Лживая птица счастья - Светлана Борисова

«Неужели я так очерствела душой, или всё кончено? Прошла любовь-морковь, — горько подумалось мне. — С Ником-то все ясно. Ни я, ни моя любовь ему и раньше были не нужны. Иначе он не стал бы с такой жестокостью выбивать из меня мои чувства… — я стиснула зубы. — Черт с ним! Он своего добился. Я его больше не люблю, и в моих словах больше нет притворства». Но почему-то радость от моей маленькой победы испарилась без следа. Забравшись в кровать, я укрылась с головой одеялом, и погрузилась в черную хандру. Я устала быть все время одна, мне не хватало моей семьи и общения с друзьями. Я поймала себя на крамольной мысли, что с тоской вспоминаю о наших прежних непринужденных отношениях с Ником и то, как мы были счастливы, находясь во Франции. Этой же ночью он пришел ко мне, впервые после размолвки. После недолгой постельной войны я проиграла, не столько ему, сколько себе. Но я твердо решила, что произошедшее ничего для меня не значит. Ведь секс без любви — это безделица не стоящая внимания.

На следующее утро моя комната оказалась запертой. Я только усмехнулась безмолвному призыву. «Не-а, не ждите меня, Ваше Величество, рай Никотан Реази Вестанио, полновластный властитель дома Вечного Лета! Я уже осознала, что вчерашнее было ошибкой, возврата к прошлому больше нет. Старая база, или Риоголиз так назывался по-эрейски замок с окружающими его угодьями, короче поместье большое и где-нибудь место для меня найдется. Выгонишь на улицу, могу в парке на скамейке переночевать, я теперь девушка неприхотливая».

День прошёл как обычно. Мы не сказали друг другу ни слова, помимо традиционно принятых. После боя на мечах мрачный Ник исчез в своей лаборатории, а я пошла по базе, разыскивая местечко, где бы мне приютиться. С разочарованием я выяснила, что основная масса помещений заперта, а те, в которые мне удалось попасть, оказались совершенно пусты. Незаметно я забрела в самый отдаленный уголок нашего замка. Заблудившись по дороге, я решила, что для беспокойства нет причин. В случае чего, тиаран выведет меня в обжитую часть. Обнаружив неприметную дверь, я не успела дернуть её за ручку, как она сама распахнулась, и мне под ноги вывалился белобрысый вампир в крайней степени физического истощения. «Ё-моё! Здорово его Ник уделал!» Присев на корточки около незнакомца, я с удивлением спросила:

— Эй, ты еще живой?

— Конечно, Мари. Как поживаешь, детка? — просипела жертва Бухенвальда.

«Неужели, кто-то знакомый?» — ещё больше удивилась я, озадаченно глядя на доходягу. «Нет, совершенно незнакомый парень. Уверена, что мы никогда не встречались!»

— Разве мы знакомы?

— А ты меня не помнишь? Я же Мирон из гнезда Владислава, — отозвался он, глядя на меня слезящимися карими глазами.

— Знаешь, Мирон, честное слово, я не знаю никакого гнезда Владислава и тебя не помню, — уверенно сказала я, еще раз пристально поглядев на парня. — Что-то ты путаешь. Наверно, у тебя горячка.

Белобрысый вампир тяжело уронил голову на руки и, помолчав, тихо сказал:

— Ну, что ж, тем лучше… прости, детка, я пошутил. Не бери в голову, мы действительно незнакомы. Я слышал твоё имя от Ника. Не могла бы ты меня покормить? А то мы с твоим женишком на ножах и я не хочу брать пищу из его рук, а эта сволочь кормит меня насильно. Но внутривенные вливания не заменяют полноценную еду, тем более, когда такая катавасия тянется почти целый год.

Он снова поднял голову и весело посмотрел на меня.

— Знаешь, солнышко, что-то я передумал подыхать. Самому не верится, какая вдруг жажда жизни нарисовалась… хочу еще немного пожить, чтобы увидеть твою улыбку. Ну как, поможешь мне, Мари?

— Без проблем! Только боюсь, что я не смогу всё время тащить тебя на руках до столовой, она довольно далеко.

— Не беспокойся. Я не настолько еще труп, да и гордость не совсем растерял, чтобы девчонка носила меня на руках, если только в переносном смысле… — с жуткой ухмылкой сказал парень, с трудом поднимаясь на ноги. Черт, он оказался очень высоким, почти как Ник и, несмотря на истощение, весил прилично. К концу нашего похода я практически уже несла его на себе. Мне было бы легче тащить его на руках, если бы этот осел не упрямился. Видите ли, гордость ему не позволяет! В столовой мне пришлось отбирать у него еду — я испугалась, что ему будет плохо после такого длительного голодания.

За столом парень, назвавшийся Мироном, не сводил с меня глаз, и я постаралась взять себя в руки, чтобы не выказать своего смущения. Было что-то странное в его взгляде. В нем смешались и восхищение, и досада. Это интриговало меня, потому что я решительно ничего не понимала. Поведение белобрысого вампира говорило, что он давно меня знает, но этого не могло быть. Я еще раз лихорадочно перебрала всех своих знакомых. Но, увы! Никакого Мирона я точно не знала.

— Не напрягайся, детка! Я же сказал, что пошутил, — сказал он, но в глухом взволнованном голосе, что-то не чувствовалось ни грана юмора. — Спасибо за еду, девочка. Какая же ты стала!.. Потрясающая красавица! Ты мне напоминаешь гордых испанских королев со старинных полотен! Кто бы мог подумать?.. Знаешь, увидев твою улыбку, теперь не жалко и умереть…

— Рановато ты собрался на тот свет, ты еще не отдал долги этому… красивая и гордая, говоришь? Только не твоими стараниями. Может, теперь ты припомнишь прошлое, и в тебе заговорит совесть? — ледяным тоном сказал неслышно вошедший Ник.

— Я тебе ничего не должен… — холодно ответил напряженно выпрямившийся Мирон, не менее высокомерно глядя на него.

— Кроме жизни, — насмешливо произнес Ник, садясь на свое место.

— Я тебя об этом не просил.

— Все вы так говорите, но почему-то не очень рветесь на тот свет, особенно заприметив поблизости от себя симпатичную мордашку, — все тем же ледяным тоном ответствовал ему Ник, и повелительно махнул мне рукой. Я тут же засуетилась, подавая обед. Белобрысый вампир с изумлением наблюдал за мной. И мне вдруг стало неловко под его взглядом. Эрейский церемониал, к которому я привыкла и уже не замечала его странностей, стал мне вдруг необычно тягостен. Но наш невольный гость не проронил ни слова, и я поспешно ретировалась из столовой, получив разрешение Ника. Только сейчас под чужим взглядом я с ужасом осознала, насколько он меня выдрессировал за этот год, и бросилась бежать к выходу. Слез не было, не было и ярости, только тянущая пустота на сердце.

Привычная работа в садике несколько успокоила меня, но в моей душе прочно обосновалась печаль. Сейчас, когда исчезла даже ненависть, я поняла, что это окончательный разрыв. Наконец-то, меня прорвало, и впервые, за последние полгода из глаз хлынули слезы, унося накопившуюся горечь. Я не скоро успокоилась, основательно полив цветы соленой водичкой. Вдоволь наревевшись, я с удивлением обнаружила, что мне очень полегчало. Вывод: нужно чаще лить слезы, иначе можно отравиться собственным ядом.