Дороги. Часть вторая. - Яна Завацкая

Задыхаясь в вонючем дыму,

Погибаю от тяжкого смрада.

Ты один мне навеки отрада

На пути, что уводит во тьму.

Без начала мой путь, без конца,

Семь кругов друг за другом, все ниже.

По колено в коричневой жиже,

В темноте не увидеть лица.

На вопрос, бесконечный, как стон,

Что я делаю здесь, и зачем -

Тяжесть лат и разрубленный шлем,

И в ушах одуряющий звон.

Может, ложным пророкам верна,

Бесконечно и так одиноко

Я иду по неверной дороге,

Опускаясь до самого дна?

Только голос, зовущий во тьме.

Уходи, я прошу, я устала

Начинать бесконечно с начала

В этом странном и каторжном сне.

Задыхаюсь и падаю... миг...

В темноте и безумии смрада

Ты один мне навеки отрада,

Ты один мой безудержный крик.

Ты один мне навеки отрада... Ильгет вдруг вспомнила застывшее окровавленное лицо Иоста — и сейчас еще, стоит закрыть глаза, так ясно его видишь. Ей захотелось сказать о том, что Иост умер как герой. Но Ильгет вовремя прикусила язык, вспомнив о Мари... если она знает? Ей будет больно, потому что Гэсс... Гэсс очень нехорошо погиб.

И Арнис еще... Ильгет с тревогой посмотрела на любимого, нашла его руку, стиснула под столом. Ведь это он убил Гэсса... Да, оболочку, да, они согласились так считать... Но ведь эммендаров восстанавливают, хоть и не всегда, Арнис это знает. Сейчас Гэсс мог бы вылечиться, пусть и не летал бы больше, жил на Квирине. Если бы Арнис не выстрелил. Правда, не было другого способа остановить Гэсса в тот момент. И все это Арнис знает... Лучше уж не говорить об этом совсем.

— Дэцин, — вдруг звонко сказала Мари, — послушайте меня!

Дэцин, да и все вслед за ним повернули к Мари головы.

— Я знаю, вы берете в ДС только тех, кто общался с сагонами. Но я вас прошу — возьмите меня. У меня есть класс 4в... рэстаном я занималась спортивным. Возьмите, пожалуйста... Дети у меня уже подросли. Я раньше... как-то не думала, не знала... А сейчас я понимаю, что должна. У меня просто другого выхода нет. Мне никогда уже покоя не будет. Возьмите меня, Дэцин. Я вас не подведу.

Дэцин посмотрел на нее внимательно и кивнул.

— Мы возьмем тебя в ДС, Мари.

И потом постепенно раны стали заживать. Жизнь действительно продолжалась, хотя иногда казалось даже нечестным — как можно жить, потеряв такое?

Андорин давно уже учился в Третьей ступени. Теперь и Лайна готовилась перейти туда, она уже и готова была, почти закончив учебу, но медлила, не хотелось расставаться с Арли. Девочки были неразлучны, как близнецы, хотя Дара и была ближе к Арли по возрасту. Но Дара выросла слишком замкнутой, слишком задумчивой. Была у нее близкая подруга в школе, а вот с сестрами она не дружила.

Андорин очень изменился, повзрослел как-то. Собственно, он и всегда был сознательным и взрослым. Но став подростком, совсем отделился от сестер и брата. Много времени проводил в школе. Ильгет волновало то, что у Андорина пока еще не сложилось никаких профессиональных предпочтений. Арнис на это смотрел спокойно — торопиться некуда, говорил он, многие выбирают профессию до 18 лет, давно закончив Третью ступень, меняют по нескольку раз выбранный профиль. Это нормально. Да и в течение жизни всегда можно сменить профессию.

Что нравилось Андорину? Трудно было понять. Он много занимался спортивным рэстаном, выполнил норму мастера-юниора, еще больше торчал на симуляторах, летал на планере, прыгал с гравипоясом, в 12 лет начал водить флаер и с нетерпением ждал, когда же ему можно будет на настоящий ландер. Но все это было совершенно нормально, обычные увлечения квиринского мальчишки, все через это проходят в большей или меньшей степени. И девочки — большинство — тоже. По всем предметам он шел достаточно ровно. Когда-то демонстрировал математические способности, Ильгет надеялась, что они разовьются, но сейчас у Андорина не было большого интереса к математике.

