На исходе алого заката (СИ) - Джолос Анна

Я в этот момент чуть ли не выливаю кипяток себе на ноги. Чёрт бы побрал эту Ким на пару с Ванессой.

— С чего ты взяла? — улыбается Онил, наблюдая за тем, как я роняю дуршлаг.

Грёбаные мои кривые руки! Чувствую, как на лбу пульсирует венка. Мигрень. У меня началась мигрень.

— Пфф, — сестрица возводит глаза к потолку. — Знаете, что она ему написала?

— Фу, Бэт, заткнись, — морщится Макс.

— Что не прочь повторить дикую ночку! Я случайно увидела!

Дикую ночку…

— Куда к дьяволу подевался весь чёртов чеснок? — ору я, остервенело хлопая дверцами кухонного гарнитура.

Развалившийся под столом Аксель судорожно вскакивает и бьётся несчастной головонькой о стол. В кухне повисает гробовая тишина.

— Он прямо перед тобой, Дженнифер, — голосом типичного психоаналитика вещает Роуз.

Да. Так оно и есть. Действительно вот он.

— Какого мерлина вы вечно его перекладываете туда-сюда? — переключаю свою злость на Бэт я.

Она изумлённо моргает.

— У тебя ПМС? — забавляясь, ошарашивает меня Макс. — Бэт ведёт себя так же в этот период.

Сестра показывает ему язык. Я же активно массирую виски. Чем старше они становятся, тем больше озадачивают.

— Джен, а когда приедет Исайя? — ноет Бэт, помешивая соус в сковороде.

— Скоро.

— На собственную свадьбу-то он притащит свою вечно занятую задницу? — фыркает мальчишка.

— Он обещал привезти мне миниатюру Сиэтла, — вклинивается сестра.

— Обещал — значит привезёт…

Со двора доносится шум. На всю орёт 50 cent. Нетрудно догадаться кто почтил нас своим присутствием.

— Эй, Онил, щас он своим монстром раздавит твоего жука, — потешается Макс, кивая головой в такт песне. (Фольксваген жук — марка автомобиля. Примечание автора).

Придурок. Он там не оглох случаем?

Роуз подрывается и бежит к окну.

— Нет ну ты посмотри, что делает! Миллиметровщик блин!

Я бросаю ленивый взгляд на окно. Новость о том, что Брукс приобрёл себе чёрный гелик дошла до меня опять же через Онил. (Гелик — Автомобиль Мерседес Гелентваген. Примечание автора).

— Эй Джен, ещё один рот на твою пасту, — объявляет Макс.

— Безумно рада! — скрипя зубами, тихо под нос бубню я.

Стараюсь занять себя цезарем и не думать о том, что всё-таки встретиться с Ним мне придётся. Весь месяц удавалось успешно избегать и не пересекаться. А теперь вот…

— Рид! — через пару минут вопит Элизабет, словно пожарная сирена.

Режу помидорки черри. Подумаешь, что теперь всю жизнь избегать Его?

— Привет. Онил, — вижу краем глаза, как он целует Роуз в щёку.

— Мы поработили Дженнифер на сегодня! — весело заявляет Макс. — Щас будет как в ресторане! Что с рукой, бро?

— Один придурок размахивал ножом, — слышу я женский голос позади. Голос Ким. — Обещал всех разделать на бефстроганов.

— Ужас. В Америке полно придурков! — заключает Бэт. — Выглядит жесть, кровищи…

— В медпункт ваш упёртый брат ехать отказался.

Ноздрей касается запах. Его запах. Даже ароматы приготовленных мною блюд не в состоянии перебить его.

— Дай аптечку, Смит, — слышу я совсем рядом, вздрагивая от неожиданности. Боже, вот же дура.

Поворачиваю голову и хмуро смотрю на его перебинтованную руку. Марля вся пропиталась кровью. И впрямь жуть.

Пока он разматывает повязку, я снимаю с холодильника контейнер, в котором Грейс хранит предметы первой необходимости. Ставлю его на столешницу, открываю и продолжаю заниматься салатом. Уши, правая часть лица — всё горит так, будто в духовку голову засунула.

Смотрит. Я всегда это чувствую.

— Вот дерьмо!

Вертит упаковку с пластырями и так и эдак. Выдёргиваю её из его пальцев и тяну за язычок, спрятанный внизу.

— Какой долбоящер это придумал? — комментирует мои действия он. — Слушай, раз уж ты сама доброта сегодня, помоги, а, — ловит моё запястье.

