Лживая птица счастья - Светлана Борисова

Спустя некоторое время, появился и положительный результат изматывающих занятий на иметис. Через три месяца я могла почти без проблем продержаться на ринге пять минут и стала значительно реже подвергаться унизительным физическим наказаниям. В ментале у меня тоже появился значительный прогресс, Ник уже не мог с прежней легкостью проломить мой щит. Дальнейшее обучение пошло еще успешнее, как только я почувствовала уверенность в своих силах. Правда, он снова не дал мне расслабиться, и тут же значительно поднял планку своих требований.

Чёрт! Если я загнусь от перенапряжения на каком-то этапе ритена, надеюсь, меня пристрелят из сострадания, чтобы я зря не мучилась!

Все это было грустно и порой страшно тяжело, но вполне терпимо, если бы не одно «но». Прогресс в физической и ментальной подготовке был налицо, но в моей душе по-прежнему царил страшный раздрай. До и после знакомства с Ником, по-прежнему я была уверена, что стоит только мужчине единожды поднять руку на женщину, и он уже никогда не остановится. А все дальнейшие взаимоотношения — это уже агония чувства любви и сколько она продлится, зависит только от терпения женщины. Ну, не принимала моя душа таких отношений с битьем, даже в благих целях!

В конце концов, я возненавидела бы Ника, невзирая на его изощрённую дрессуру, если бы не одно «но». Жестокий со мной днем, ночью он был сама нежность. Если разобраться, это было самым гнусным поступком с его стороны, как будто можно ласками компенсировать побои. Со временем это стало просто невыносимо — я же не из стали, чтобы закаляться, когда меня бросают из крайности в крайность. Чтобы окончательно не сломаться, я решила поменять тактику. Ему нужна идеальная райдиэль? Он её получит в полный рост и пусть не жалуется. Без всякого стороннего принуждения я раскопала в тиаране и вызубрила наизусть все эрейские нормы поведения высшей знати и постаралась во всём им следовать.

Н-да. Как только я нацепила маску райдиэль, Ник почему-то озверел. Что уж ему не понравилось, для меня оставалось загадкой. Скорей всего он сразу понял, что я возвела новую линию обороны и, с упорством достойным лучшего применения, принялся её штурмовать. Жуть! Чем больше я стремилась к образу идеальной райдиэль, тем становилось хуже. С какой-то непонятной яростью он вдруг принялся сурово наказывать меня за малейшую провинность. К его чести, он лишь в крайних случаях прибегал к физическому насилию и больше пускал в ход изощренные издёвки, доставая меня по мелочам. Всё равно со временем их количество перешло в качество и дело кончилось тем, что я больше ни в чём не перечила ему и полностью замкнулась в скорлупе эрейской девицы.

Совсем стало худо, когда возникшее между нами напряжение перекинулось и на сексуальные отношения. Однажды я не выдержала и, убежав подальше от замка Синей Бороды, взобралась на высокую почти отвесную скалу на краю многометрового ущелья и, недолго думая, шагнула вниз. Увы, я не разбилась, а буквально в последний миг мягко приземлилась на острые камни. Мрачный Ник вытащил меня наверх и, убедившись, что я совершенно цела и здорова, достал криту и отхлестал ею до полусмерти. Принеся домой, он швырнул меня на кровать в моей прежней комнате и, уходя, с исказившимся от ярости лицом, отказал мне в робкой просьбе воспользоваться регенерационной камерой. Неделю я провалялась в жесточайшей лихорадке, находясь по большей части в беспамятстве, поскольку Ник отключил еще и мои внутренние регенерационные механизмы.

Урок оказался весьма болезненным и запоминающимся. Мы вампиры настолько привыкли к тому, что можем в любой момент погасить болевые защитные механизмы организма, конечно, в меру своего запаса регенерации, что такая длительная сильная боль чуть не свела меня с ума. Больше я не предпринимала попыток самоубийства.

После этого случая занятия на иметис радикально изменились. Как только я отлежалась, Ник выдал мне туаши и специальный защитный костюм для учебных поединков, который на первых порах должен мне помочь избежать сильных травм. Объяснив новые правила, он смерил меня пристальным взглядом и сдержанно спросил, все ли мне ясно. С застывшим выражением на лице, я утвердительно кивнула и мне тут же указали, что я забыла приличествующую случаю эрейскую фразу. Равнодушно пожав плечами, я отбарабанила требуемое и натянула защиту, которая по виду напоминала облачение спецназовца, и пошла к иметис.

Конечно, мне досталось по первое число, и защитный костюмчик оказался совсем нелишним, — ведь я совершенно не умела управляться с мечом. Но по ходу занятий я вдруг ощутила, как удобно и привычно лежит черная рукоятка туаши в моей руке. С изумлением я поняла, что если не задумываться, то тело само по себе действует правильно, парируя удары противника. Правда, со временем выяснилось, что одних инстинктов недостаточно, и нужно самой нарабатывать соответствующие навыки. Но первоначальное ощущение, что я кое-что умею, здорово подняло мне дух, и я с ходу полюбила поединки на мечах.

Впрочем, этот пробудившийся интерес не изменил моего общего душевного настроя и в последнее время я жила как во сне. После неудачной попытки самоубийства мой протест вылился в молчаливый отказ вернуться в спальню Ника. Я демонстративно осталась жить в своей комнате, и с тех пор он ни разу не переступил моего порога. Встречались мы только по утрам и вели себя так, будто ничего не случилось, а после ужина расходились по своим комнатам.

О, нет! Я не простила ему свинское обращение со мной. Холодная ярость до поры до времени гадюкой свернулась в моей груди и, не находя выхода, начала незаметно выедать мои чувства, трансформируясь в непреходящую ненависть. По-прежнему я одевалась и вела себя, как образцовая эрейка и ни на йоту не отступала от усвоенных чуждых традиций. На первых порах я с удовольствием замечала, что мое притворство все еще злит Ника, хотя он и не подает виду. «Ничего не попишешь, мой райделин! За что боролись на то и напоролись!» Правда, такое происходило все реже и реже. К моей великой досаде, он начал воспринимать меня в образе райдиэль, как нечто должное. Мердэ!

Я очень быстро втянулась в ритм боя на мечах, и поединки доставляли мне с каждым разом все большее удовольствие. А уж как я была несказанно счастлива, когда через четыре месяца, наконец-то, сумела достать своего противника в бою! Придя к себе в комнату, я почувствовала себя частично отомщенной, и впервые тяжесть на сердце немного отступила, дав место ликованию. С удивлением я вдруг осознала, что не чувствую к Нику жалости, а ведь я довольно сильно его поранила и от этого открытия мне вдруг стало холодно.