Клуб избранных - Александр Овчаренко

«Интересно, под какой кличкой я прохожу у Хозяина по базе данных?» – мелькнула мысль. В начале сотрудничества Ковтун пытался разобраться, разведка какой «дружественной страны» поймала его в свои сети, но из этого ничего не вышло. Хозяин свою принадлежность никак не обозначал, но, судя по сложности и объёму решаемых задач, его организация представляла реальную силу, соотносимую с «МИ-6»[92] или канувшую в лету «Штази»[93].

Однажды Константин получил от Хозяина сообщение, что его включили в группу по разработке сотрудников Ижевского механического завода, подозреваемых в незаконном обороте оружия. Хозяина интересовал объём незаконного оборота стрелкового вооружения, и покупатели. Ковтун опешил: ни о каком задании по разработке подпольных торговцев оружием он не слышал. Однако утром Константина срочно вызвал его непосредственный начальник, и ознакомил с приказом, в котором чёрным по белому было начертано, что он, майор Ковтун, включён в группу майора Селезнёва.

– Сдай текущие дела, срочно оформляй командировку и готовься к отлёту в Удмуртию, – приказал шеф, и, переключившись на решение других проблем, стал кому-то названивать по телефону.

Константин расписался в приказе, нерешительно потоптался возле начальственного стола, но мучавшего его вопроса не задал. Сидя в салоне самолёта, Ковтун пришёл к выводу, что организация, которую возглавляет Хозяин, не что иное, как незаконно созданное подразделение под крылом его родной «Конторы».

«Обычное дело! Кто-то из начальников одного из Управлений, а может даже один из замов, решил занять кресло Директора ФСБ, и при помощи таких сотрудников, как я, вставляет Директору «палки в колёса», – решил про себя повеселевший Константин. – И с чего я решил, что есть какая-то организация? Наши отцы-командиры самым нахальным образом используют проштрафившихся сотрудников «конторы» «втёмную», а если так, то я ни какой не предатель! Единственное, что мне можно предъявить – превышение должностных полномочий. Статья серьёзная, но не измена Родине», – рассуждал Ковтун, глядя в иллюминатор на проплывающие под крылом аккуратные квадраты полей и голубые вены мелиоративных каналов.

С того памятного дня Константин перестал разграничивать приказы непосредственного начальника и распоряжения неведомого, но могущественного Хозяина. Всё, что происходило вокруг него, Ковтун расценивал, как составляющие одной Большой Игры, в которую он оказался вовлечённым волею судеб.

Установить адрес дачи Денисюка оказалось легче лёгкого. Накануне его и ещё несколько офицеров отдела вызвали на инструктаж к начальнику отдела, где под роспись довели секретный приказ о начале проведения операции «Открытая книга». Цель операции – обнаружение и изоляция сотрудников ФСБ, завербованных неправительственной организацией, именующей себя «Закрытой Государственной Структурой». Об этой организации в «Конторе» ходили разные слухи, но в реальность её существования никто, включая самого Ковтуна, не верил. Теперь стало ясно: операция намечена масштабная, Служба Собственной Безопасности с таким объёмом работы самостоятельно справиться не может, поэтому из каждого отдела в помощь были подключены наиболее опытные и проверенные сотрудники. Все офицеры, привлечённые к операции «Открытая книга», наделялись особыми полномочиями, и о проделанной работе докладывали непосредственно Первому Заместителю Директора, минуя прямых руководителей. Воспользовавшись ситуацией, Ковтун в тот же день нанёс официальный визит в Управление кадров, где затребовал личные дела сотрудников Центрального аппарата, уволенных или переведённых на другое место службы за последний год. Кадровик внимательно выслушал Ковтуна и потребовал письменный запрос за подписью начальника отдела и резолюцией начальника Управления.

– Можно воспользоваться вашим телефоном? – холодно спросил Ковтун и, не дожидаясь согласия, снял трубку с аппарата внутренней связи. – Майор Ковтун, – представился он невидимому собеседнику и коротко обрисовал ситуацию. Через минуту он передал телефонную трубку растерянному кадровику, который с преувеличенным вниманием вслушивался в раскатистый бас Первого Зама. После короткой, но продуктивной беседы с высоким начальством, кадровик молча предоставил Константину все интересующие его материалы.

Адрес дачи Денисюка он отыскал быстро, но пришлось потратить несколько часов, чтобы не вызвать подозрения у бдительных работников Управления. Сидя в отдельном кабинете, оборудованном только столом, стулом и кнопкой вызова сотрудника отдела кадров, Ковтун для вида продолжал листать личные дела уволенных сотрудников.

