Оберег волхвов - Александра Девиль

Взглянув на смертельно бледное лицо князя, Анна прошептала:

— Спасибо, Глеб. Это зачтется тебе при искуплении грехов.

— Иди через левую башню, там сейчас никого нет. Никита ждет в конюшне, я его предупредил.

— Храни тебя Бог! — Анна перекрестила князя на прощанье и, прикрыв свою изорванную одежду покрывалом, выбежала из опочивальни.

Пробравшись по левому крылу дома на крытую галерею, она сбежала вниз по наружной лестнице и, прижимаясь к постройкам и деревьям, добралась до конюшни. Спасительный покров темноты позволил ей быть незаметной.

Никита ждал, держа под уздцы двух оседланных лошадей. Конюшня примыкала к забору боярского двора, и ее вторые ворота выходили прямо на улицу, а потому Анна и Никита смогли исчезнуть беспрепятственно. До угла они прошли тихо, а потом вскочили на лошадей и поскакали к монастырю.

Евпраксия и Надежда, увидев Анну, кинулись к ней со слезами. Они были вне себя от тревоги, догадываясь, что она попала в беду. Но рассказ Анны превзошел их худшие ожидания. С девушкой случилось все самое плохое — все, кроме последней мерзости, от которой ее спас вначале похожий на чудо призыв Дмитрия, а потом неожиданно благородный поступок Глеба. Услышав о последнем, Надежда опустила глаза и подавила тяжелый вздох.

— Что же теперь делать? — спросила Анна, закончив свой рассказ. Жаловаться князю? Митрополиту? Да станут ли они меня слушать? Бог мой, я ведь обвенчана с этим чудовищем по закону!..

Девушка уронила голову на стиснутые руки и, представив всю безысходность своего положения, глухо зарыдала.

Евпраксия, превозмогая боль в сердце, подняла голову Анны, вытерла ей слезы платком и решительно сказала:

— Тебя опоили сонным зельем и обвенчали без твоего согласия. Такой брак нельзя считать законным. Его может отменить духовное лицо более высокого сана, чем отец Варух.

— Но кто? Куда мне бежать? Ведь даже митрополит ничего не решает без великого князя, а Святополк послушает не меня, а Завиду. Разве что… обратиться к тому, кто повыше нашего митрополита!..

— Выше его лишь патриарх в Константинополе.

Слезы на глазах у Анны мгновенно высохли, когда она подумала, что ей, может быть, предстоит путешествие в город, где сейчас находится Дмитрий Клинец.

— Да, в Киеве тебе оставаться нельзя, — продолжала Евпраксия. — Беги в Переяславль, к князю Владимиру, он поможет. Если надо будет, то и к патриарху направит послов. Деньги и мужское платье здесь, у нас, Варвара принесла. Вот и письмо мое для брата, возьми.

— Мне страшно, матушка Евпраксия… — Анна вдруг порывисто бросилась в объятия своей любимой наставницы. — А вдруг я не найду князя Владимира? Вдруг мне помешают?

— Бог с тобой, дитя, такого не должно случиться, — стараясь казаться спокойной, возразила Евпраксия. — А если Мономаху недосуг будет самому заняться этим делом, пусть отправит тебя с охраной в Херсонес. Там живет купец Михаил Гебр, он бывал в Киеве, знал Анну Всеволодовну и меня. У него большие связи в Константинополе, он сумеет тебе помочь. Возможно, сам поедет с тобой к патриарху.

— Михаил Гебр… — повторила Анна, стараясь запомнить. — Ну, теперь пора. Не знаю, убит или ранен Биндюк. Буду надеяться, что он быстро не очнется и Завида не хватится меня в ближайший час.

— Идем, я провожу тебя, — сказала Надежда.

Анна быстро переоделась в мужское платье, туго скрутила волосы, спрятав их под шапку, и, обнявшись с Евпраксией, воскликнула:

— Прощай, матушка Евпраксия! Я всегда буду молить за тебя Господа!

Наставница благословила ее на дорогу, и Анна в сопровождении Надежды выбежала на монастырский двор.

Оставшись одна, Евпраксия опустилась на колени перед иконой Богородицы и со слезами на глазах прошептала:

— Храни ее, матерь Божья, дай счастья этой чистой душе! Я знаю, что больше ее не увижу, не доживу до нашей встречи. Теперь только ты можешь ей помочь, защитить и направить.

Глава двадцать четвертая

Монастырский остров

Ночная дорога едва освещалась краешком луны, выглянувшей из-за туч. Двое всадников — Анна и Никита — скакали быстро и молча, внимательно вглядываясь в темноту.

Анна в первые часы думала только о том, как бы удалиться подальше от Киева. Потом, постепенно успокаиваясь, она стала давать волю и другим мыслям. Например, задумалась о своем не совсем благочестивом переодевании в мужское платье, за что строгая игуменья ее бы осудила. Анна вспомнила сказочную историю о Василисе Никулишне, которая оделась мужчиной и даже остригла косы, чтобы спасти своего мужа Ставра Годиновича. А она, боярышня Анна Раменская, облачилась в мужской наряд потому, что люто ненавидит своего законного мужа и мечтает от него избавиться. Насколько же сказочная Василиса была счастливей всамделишной Анны!..

Почти спокойно всадники добрались до первого перевоза, через который можно было переправиться на левый берег, к переяславльской дороге. И тут, объезжая Красный Двор, они впервые за ночь услышали отдаленные звуки, напоминающие топот копыт.

Осторожный Никита решил свернуть направо, где в лесном урочище знал место, из которого можно было незаметно понаблюдать за дорогой. Они привязали лошадей к деревьям под уклоном небольшого холма, скрывавшего их со стороны дороги, а сами подобрались поближе и спрятались за обломком разрушенной бревенчатой стены. Чутье не обмануло Никиту: это действительно была погоня. Анна задрожала, увидев, что сбылись худшие ее опасения: во главе погони скакал сам Биндюк. Голова его была перевязана, но в остальном он выглядел вполне здоровым. Анна услышала, как, обернувшись к своим спутникам, Биндюк прорычал:

— Ничего, не уйдут. Главное — перекрыть дорогу на Переяславль, чтобы не пустить их к Мономаху.

Всадники — а их было восемь человек — поскакали к перевозу. Анна переглянулась с Никитой и горестно прошептала:

— Все, теперь на Переяславль путь закрыт…

Никита молчал, раздумывая. Старый конюх, несмотря на всю свою преданность и стойкость в испытаниях, не знал, чем помочь боярышне.

А в душе Анны зрело одно решение — отчаянное, почти невыполнимое, но упорное. Ее манил далекий и загадочный город Херсонес, от которого давно проторен путь до Константинополя, где живет патриарх, в чьей власти освободить ее от насильственных уз. Анна не задумывалась над тем, сможет ли вообще пробиться к столь высокой особе со своей необычной просьбой. Главным ей казалось одно — попасть в Константинополь, а там будет видно…

Она не хотела признаваться себе в том, что именно мечта о встрече с Дмитрием склонила ее к такому решению.