Клуб избранных - Александр Овчаренко

По логике вещей, с Харьковским необходимо было встретиться, обговорить условия, на которых будет финансироваться его избирательная компания, обязательно оговорить, какие дивиденды получит спонсор в случае победы его протеже на выборах, и после этого, пожав друг другу руки, заключить негласный союз.

Однако пойти на открытые переговоры с Харьковским для Ветрича означало выйти из тени, а этого Самуил Яковлевич боялся больше, чем еврейских погромов. Его больше устраивала роль «серого кардинала». Сам себе он казался мудрым и строгим Карабас-Барабасом, дёргающим политиков и сильных мира сего за невидимые ниточки. Поэтому Ветрич сознательно пошёл на определённый риск, и стал подыгрывать Харьковскому «втёмную». Даже в случае победы Харьковского на выборах, Ветрич не планировал открыть ему всю подноготную его успеха. Зачем? Низвергать победителей с пьедестала чревато для здоровья.

– Пусть только сядет в Кремле, а уж я найду, за какие ниточки потянуть! – прикидывал «серый спонсор». – Главное, что Харьковский предсказуемый, а значит, управляемый!

Однажды, тихим летним утром, во время проверки финансовых документов Самуил Яковлевич с удивлением обнаружил, что сумма чистой прибыли за последние полгода перевалила за миллиард «зелёных». Сумма впечатляла. Ветрич перепроверил документы ещё раз, и убедился, что на его счета легли полтора миллиарда долларов.

– Не надо быть жадным! – испуганно пробормотал новоиспечённый олигарх. – В этой стране не любят богатых, а на очень богатых смотрят, как на врагов народа. Господи! Почему я не послушал мамочку и не стал зубным техником? Таки надо что-то срочно делать!

Самуил Яковлевич заметался по кабинету, как одесский ювелир перед приходом товарищей из ЧК. Здравая мысль ускользала из его курчавой головы, и Ветрич, так и не решив, что предпринять в первую очередь – сходить в синагогу или заняться благотворительностью, – рухнул в любимое кожаное кресло. Потом судорожно схватился за телефон и срочно вызвал финансового директора.

– Как у нас с долгами? – спросил он финдиректора.

– У нас нет долгов! – удивлённо ответил специалист по тайным финансовым операциям, которого Ветрич пару лет назад с трудом перекупил у конкурентов.

– Я имею в виду уплату налогов. Мы что-то должны родному государству?

– Можете спать спокойно, Самуил Яковлевич! У нас всё чисто, можно идти в налоговую хоть сейчас.

– Веня! – ласково произнёс мудрый еврей. – Мы стали слишком богатыми, а значит, слишком заметными! Это не есть хорошо. Надо таки что-то делать, чтобы родное государство если и не воспылало к нам любовью, то хотя бы дало мне возможность поедать любимую мацу сидя не на тюремных нарах. Запомните, Веня, на Руси любят сирых и убогих, нам, слава богу, до этого, как пешком до Иерусалима, но и пополнять список олигархов я не намерен. Ливером чую, что на эту «породу» скоро откроется охотничий сезон!

– Можно «увести» часть средств за границу и распылить по «офшорам», но только часть, так как перевод больших сумм сразу привлечёт внимание господ из финансового мониторинга, – предложил сорокалетний финансовый гений. – Часть средств можно перевести на счета подставных фирм. Можно ещё…

– Действуй! Веня, надо срочно и очень срочно! – перебил его Ветрич. – А то мне кажется, что революционные матросы уже гремят прикладами винтовок в моём парадном.

Финансовый директор за два года привык к своеобразному юмору босса и понимал его правильно. В данной ситуации он расценил это, как карт-бланш на все предпринимаемые им финансовые операции.

– Чтобы я всю жизнь питался в «Макдональдсе», если к вечеру Вы не станете беднее на миллиард! – заверил его финдиректор и почти бегом покинул кабинет.

В тот день Самуил Яковлевич всерьёз задумался о несовершенстве государственного аппарата.

– У меня работают такие же люди, как и в государственных учреждениях, – рассуждал тайный олигарх. – В чём-то они лучше, но в чём-то могут и проигрывать государственным служащим. Однако мои предприятия всегда с прибылью, а государственные зачастую выживают только за счёт дотаций. На многих государственных предприятиях устаревшее оборудование, отсталые технологии, и как следствие – дорогая, но низкокачественная продукция, которая не может конкурировать с зарубежными аналогами.

