые как линия, а губы всегда криво изгибались то ли в усмешке, то ли в подобии улыбки…
Мужчина неловко оттряхнул руки от корма для рыб и протянул тонкую морщинистую ладонь с длинными пальцами. Я робко ответила на рукопожатие, на мгновение ощутив его ледяную кисть, и сразу же отпрянула, борясь с вырывающейся брезгливостью.
— Присаживайся. Катарина, верно?
Господин Кох непринужденно уселся в кресло и сложил руки на столе. А меня передернуло от того, как он произнес немецкую вариацию моего имени. До того момента подобным образом меня называл лишь Мюллер. А из уст Генриха в сочетании с его писклявым голосом оно прозвучало оскорбительно, даже с некой скрытой насмешкой. Одним словом, невероятно резало слух.
Крепко сцепила челюсть, коротко кивнула и осторожно присела на предложенный стул, находившийся напротив его стола.
— Я вызвал тебя на разговор, а ты не произнесла еще ни слова, — вновь заговорил Кох. — Ответь хоть на один вопрос.
Я глядела на него и не могла понять — как он стал управлять прачечной? Положа руку на сердце, он определенно не был тем человеком, кого можно было бояться и уважать.
— Документы были сделаны более двух лет назад, гер Кох, — произнесла я, глядя ему в упор. — Я работала у помещицы и выучила язык.
Он любопытно хмыкнул каким-то своим мыслям.
— В какой-то мере даже похвально, что ты выучила язык за столь короткий срок. Причем, вынужден признать, твой немецкий весьма неплох… Но, я вызвал тебя не за этим, — Генрих театрально вздохнул и скрепил тонкие морщинистые пальцы в замок. — Тебе повезло, что ты знаешь немецкий, хоть мы и узнали об этом при столь неприятных обстоятельствах… И я даже не буду наказывать тебя за то, что скрывала. Мало кто из ваших знает, что знание языка в какой-то степени может спасти вам жизнь… Поэтому, я предлагаю тебе сотрудничество.
Я нахмурилась, нервно поерзав на стуле.
— В чем оно заключается?
— Все очень просто: ты докладываешь мне обо всем, что творится в твоем бараке и среди всех работников, включая военнопленных. В особенности нужна информация о потенциальных побегах: планы, разработки, участники… Взамен будешь получать дополнительные пайки и освобождение от ночных дежурств. Если будешь хорошо работать, в будущем сделаю тебя надзирательницей. Понимаешь, какой это шанс?
На его худощавом лице отразилась скользкая неприятная улыбка, от одного вида которой стало не по себе.
— Я отказываюсь, — тут же ответила я, не тратя на размышления ни секунды.
— Ну разумеется, — усмехнулся он, заранее предугадав мой ответ. — Все вы поначалу правильные. Но я не тороплю, Катарина, у тебя еще есть время подумать. Вот только у меня к тебе одно поручение… и оно уже не обсуждается, — мужчина вновь оскалился, и я уловила его пожелтевшие зубы. — Через две недели у фюрера день рождения. Мы будем принимать гостей, в том числе нескольких офицеров. От вас требуется небольшой концерт с песнями, танцами, стихами… в общем, все как полагается. И в целом, ответственной за мероприятие будешь ты. Фрау Грета предоставит вам все необходимое, включая пианино… Если, конечно, у вас кто-то вообще имеет представление о том, что это за инструмент…. — он гнусаво засмеялся без причины, но спустя минуту собрался и вновь устремил маленькие хитрые глазки в мою сторону. — Надеюсь, задача ясна?
— Да, — сквозь зубы процедила я.
— И кстати, подбери более-менее симпатичных девушек для выступлений. Это важное условие! — пискляво усмехнулся Генрих. — А теперь иди работай. Тебя ожидает любимое вами ночное дежурство в кухне…
Я немедленно встала на ноги и быстро зашагала в сторону двери, едва ли не переходя на бег. За спиной раздался его колючий гнусавый и беспричинный смех, и я поежилась. До жути неприятный был тот владелец прачечной… странный и пугающий. Знакомство с ним оставило какой-то неопределенный осадок на душе.
Погруженная в тяжелые мысли, я и не заметила, как забрела на территорию столовой. Из глубины кухни раздавались тихие голоса ребят, которым посчастливилось остаться на ночном дежурстве в тот день, драя огромные и до неприличия грязные котлы. От кухни меня разделял небольшой полузатененный коридор, но как только я вступила туда, кто-то грубо стиснул мое плечо и болезненно прижал к стене.
Я затаила дыхание, собираясь закричать, но незнакомый мужчина тут же накрыл мой рот грязной ладонью с рабочими мозолями. Его рука пахла смесью мыла и железа. Любые мои попытки вырваться и пошевелиться, он пресек массой своего тела, навалившись на меня. А из-за плохого освещения я не могла сообразить кто это был и что от меня хотели. Полицейские никогда прежде так не подкрадывались, им и незачем было это делать. Да и притом, я прошла через одного из них, когда вступала на территорию столовой.
— Что же ты, сестричка, своих-то обманываешь? Не хорошо
