Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке - Генрих Вениаминович Сапгир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дождь мгновенно кончается. И задувает порывистый ветер. Он треплет мое одеяние, истончается белое рубище. Без боли мирно истаиваю. Скоро от меня не останется и следа в ясном после дождя небе. Вечерняя звезда еще намеком.
ДУРЬ
1. сидя в глубоком зашоре хмурая курва курила синюю лявру глядя в зеркало с нервной трещиной наискосок
2. в зеркале синяя лярва сидя в глубоком задвиге курила хмурую курву с трещиной наискосок по нерву
3. сидя глубоко в зеркале хмуро-синяя трещина комкала нервно курила лярву и курву
4. в нервную трещину наискосок курили синее курили смурое – и всякую лярву и разную курву – и всякий зашор и задвиг
5. синий зашор и хмурый задвиг сидели в глубокой жопе вместе с лярвой и курвой и курили курили курили в трещину наискосок
6. синяя жопа лярвы и хмурое лоно курвы сидели в глубоком зеркале – и курили курили курили на нерве – в зашоре в задвиге в распаде дурь
РЫБА
(ранние рассказы)
ТРИ ПАРЫ
Однажды женились три пары. И пришли к Верховному Существу, потому что это были не совсем обычные пары – у каждой были свои проблемы.
Юноша-магометанин женился на своем отражении в зеркале.
Мышонок женился на норке, в которой жил.
Жизнь женилась на Смерти.
Прежде чем записать их в книгу браков, которые заключаются на небесах, Верховное Существо спросило юношу:
– Почему ты берешь замуж за себя свое отражение?
– Потому что я вижу совершенство, и мне бы хотелось быть с ним вечно рядом, – скромно потупив глаза, отвечал юноша. – Но по закону шариата я должен иметь еще две жены, а мне вовсе не хотелось бы видеть в своем доме посторонние лица.
– Поставь три зеркала, и у тебя будут три жены, какие тебе надо, – посоветовало Верховное Существо.
– А почему ты, мышонок, женишься на своей норке? – спросило Оно мышонка.
– Я хотел бы всю жизнь бегать в норку – и обратно, в норку – и обратно! – пылко воскликнул мышонок.
– Шалун, – погрозило ему Верховным Пальцем Верховное Существо.
– Мы будем плодиться и размножаться, плодиться и размножаться… Но на что будут похожи наши дети? – озабоченно сказал мышонок.
– На меховые перчатки, – мгновенно решило Существо своим Верховным Разумом. – Каждый палец – норка и мышонок навыворот одновременно, как и предусмотрено природой.
– А почему вы вступаете в брак? – спросило Оно третью пару. – Вы такие разные, можно сказать, вы полностью противоположны. И что за жизнь у вас будет! Когда один будет гулять, другой будет лежать. Когда один будет цвести, другой будет разлагаться. И как можно нежными розовыми губами целовать свой собственный череп?
– Я иду замуж по расчету, – призналась Жизнь. – Нет мне жизни без Смерти. Кто будет мной любоваться и ценить мои мгновения? Без Смерти мне просто грош цена. Я могу надоесть, в конце концов, самой себе до смерти. А ее не будет.
– А ты, Смерть?
– Я давно люблю Жизнь, – вздохнула Смерть. – Но иногда мне нравится делать ей больно.
– Тогда я кричу как сумасшедшая, – засмеялась Жизнь. – Да и что я за Жизнь без боли!
– Вы настоящая пара, – усмехнулось Верховное Существо. – Шерочка с машерочкой. Садистка и мазохистка.
– Но, боюсь, союз наш будет бесплоден, – затуманилась Жизнь. – Что может родиться от нашего брака?
– Мысль, – сказало Верховное Существо.
ОЧЕРНИТЕЛЬ
В интеллигентном светлом доме, в семье порядочных людей родился гнусный очернитель. Еще в пеленках, не умея говорить, он очернил родную мать – и черным молоком она его вскормила.
Ребенком проказничал, как сущая проказа, – и все чернил подряд: вот черный кот – и черный пес – и черный дом – и туча черная, которая над домом – всегда.
В школе бессовестно чернил своих друзей – и все они попали в черный список.
Он очернил родных перед отцом, он очернил отца перед родными – всех перессорил… И до сих пор они друг друга с великим удовольствием чернят.
Студентом он очернить профессора хотел, но второпях попались красные чернила – профессор лишился кафедры, друзей, жены – и стал чернорабочим. А все кругом кричали: «Красный! красный!»
Сам очернитель в партию вступил синдикалистов-анархистов, с тех пор и знамя черное у них.
Женился – очернил жену.
Развелся – очернил вторично.
В городе, где он живет, на улицах теперь сплошные негры, но это не африканцы – люди, которых он очернил.
Был казус: местная газета его пыталась тоже очернить, не в бровь, а в глаз – был напечатан фельетон «ПРОФЕССИЯ ТАКАЯ – ОЧЕРНИТЕЛЬ». В отместку очернил газету так, что шрифт нельзя было прочесть и разлепить. Газету перестали покупать. Редактор взял черный пистолет и застрелился. (Вариант.) Редактор насыпал черный яд в свой черный кофе, упал со стула – сразу почернел.
Покойный был глуп и одинок… На кладбище за гробом шагал один печальный очернитель. Навстречу – свадьба: белые цветы, невеста с женихом, оркестр, веселье. Всех очернил и повернул за гробом.
Спокойна эта черная душа. Живет на черной лестнице, спит с негритянкой и читает Блейка перед сном. И ночи черные – не снится ничего.
Рассказывают, черный человек, который явился к Моцарту в тот черный понедельник (ну кто теперь возьмется отрицать?), был родственник его, возможно, прадед.
А черный рынок? А чернуха нашей жизни? А Чернобыль?.. Ну это, брат, ты чересчур, перехватил, такое не под силу человеку. Сам Черный этот морок заварил – всех очернителей высокий покровитель – козел и чемпион по шахматам, где все фигуры черные, все клетки черные – и некуда ходить.
ТУРУСЫ НА КОЛЕСАХ
Приехали турусы на колесах. Но мы этого, конечно, не заметили – замечать еще трудиться.
Соскочили турусы с колес, стали на ходули. Заходили турусы на ходулях – выше иного начальника ходят. Да мы головы так высоко не поднимаем, потому и не увидели.
Поломали турусы свои ходули, стали на лыжи и покатили – туда, где прошлогодний снег навалом лежит, мы о нем и думать забыли – не то что за ними следить, как там турусы за торосами в одних трусах – телеса на солнце – катаются.
Обиделись турусы – навострили лыжи в другую сторону, а там лето. Составили свои лыжи рядком, как елочки, скинули трусы –
