Оберег волхвов - Александра Девиль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но за какое преступление князь заточил его в тюрьму?
— Поверь мне, отец Филарет, что твой брат не совершал никакого преступления. Наоборот, он уничтожил разбойника, погубившего многих людей. Но князю не понравилась гордость и независимая речь Дмитрия, он посчитал это дерзостью.
Анна постеснялась рассказать историю об отвергнутой невесте, и потому обрисовала спор Дмитрия с князем весьма туманно. Федор недоверчиво скривился, а потом спросил:
— И что же, Дмитрий так понравился тебе, что ты решила его спасти?
Обиженная склонностью молодого монаха во всем винить человеческие слабости, Анна ответила вопросом на вопрос:
— А разве истинные христиане не должны спасать несправедливо обвиненных?
Федор бросил на собеседницу быстрый, пристальный взгляд и спросил:
— Где же теперь Дмитрий?
— Точно не знаю. Монахи видели его перед Рождеством в Константинополе. Говорят, он пережил немало злоключений, побывал в плену у разбойников, потом в Солуни едва не погиб от отравленного кинжала.
Лицо Федора внезапно потемнело, брови сложились в горестную складку, и он не удержался от восклицания:
— Господи, ведь говорил же я ему, чтобы шел вместе со мной на Святую гору, там бы очистился от грехов и суеты, принял постриг!.. Тогда бы с ним таких несчастий не случилось!
Анна увидела, как суровый монах в одно мгновение превратился в растерянного юношу, обеспокоенного судьбой брата — единственного родного человека, какой остался у него на этом свете.
Глаза Федора потеплели, когда он обратился к Анне с вопросом:
— Значит, раньше ты помогла Дмитрию, а теперь сама нуждаешься в помощи?
— Да, выходит так. После смерти моего отца мачеха заперла меня в доме, опоила зельем, позвала подкупленного священника и насильно обвенчала меня со своим родственником Биндюком Укруховичем — отъявленным злодеем. Они хотели, чтобы мое наследство досталось только им. И мачеха, и Биндюк втайне молятся самым нечестивым из языческих идолов. Мне удалось вырваться от него и бежать.
— Почему ты не обратилась за помощью к князю?
— Святополк во всем доверяет моей мачехе, Завиде. Если б я осталась в Киеве, меня бы силой принудили исполнять супружеский долг. Я хотела бежать в Переяславль, к князю Мономаху, чтобы он помог мне обратиться к патриарху. Ведь патриарх может признать такое венчание незаконным?
— Да. — Федор помолчал, и его глаза опять стали строгими. — Но до тех пор, пока он этого не сделал, ты считаешься женой Биндюка.
Анна внутренне задрожала от непреклонности суждений монаха и не решилась открыть ему ту страшную истину, что обвенчана с убийцей его отца.
— Но к Мономаху мне попасть не удалось, — продолжала рассказ Анна. — Биндюк перекрыл путь на Переяславль, и я со своим верным слугой решила добираться до Херсонеса. Там живет купец Михаил Гебр, к которому я обращусь за помощью от имени Евпраксии Всеволодовны, сестры Мономаха. Он имеет высокие знакомства в Константинополе и поможет мне попасть на прием к патриарху.
— С твоей стороны безрассудно было пускаться в такой долгий и опасный путь без охраны.
— У меня не было другого выхода, отец Филарет. Но самой большой опасности я чудом избежала сегодня утром…
И Анна рассказала, как они с Никитой, вовремя заметив появление Биндюка, решили искать убежища на святом острове.
— Значит, Биндюк пока не знает, что вы здесь?
— Если бы знал, то уже, я думаю, был бы на острове. Но нашего бегства никто не видел. А Биндюк с дружками, наверное, устал после ночной дороги и улегся спать. Дай Бог, чтобы он спал подольше — тогда мы с Никитой сможем отъехать подальше.
— А лошади, боярышня? — подал голос Никита. — Ведь наши лошади остались в селении…
В эту минуту какой-то звук за дверью привлек внимание Федора. Монах быстро вскочил, подбежал к двери и, распахнув ее, выглянул наружу.
— Это ты, отец келарь?[53] — крикнул он вслед уходящему монаху. — Принеси путникам еды, они совсем измучены.
— Кто там? — настороженно спросил Никита. — Не тот ли монах, который первым нас увидел?
— Он самый, — подтвердил Федор. — Этот отец келарь так скуп, что следит за всякой мелочью, а в каждом путнике подозревает вора.
— Он не пожалуется на нас игумену? — забеспокоилась Анна. — Конечно, это грех, что женщина, да еще в мужской одежде, оказалась здесь, но…
— Не тревожься, — твердо сказал отец Филарет. — Сейчас игумен Григорий болеет и мне доверил управление обителью: ведь, несмотря на молодость, после обучения на Святой горе Афон я удостоился звания иеромонаха. И это мое право — принимать всех, кто нуждается в помощи. И уж тем более я не оставлю в беде спасительницу моего брата. А женщины на святом острове нашем бывали не раз.
— Княгиня Ольга?
— И не только она. Когда-то здесь приняла крещение дочь Тугоркана, которая после этого была выдана за князя Святополка. А лет шесть тому назад здесь просветились еще две знатные половчанки. Одна стала женой Юрия Мономаховича, другая — черниговского князя. И ты можешь находиться на острове, пока не окрепнешь.
— Спасибо, отец Филарет. Но злоупотреблять твоим гостеприимством мы не станем, чтобы не навлечь беду. Подкрепимся немного пищей и поедем дальше, пока Биндюк нас не хватился. Мне надо поспешить в Корсунь, к Михаилу Гебру.
В этот момент дверь медленно открылась и в келью с помощью ног и локтей протиснулся отец келарь. Руки его были заняты корзиной с едой и кринкой с питьем.
— Отец келарь никому не доверяет носить свои припасы, — усмехнулся Федор.
— Если каждого странника будем кормить, самим ничего не останется, — хмуро заметил келарь.
— А мы заплатим за еду! — откликнулась Анна.
Федор остановил ее жестом и, когда вышел келарь, сказал:
— Не спеши платить, деньги тебе еще пригодятся в Корсуни и Царьграде. Ешьте спокойно. А я пока распоряжусь, чтобы вам нагрели воду для купания и дали чистые рубашки.
После еды и теплой бани Анна почувствовала себя совсем здоровой и уже готова была вновь отправиться в путь. Надо было только придумать, как забрать из селения своих лошадей.
Однако Федор, услышав о ее намерениях, тут же возразил:
— Нет, такие годится. Вам с Никитой надо еще отдохнуть до утра, вы очень ослабели. Пойдем, я покажу тебе остров, а заодно и обсудим твой дальнейший путь.
С возвышенной скалистой части острова они спустились на его равнинную полосу, тянувшуюся вдоль Днепра, и пошли по каменистой дорожке между деревьями и кустами.
— Здесь нас никто не слышит, — начал Федор, — а потому буду говорить с тобой начистоту, боярышня Анна. Как духовный пастырь, я научился читать сокровенные мысли людей и знаю, что ты любишь Дмитрия. Наверное, и он тебя. Не мне судить, что между вами было и почему вы расстались. Сейчас важно то, что ты к нему стремишься, хотя обвенчана с другим человеком.