Игрушка богов - Станислав Коронько

Поёжившись от неприятных воспоминаний, Тимур обернулся ко входу в коридор. И опять- таинственная незнакомец пробегает через дверь и исчезает за углом. Да что же это такое? Кто же это такой? Зачем он выбирает именно те двери, входить в которые так не хочется, зачем выбирает те события, забыть которые хочется больше всего?

Теряясь в догадках и стараясь успокоиться от вновь пережитого кошмара, Тимур вышел в коридор и направился к следующей паре дверей. Показалось или нет, но окно света стало приближаться. Тимур обернулся: нет, не показалось- глухая стена удалялась.

Следующая дверь- небольшой крытый рынок рядом с домом, ряды различных продуктов. Сейчас здесь никого, но и в тот утренний день понедельника кроме продавцов не было почти никого. Тимур уныло слонялся от прилавка к прилавку, постепенно наполняя пакет съестным. Женщина пенсионного возраста в стареньком сером плаще повздорила с уже немолодым продавцом. Думала, что тот её обсчитал, и требовала вернуть деньги. Ей не повезло- мужчина был немного пьян и никак не мог вникнуть в суть её претензий. Или же не хотел. Его соседи и соседки с интересом наблюдали за сценкой, обменивались между собой мнениями и подначивали спорщиков, отвешивая шутливые и не очень замечания. Конфликт кончился тем, что продавец схватил пожилую женщину за шкирку и второй рукой начал отвешивать ей пощечины. Несильно, но ощутимо, так, чтобы она верещала от страха, а не кричала от боли. Остановить это публичное унижение не пытался никто- охраны на рынке не было, а продавцам и парочке покупателей было всё равно. Их не интересовало ничего, кроме зрелища.

Наученный горьким опытом прошлого, Тимур последовал примеру большинства и решил не вмешиваться. Подумаешь, ничего страшного ведь не происходит, ведь не избивает же он её всерьёз. Вот вроде бы даже успокоились- женщина ретируется к выходу, а продавец, угрожающе замахиваясь, следует за ней. Вот она пробежала мимо Тимура, волоча за собой сумку с продуктами, вот мимо проходит мужчина. Можно вытянуть руку и остановить его. Не силой- парой слов. Чтобы тот успокоился и оставил и так уже униженного человека в покое. Рука даже дёрнулась, чуть приподнялась, сама желая этого, но… захотел остаться равнодушным. Таким же, как тот человек, что следил за его избиением со второго этажа.

Продавец проковылял мимо, а Тимур, расплатившись, двинулся ко второму выходу с рынка.

Женщина споткнулась и упала перед дверью, рассыпав по полу картофель. Образумившись, продавец угомонился. Тем более, что женщине стало плохо. Она схватилась за грудь и принялась жадно хватать ртом воздух. Тимур вышел, не став дожидаться окончания истории.

Утром следующего дня на тот самый рынок отправилась бабушка. Она вернулась с новостью, что вчера утром на рынке от сердечного приступа скончалась пожилая женщина.

Так мерзко, как в тот день, Тимуру не было ещё никогда.

Чувствуя отвращение к самому себе, ненавидя и презирая себя, Тимур вышел в коридор. На тень внимания он уже не обращал- просто следовал за ней, уже зная, куда она его приведёт.

Обычный питерский двор. Со всех сторон высятся коричневые сталинские дома. В центре- детская площадка: пара скамеек, горка, песочница, деревянный игрушечный домик, турник. Площадку окружают деревья и кусты. Сейчас ранняя весна этого года, вечер. На ветках только-только начали набухать почки и деревья стояли неприлично голые, какие-то все уродливые. В этом дворе, в доме за спиной, Тимур жил с младенчества. В доме напротив, на третьем этаже угловой парадной, жил его самый близкий друг- Гарик. Вечером того дня Гарик признался, что недавно впервые попробовал «чёрный». Энтузиазма от этого признания Тимур не испытал, но и сильно возмущаться не стал. Так, пожурил своего друга за глупость и взял с него обещание больше не колоться. Ко всяким вредным привычкам он относился ровно и даже любил время от времени покурить, не находя в этом ничего плохого.

Через месяц начались проблемы- Гарик плотно подсел на героин, стал куда-то пропадать, замыкаться. Но и тогда Тимур не стал бить тревогу- Гарик дурак, надоест ему это дело и он остановится. Сам ведь только недавно отказался от никотина и свято верил, что уж эта зависимость будет намного пострашнее героиновой. Конечно, можно было бы рассказать обо всём родителям Гарика, но зачем понапрасну волновать столь милых и интеллигентных людей? А уж о том, чтобы пойти и заявить о факте наркоторговли в милицию, не могло быть и речи. Любой из друзей и знакомых во дворе посчитает этот поступок за свинство. Вдобавок и сам Тимур не гнушался иногда обращаться к этому человеку за ганжиком.

Через месяц Гарика не стало. Передоз. В тот день они выпивали, и Гарик в пьяном угаре намного превысил дозу.

Родителям Гарика Тимур сказал, что ничего не знал о творившемся с их единственным сыном. За прошедшие полгода того барыгу он так и не сдал. Наверное, тот до сих пор продолжал потихоньку убивать кого-то ещё.

Развернувшись, Тимур нетрезвой походкой покинул это воспоминание, закрыл за собой дверь, прислонился к ней спиной, задрал вверх голову. Страшно мутило, от отвращения к себе хотелось перегрызть вены. Столько прошлого за раз- это слишком. И такого прошлого- полного страха и стыда…

Прямо сквозь дверь напротив, подобно бестелесному призраку, в коридор вышел незнакомец. Точнее, его силуэт. Это и в самом деле была тень, только объёмная и очень густая.

От неожиданности Тимур моргнул, и тень обрела тело и лицо. Лицо, которое заставило вздрогнуть и от ужаса вжаться спиной в дверь.

Гарик… прямо как в тот последний день. Потёртые синие джинсы, запылённые чёрные кроссовки, спортивная куртка- красная с белым. Вытянутое вниз скуластое лицо, высокий лоб, узкие губы и нос, короткие тёмные волосы. Карие глаза- умные, грустные. Под ними тёмные круги- признак недосыпа, болезни или… зависимости. На то же самое указывает бледность лица.

— Привет, Тимка, — говорит Гарик. Он всегда звал его так- Тимка, Тимурка.

— П-привет, — кое-как выдавил из себя Тимур.

— Я мёртв.

— Да…

— А ведь ты мог спасти меня.

Тимур ещё сильнее прижался к двери. Виновато опустив голову, ответил:

— Да, наверное…

— А я ведь намекал, что мне нужна твоя помощь. Не просил, но намекал.

— Да, теперь я это понимаю. — Тимур сглотнул комок в горле. Ещё ниже опустил голову. — Ты всегда был слишком гордым, чтобы о чём-нибудь просить.

— Два месяца не такой уж и большой срок, но я уже тогда понял, что никогда не остановлюсь. Я не такой сильный, как ты, я не мог побороть свои привычки.

— Я не знал. Ты всегда и во всём был лучше меня.