В Третьей ступени жизнь была уже совершенно иной. По сути — подготовка к профессиональному обучению, ко взрослой жизни, которая начнется в 14-16 лет. Подростки уже не объединялись ни в катервы, ни в какие-то учебные группы. Вся учеба стала индивидуальной. У Андорина был свой учитель, который контролировал его занятия — составлял планы по каждому предмету, проверял их выполнение. С учителем он встречался вначале ежедневно, потом три, два раза в неделю. Ну и были, конечно же, инструктора по отдельным видам, там, где это требовалось — по музыке (Андорин так и осваивал дзури), по рэстану, пилотированию, основам практической медицины и другим подобным занятиям. Везде, где возможно, мальчик занимался сам, с помощью учебных программ циллоса.

У Андорина были друзья — трое мальчишек, вместе с ним закончивших Вторую ступень, бывших с ним в одной катерве. Он охотно проводил с ними время, у него были какие-то общие дела с ребятами... Но вот учился он теперь только и исключительно самостоятельно и сам для себя.

Вся цель учебы в Третьей ступени — подготовиться к сдаче школьного минимума. Когда-то Ильгет сдавала подобное, но эмигрантский минимум намного проще.

Причем момент этого экзамена определяет сам ученик со своим учителем — комиссия работает постоянно, еженедельно на Квирине проводятся такие экзамены, и сдать их можно в любое время. Кому-то требуется 4 года в Третьей ступени, а кому-то 2 (впрочем, и возраст вступления в Третью ступень разный, кто в 11 покидает катерву, а кто лишь в 13).

Ильгет иногда беспокоилась за Андорина... Для нее давно уже не было никакой разницы — свои дети, чужие... Она точно так же любила его, как других — хотя любовь к каждому ребенку, своему или чужому, отличалась уникальным соцветием чувств и оттенков. И вот Андорин, худой, серьезный, темноволосый подросток казался ей иногда слишком уж чужим. Слишком он отошел от семьи. Нет, он охотно принимал участие во всех семейных походах и развлечениях, вечером всегда приходил на «посиделки», но... он казался уже не ребенком, а третьим взрослым членом семьи, помощником родителей. Казалось бы, хорошо, но... не слишком ли мало мы дали ему тепла, спрашивала себя Ильгет. Не слишком ли он холоден и вежлив с нами. Арнис качал головой в ответ на ее сомнения.

— Все нормально, Иль. Он просто хороший парень. Ты разве сама не чувствуешь?

И правда, Ильгет чувствовала — Анри был одним из тех, кого она вполне представляла в отряде ДС, надежным и верным... Даже прямо сейчас его можно было бы взять с собой. Хотя мысль об этом и пугала Ильгет, и она не хотела Анри такого будущего — пусть станет простым эстаргом, это гораздо лучше!

Вот как старший сын Иволги, Люк, он уже стал пилотом-навигатором первого класса, как Иост, и подолгу пропадал в таинственных экспедициях...

Вскоре у Вениса и Сириэлы родился сынок, названный Иостом. Его крестными стали Арнис и подруга Сириэлы, врач. Ильгет вздохнула:

— Ну наконец-то, хоть кто-то нарушил эту идиотскую традицию... я уже боялась, что опять.

Она всегда очень серьезно относилась к своим крестникам. Но Сириэла сама выбрала Арниса, с ним ее многое связывало, а Ильгет в этом случае уже не могла стать второй крестной.

Арнис, окрестив маленького Иоста, как-то повеселел. Как будто часть груза — потери друга — спала с плеч, как будто долг перед ним, погибшим, был выполнен.

— Ну что, Иль, как твой роман? — спросила Иволга. Она сняла бикр, оставшись в одном тельнике, и теперь сидела и растирала мышцы бедер, какие-то судороги начинались после длительной тренировки.

— Заканчиваю, — отозвалась Ильгет. Она посмотрела с любопытством на Дрона. Арнис бы в такой ситуации сразу кинулся растирать ей ноги сам, а вот Дрон сидит, как ни в чем не бывало. Такие у них отношения... независимые... впрочем, меня это совершенно не касается. А Иволгу, похоже, устраивает.

— Вот-вот, расскажи подробнее, — влез Ойланг, — ты же знаешь, что я твой великий почитатель.

— Ты лучше скажи, когда мы на «Протеусы» перейдем, — вставил Марцелл. Ильгет посмотрела на него. Она так и осталась в группе испытателей... а вот Гэсс...

— Я думаю, к осени начнется внедрение. Все же совсем новая вещь...

— А представляете, что это даст в технике, — мечтательно сказал Арнис, — молекулярная трансформация... например, бикры можно будет со временем сделать изменяющимися... отращивать бластеры или защиту при необходимости.

— Ну это пока фантастика, — возразила Ильгет.

— Можно многое будет сделать, — сказал Марцелл, — в медицине, например... во всяком там дизайне. Универсальные домашние роботы, а то сейчас у нас куча всяких — чистильщики, тележки...