Девочка-лед (СИ) - Джолос Анна

— Ром, ты прости, я, наверное, взяла то, что нельзя? — тараторю извиняющимся тоном.

— Лисица, — он вдруг приобнимает меня за талию и наклоняется ближе к моему лицу. — Знал бы, что ты такая кудесница, притащил бы в свою пещеру гораздо раньше.

— Я бы не пошла, — признаюсь честно.

Он смеется. Потому что так и есть. В условиях той войны, что развернулась между нами, вероятность моего попадания в эту квартиру была равна нулю.

— Просто если вдруг я взяла то, что не следовало…

— Глупая, половина из всего этого отправилась бы в мусорку, если б не ты.

Мне дико слышать о том, что он выбрасывает продукты. В нашей семье так не принято. «Было бы что выбрасывать», — ядовито замечает внутренний голос.

— Может, поцелуетесь еще? — хихикая, комментирует Ульяна эти наши с ним неловкие гляделки.

Я тут же вспыхиваю и, спохватившись, спешу выложить отбивные на блюдо.

— Ульян, ты хорошо размешала? — заливаясь краской, интересуюсь я.

По-прежнему стою к ним обоим спиной. Сгорая от стыда, если честно. Ну, Ульяна! Да, признаю, засмотрелась в его карие глаза с зелеными вкраплениями. То, что я вижу там — отзывается странным чувством в груди. Вот ненормально это вот все. Глупости.

— Дай попробую, — Рома отодвигает меня в сторону и крадет с тарелки отбивную.

— Это не еда из ресторана конечно, — оправдываюсь я, — рулеты и чизкейк я вообще впервые делаю. Давно рецепт читала, хотелось попробовать, но не было возможности. Так что если невкусно…

— Что там? Чизкейк? — смотрит на меня в шоке.

— Эм… Ему еще стоять в холодильнике долго.

— Обалдеть, Лисицына. Я отправляюсь накрывать на стол в гостиной. Пора пробовать все, что ты приготовила, — весело заявляет он.

Я, наконец, выдыхаю. Не злится значит. Хорошо…

— Рома, я с тобой. Помогу все расставить и салфеточки разложить, — спешит слезть с высокого стула Ульяна.

— Ален, ты икру и нерку тоже распаковывай, не то у местного кошачьего братства будет праздник, — подмигивает мне он.

— Ляля, дай салфетки и скатерть, — командует Ульяна, ткнув пальцем наверх.

Я достаю все с холодильника. Засматриваюсь на причудливую, узорчатую скатерть с изображением резных, серебристых снежинок.

— Купил, что было, — пожимает плечами Рома. — Салфетки со Смешариками потому что Савелий их обожает, — поясняет он, смеясь. — Еле достал…

Я не могу сдержать ответную улыбку. Вот кто бы мог подумать, что Беркутов будет ездить по Москве, пытаясь найти салфетки с изображением этих мультгероев. Прям представила себе эту картину. Беркут, требующий от продавцов Смешариков.

— Хватит угорать, Лисицына, — выхватывает из моих рук упаковку веселых салфеток и, кажется, смущается. Вот это да!

Суетимся мы долго. Я готовлю еще и пюре к отбивным, пока Ульяна под руководством Романа, кривляясь, таскает из кухни дорогущую фарфоровую посуду. И да, она-таки роняет одну из тарелок этого сервиза.

— Вот баловство твое до чего доводит! — смотрю на нее я сурово.

— Прости, — глаза по пять рублей. Понуро опускает голову. Она так делает, когда понимает, что накосячила.

— Ульян, я тебе всегда говорю: осторожнее.

— Я не хотела, — дрожит ее голос. — Но виновата.

— Молодец, что уж теперь сказать…

— Что случилось? — а это уже Рома.

— Прости, Ром, — развожу руками, пока он оценивает масштаб происшествия.

— Ты че реветь удумала из-за этой ерунды? — приседает напротив сестры он.

— Я случайно. Шшшла… и… заболталась… ноги заплелись…

Тааак. Она начинает плакать.

— Ульян, ты серьезно, ну-ка прекращай! — Рома обнимает ее, пока я собираю осколки. — Это же просто тарелка.

— Тарелка из фарфора, — уточняю я.

— Из фарфора, но все же тарелка, — смеется он, а сестра начинает рыдать пуще прежнего.

— Гляди. Чтоб ты не расстраивалась, — он встает, достает с полки тарелку и неожиданно для нас обеих тоже выпускает ее из рук. Да с таким выражением лица, что Ульяна невольно переключается со слез на смех.