Внезапно его внимание привлекла вшитая в дело копия приказа о награждении полковника с очень «редкой» фамилией Иванов, ценным подарком. В другом деле старшему офицеру была объявлена от имени Директора «благодарность». Все эти офицеры были уволены на пенсию по выслуге лет. В личном деле генерал-майора Денисюк приказ об объявлении благодарности или награждение ценным подарком отсутствовал. Обычно руководителей такого уровня на заслуженный отдых провожали с помпой. Денисюка почему-то уволили поспешно, без лишнего шума и без памятного подарка.

– Значит, имел место конфликт, – решил про себя Ковтун.

Это означало, что «контора» могла держать какое-то время пенсионера «под колпаком» не потому, что он многое знает и помнит, а потому что не уверена в том, что обиженный невниманием Денисюк не поделится воспоминаниями с прессой, скорее всего, зарубежной. Все сотрудники, покидавшие стены «конторы» давали подписку о неразглашении секретной информации, но прошедшего войну Денисюка этим было не испугать.

«Плевать он хотел на подписку, – рассуждал Ковтун, – если решился унести с собой копию целого фильма. Вряд ли дачу взяли под наружное наблюдение: слишком накладно. Скорее всего, «нашпиговали» домик «жучками» и регулярно снимают информацию. Пора нанести визит вежливости», – решил майор и, захлопнув личное дело, нажал на кнопку вызова.

На следующий день Ковтун, как и планировал, поздно вечером приехал на дачу к Денисюку. Местечко, где на старости лет осел отставной генерал-майор ФСБ, называлось Ольховка. Когда-то на месте этого дачного посёлка была небольшая деревенька, но близость к железнодорожной станции и красота подмосковных, истинно русских мест, привели к тому, что со временем городские жители белокаменной скупили все земельные участки. Больше над Ольховкой не раздавался на заре петушиный крик, не слышалось мычание коров и незлобивое покрикивание пастуха, зато отчётливо доносился рокот моторов, позвякивание металла, стук топоров и матерная брань строителей. Москвичи строили загородные дома. К счастью, испоганить всю местность у столичных жителей ни средств, ни сил не хватило: дачи, часто не уступающие по размаху и роскоши лучшим заморским виллам, были хаотично разбросаны по территории всей Ольховки.

Денисюк жил в скромном деревянном доме с застеклённой верандой, в стороне от загородных дворцов нуворишей, благодаря чему Ковтун пробрался в дом никем не замеченный. Однако на этом везение кончилось. Старый чекист не отдал компромат даже под угрозой смерти. Пришлось старика застрелить без всякого удовольствия. Дом с верандой Ковтун поджёг, чтобы уничтожить аппаратуру прослушивания, которая зафиксировала факт его пребывания в доме. В качестве трофея Константин унёс флеш-карту с мемуарами старого разведчика.

По прибытию в Москву Ковтун немедленно сделал запрос на предоставление ему всех материалов по негласному надзору за Денисюком.

Через день в его распоряжении была тоненькая папка с рапортами сотрудников «наружки» и парочка аудиокассет. Пробежав глазами рапорта, Ковтун включил магнитофон и прослушал обе кассеты, после чего обозвал себя тупицей, а Россию-матушку – страной непуганых идиотов! Если бы мысль ознакомиться с материалами наблюдения пришла ему в голову на пару дней раньше, то не пришлось тратить время и патроны на разбирательство с чекистом в отставке.

Константин так и не понял, почему не было принято экстренных мер по пресечению нелегальной переправки компромата за рубеж и его последующему изъятию. Видимо, имел место случай типичного разгильдяйства: материалы наблюдения проверялись нерегулярно, а когда проверили и поняли, что допустили крупный просчёт, решили не докладывать высокому начальству и всё «спустили на тормозах».

Этим же вечером Константин отправил Хозяину по линии экстренной связи письмо следующего содержания:

Милая моя, Алёнушка!

Спешу сообщить тебе, что наш дедушка сильно простудился и заболел. Вчера я вынужден был целый вечер провести у его постели. К сожалению, прогноз на быстрое выздоровление не утешительный. Простуду лечить нечем: последнюю баночку малинового варенья увёз племянник. Хотел я ему попенять, чтобы не обирал старика, но он укатил в какой-то тур по Америке.