Ветричу хорошо было известно, что на государственных предприятиях любое новшество «тонет» в пучине бумаг, необходимых для сертификации, «вязнет» в десятках министерских кабинетах на стадии согласования, из-за нерегулярного финансирования изготовление и испытание опытных образцов затягивается на долгие месяцы, а то и на годы. Когда после всех этих мытарств изобретение наконец-то воплощается в металле и поступает на производство, выясняется, что это не революционный прорыв отечественной науки, а «вчерашний день» западных технологий. За время, бездарно потраченное чиновниками на различные проволочки, мировой прогресс ушёл далеко вперёд, но деньги на внедрения отечественного «ноу-хау» уже потрачены, а значит надо переходить к массовому производству.

– Боже мой, какой бардак! Какая косность, какое повальное отсутствие оперативности! – вздыхал Самуил Яковлевич. – И эти «авгиевы конюшни» я должен разгребать? А оно мне надо?

Ветрич не стал бороться с «ветряными мельницами», как всегда, он поступил мудро и стал создавать свои «теневые структуры», которые не могли заменить государственные учреждения и не обладали властью, но проводимая ими работа значительно ускоряла решение проблем. Все разработки преподносились в министерство уже в готовом виде, оставалось согласовать и утвердить. И на этом этапе Ветрич не находился в роли стороннего наблюдателя: специально нанятые им люди постоянно тревожили министерских чиновников, побуждая их уговорами и посулами к результативным действиям.

Однако это не решало основной задачи – заражённый бюрократией государственный аппарат продолжал оставаться громоздким и неповоротливым, словно устаревший танк времён Первой мировой войны.

И сколько бы Президент ни тасовал свою команду, сколько ни менял членов правительства, «Железный капут» продолжал буксовать.

После победы на выборах Харьковский привёл в Кремль свою команду. Через сто дней даже непрофессионалу стало ясно, что эти люди со своими обязанностями справляются плохо: сказывалось отсутствие опыта работы во властных структурах. Да и сам Харьковский хоть и выполнял свои обязанности старательно, но как-то без «огонька».

Долго пытался Ветрич расшевелить своего ставленника, дёргая за известные только ему нити, но коренного улучшения в управлении государством не произошло. Стало только хуже: почувствовав, что «государева» хватка значительно ослабла, вновь зашевелились коррупционеры и мошенники всех мастей, снова стал набирать силу криминал. Самуил Яковлевич каждой клеточкой организма чувствовал, как вместе с потерянными деньгами его покидают жизненные силы.

Неожиданно судьба нанесла ещё один удар: проект «Сахалин-2», на который он возлагал столько надежд, оказался под угрозой срыва. Государство запоздало сообразило, что, согласно хитро составленному договору, разработку которого Самуил Яковлевич контролировал лично, оно теряет до 70 % прибыли, прекратило все работы и полностью переключилось на судебные тяжбы. Каждый день простоя обходился Ветричу в сотни тысяч долларов.

Пока команды опытных адвокатов состязались между собой в крючкотворстве, выискивая в системе защиты оппонента слабые места и требуя назначений всё новых и новых экспертиз, брошенная на сахалинских просторах дорогостоящая техника благополучно ржавела, зарплаты не выплачивались, квалифицированные специалисты расторгали контракты и уезжали на материк, а ряды инвесторов редели, словно конница Мюрата, попавшая под шрапнель батареи Раевского. Судебное разбирательство приняло затяжной характер.

Дни проходили сплошной чередой, оставляя на сердце олигарха незаживающие раны. И вот в один из таких безрадостных дней, когда Самуил Яковлевич всерьёз подумывал распродать активы и удалиться доживать свои дни на земле обетованной, ему неожиданно поступило необычное предложение. В нагрудном кармане тайный олигарх всегда носил сотовый телефон, номер которого знали только лица особо приближённые, можно сказать, избранные, которым Ветрич доверял, как самому себе.

Телефон зазвонил, когда Самуил Яковлевич, разомлевший после изысканного обеда, сидя в любимом кожаном кресле, просматривал биржевые сводки.

Дела начинали выправляться: «голубые фишки» резко пошли вверх, что сулило хорошие прибыли. Он сначала хотел отставить звонок без внимания, так как на дисплее высветился незнакомый номер, но неизвестный абонент был очень настойчив, и Ветрич нехотя поднёс телефон к уху.

– Господин Ветрич? – уверенно спросил незнакомый мужской голос.