— С ума сошел? — смотрю на него во все глаза.

— И ты, Лисица разбей. На счастье, — советует мне он, протягивая еще одну тарелку.

— Вы обалдели оба, что ли?

— Бей давай. Я уберу, — отмахивается он.

— Бей, — присоединяется мелкая. — На счастье!

Я в ужасе смотрю на белоснежную фарфоровую тарелку, красивой квадратной формы. Вспоминаю квартиру Князевых, эдакий «музей фарфора». И ту чашку, и ковер. И реакцию Данилы. А потом и поведение его родителей.

— Ну же, Лиса, мы ждем! — Рома поднимает Улю на руки.

— Давай! — визжит она. — Будет весело!

— Ну ладно, дурики, — начинаю уже и я смеяться. Прямо какое-то массовое сумасшествие.

— Ну же! — подначивает мелкая.

— Вот же глупость, — ворчу вслух, закрываю глаза, чтобы не видеть это преступление, и разжимаю одеревеневшие пальцы, роняя тарелку.

Звонкое «дзинь» разносится по всей квартире. Третье по счету.

— Еее! — вопит Ульяна, обвивая ручками плечи Романа. Жмется к нему, а потом и вовсе в щеку целует. — Спасибо, Рома, что не поругал.

— Ну все, быть нам всем троим теперь счастливыми, — задумчиво произносит Роман, глядя на меня.

А мне даже как-то неловко становится. Может, и нет никакого подтекста в его словах. Может, «всем троим» — это потому что били тарелки все трое, а не потому что… Ой. Не думай. Может, он вовсе не то имел ввиду. Но все равно как-то тепло на душе становится…

Глава 69

АЛЕНА

Мы садимся за стол только в половину двенадцатого.

— Сколько еды и красиво! — наблюдая за Романом, поджигающим толстые ароматизированные свечи в стекле, говорит Ульяна.

— И правда, много всего получилось, — оценив свои скромные труды, не могу не признать я.

Рома и вовсе руками разводит, демонстрируя тем самым отсутствие каких-либо слов.

Ульяна сидит по другую сторону от Савелия. Мальчик выглядит уставшим, но довольным. Рома предупредил нас о том, что в любую секунду его настроение может измениться. И о припадках, которые порой случаются, тоже.

— А желания загадывать будем? — интересуется Лисицына-младшая, отправляя в рот один кусочек дорогой сырокопченой колбасы за другим. — Надо написать и сжечь. И в бокал. И выпить.

— Ульян, — я улыбаюсь. — Мы уже пробовали с тобой на день рождения. Не сбылось.

— Так потому что надо на Новый Год! — оптимистично выдает она. — Рома, неси бумажки и ручку.

Беркутов послушно поднимается со стула. Я не знаю, по-моему, Уля совсем обнаглела. Она как-то странно на него действует. Вообще он и дети — отдельная тема. Это как будто совершенно другой человек.

— Давайте включим идиотский «голубой огонек» или как там это называется, — предлагает вернувшийся из спальни Рома, отдавая листок и ручку сестре. Находит пульт и включает концерт, который идет по первому каналу. — Мать вечно это смотрит. Каждый год одно и то же, ей богу.

— Можем мультики оставить, — пожимаю я плечами.

— Да не, пусть поют. Правда на эту песню у меня теперь аллергия, — мрачно отзывается он, глядя на Лободу, танцующую в мини платье и напевающую всем известный трек «Твои глаза».

Интересно, она ему нравится внешне? Да стопроцентно да. Блондинка. Вон ноги какие от ушей и грудь большая.

— Лошадь силиконовая, — к моему немому удивлению вздыхает он, потирая ладони. — Поет в принципе ниче так. Щас будем дегустировать все Лисицына. Но сначала Савелия угостим. Да, родной? Тебе правда можно не все.

Минут пятнадцать мы едим, кормим Савву, просто смотрим телевизор и смеемся. Ульяна подпевает Полине Гагариной. Изображает из себя эстрадную певицу, сжимая в ладони пульт. Пляшет, глаза закатывает, волосы игриво назад откидывает.

Савелий ей хлопает. Рома без конца ест, да подкладывает мне. Я впервые в жизни пробую черную икру и копченую рыбу под названием «нерка». Жмурюсь от удовольствия, и Рома пододвигает ко мне всю тарелку, ласково потрепав по волосам.