В точке соприкосновения кожа начинает гореть.

Да он просто издевается надо мной!

Всё так же молча и не поднимая глаз, открываю бутылку с обеззараживающей жидкостью. Протягивает руку над раковиной, закатывая рукав рабочей рубашки повыше. Я морщусь, глядя на порезы. Некоторые из них весьма глубокие, но шить, наверное, действительно нет необходимости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пытаюсь сосредоточиться на его руке (что тоже, как оказалось, не самая лучшая идея). Потому что как обычно пялюсь на сухожилия и эти извилистые дорожки вен, которые вечно не давали мне покоя. Они напоминают мне дорожную карту Калифорнии.

О боги, Дженнифер, что за бред!

Пока я активно заливаю порезы медицинским спиртом, он по-прежнему сверлит во мне дыру, склонившись ещё ближе.

Какого я вообще это делаю? Если вспомнить, чем закончилась наша последняя ночь в Лос-Анджелесе… хотя нет лучше не вспоминать.

Но в голове всё равно яркие обрывки того безумия, что со мной творилось, стоило ему меня коснуться. Случившееся не отпускает. И помимо чувства вины, испытываемого мною есть ещё кое что. Обида. Обида за его грязные слова. За то, что дал почувствовать себя чёртовой шлюхой.

— А подуть? — слышу как сквозь вату.

Что? Дошло до меня не сразу. Подуть!

Всё так же храню молчание. Не отвечаю. С каким-то садистким удовольствием лью ещё спирта, прекрасно зная, что ему больно, хоть вида он и не подаёт.

Разговаривать с ним я не собираюсь. Не после всего того, что он наговорил тогда.

Стерильным ватным тампоном стираю остатки жидкости, избегая резаных ран. Достаю большие пластыри с подложкой.

Почти всё, Смит.

Дышу я через раз. Сердце колотится, будто исполняет чечётку. Руки трясутся, чтоб их! И даже отвлечься на оживлённый разговор детей и Ким — не получается.

Дёргаю этикетку и поочерёдно заклеиваю раны подрагивающими пальцами. Дотрагиваться до него отчего-то мучительно больно. Пытка самая настоящая. Всё осложняется тем, что он не язвит, не острит. Его грудная клетка вздымается под рубашкой чаще, чем минуту назад, и он смотрит на меня таким тяжёлым взглядом, что в пору удавиться. И да, я как последний трус так ни разу на него и не подняла глаз. Не хочу. Не могу…

Выбрасываю бумажки, мою руки и снова принимаюсь за обещанный Максу «Цезарь». Игнорируя его, всё ещё стоящего рядом. Удивительно, что находясь вот так близко друг к другу, мы невероятно далеки… Наверное, как никогда прежде…

С приходом родителей в кухне становится совсем шумно. И мне хочется побыстрее уйти и остаться одной, но я понимаю, что не могу так поступить. Бэт и Макс очень ждали моего прихода. А я, ссылаясь на дела, всё откладывала визит. Визит туда, где могла встретиться с Ним.

Пока все расправляются с ужином, я исподтишка бросаю взгляды на Ким. Замечаю детали. И то, как она Ему улыбается, и то, как пытается понравиться родителям. С детьми уже успела найти общий язык. Да и в целом, чувствует она себя вполне комфортно. Явно не впервые здесь проводит время с МОИМИ близкими.

Встречаются? Просто спят? Или что…

Какая к тебе чёрту разница, Смит? Так даже лучше.

Взгляд снова падает на его руки. На длинные пальцы, что сжимали мои скулы, гладили в порыве неуправляемой страсти губы и заставляли тело плавится как воск…

— Кимберли, как себя проявляет ваш стажёр? — хихикая, интересуется Грейс.

— Отлично, — сверкает белозубой улыбкой брюнетка. — Но вечно лезет в самое пекло.

— Ну, это его характерная черта.

— Теперь у него есть оружие, так что надеюсь, привычка махать кулаками сойдёт на нет.

— Это вряд ли, — хмыкает Макс.

— Брукс — отличный полицейский, миссис Смит, но этот его вечный риск…

— Ким… — слышу его недовольный голос.

Да, я умею определять его настроение. Вот так, по одному сказанному слову. Сейчас он хочет, чтобы она заткнулась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Серьёзно, Рид, ты вообще о себе не думаешь! Посмотри, какая у тебя большая семья!

— Завязывай…

— Мне все девочки завидуют, — с гордостью объявляет Бэт. — Они до сих пор просят твой номер.