Чужак. Сапсан и нетопырь - Север Снег

— М-да, может быть и сторож, — пробормотал Дар. А продавец, почуяв слабину, зачастил, размахивая руками прямо перед лицом клиента.

— Отличный сторож! Тренированный! Вот амулет — наденьте на руку, покормите его разок и он признает в вас хозяина. И тут же ему надо имя дать — вслух, чтобы он услышал. Он умный! И очень сильный! Кобайя может степного волка пополам перервать — у него шкура на ощупь мягкая, а на самом деле — из стреломета в упор не пробьешь!

Дар слушал и веря, и не веря — он готов уже был принять многие чудеса, но ему не хотелось выглядеть простофилей, "лохом ушастым", как изящно выражался хозяйский сын Луций. Поэтому Дар спросил:

— А ты его откуда взял — неужто сам в Малые горы путешествовал?

— Нет, господин, — затряс торговец нечесаной головой. — Я в Когуре его купил, на рынке в оазисе Шамал. Там Большая Пустынная ярмарка собирается, раз в год. Много диковин бывает. Артефакты, животные, рукописи… Там я его и купил.

— А тебе самому сторож не нужен?

— Я маленький человек, господин. Не воин. А кобайя — страж и спутник воинов. Боевой зверь. Купите, господин, не пожалеете.

Дар чувствовал, что почти дал себя уболтать. Он с детства испытывал симпатию к морским свинкам… А кобайя, развалился в клетке, выставив розовое брюшко, поросшее редкой жесткой шерсткой. Словно приглашал погладить… Дар потянулся было к клетке…

— Нет, не надо, — услышал он отчаянный вскрик и еле успел отдернуть руку. Всей его нечеловеческой быстроты реакции хватило лишь, чтобы клыки адского существа промахнулись на волосок, не достав до пальцев. А не промахнись — было бы на пару пальцев меньше…

— Вы увернулись? — на лице продавца выразилось невероятное изумление. — Один дур… э-э, неосторожный матрос, тоже решил его тронуть. У него осталась только половина ладони…

— Сколько? — коротко спросил Дар. Торговец заколебался. Он решил, что промах кобайи убавил тому цену, и прикидывал — сколько теперь запросить.

Всего через час торга, Дар стал счастливым обладателем морского свина, клетки и амулета — за какие-то полторы тысячи денариев…

— Нет, я — идиот, — подумал Дар. — И на кой я его купил?

За деньгами снова пришлось сходить в банк, счет заметно таял. Хорошо еще, что Дар в последний момент догадался спросить, чем кобайю кормят — а то угадывай… Оказалось — почти всем, чем угодно, но для первой кормежки желательно сырое мясо с кровью. Торговец дал еще один ценный совет — после того, как кобайя признает в Даре хозяина, ему можно показать любого человека и сказать: "Это — друг", и он его не только не тронет, но и тоже защищать станет. А прочим, стоит только проявить агрессивные намерения или вторгнутся на охраняемую территорию…

— Он понимает, чувствует! — внушительно повторил несколько раз продавец. — Кто как к хозяину относится, желает ли причинить зло… Просто гостя или постороннего никогда не тронет. Магическое животное, но не иношное — от того и редкость такая!

Сейчас Дар сидел на корточках перед клеткой, в десятке шагов от мясной лавки, где он приобрел сырой бифштекс для свина. Несколько зевак стояли полукругом за его спиной — кобайя и впрямь был редким животным, а его клыки, которые он охотно демонстрировал публике, мгновенно внушили к нему уважение. Дар подумал, что мог бы взять плату за этот цирк… Он надел на правую руку амулет — узкое кольцо со слабой, непонятного вида магией, достал бифштекс и осторожно поднес к клетке, готовый отдернуть руку — с какой молниеносной скоростью кобайя атакует, он уже знал. Но, на этот раз, всё прошло по-другому. Кобайя привстал, медленно, с достоинством, взял приношение, и начал его деликатно жевать.

— Нарекаю тебя — Вакса! — громко произнес Дар. — В этот момент браслет слабо пыхнул розовым отсветом (Дар не сразу сообразил, что это произошло в магическом зрении) и распался на мелкие кусочки.

— Вакса — Боевой Свин, — добавил он про себя. А вслух скомандовал:

— Эй, Вакса, ты понял? Вакса, ко мне!

Кобайя уронил недоеденные крошки мяса, понюхал руку Дара, и потерся мордочкой. Потом перевернулся на спину и подставил хозяину розовый животик. Дар начал почесывать его, а кобайя, в полном упоении, издавал звуки, которые более всего напоминали бульканье жидкости, выливаемой из бутылки. Зрители разразились восторженными свистками.

— Нет, точно, можно уличные представления устраивать, — решил Дар, лаская своего "стража"…

Солнечные лучи, терялись в серой зыбкой дымке, обесцвечивались и неестественным неживым светом освещали руины. Здесь, в центре чудовищного древнего катаклизма, всё было пропитано смертью и безумием. Земля, растресканная, даже скорее — расплесканная, дыбилась концентрическими волнами, которые не сгладились и за десятки веков. От одних зданий не осталось и стен — только очертания фундамента. Другие — совсем рядом с первыми, стояли почти целые, но странно искаженные. Будто кто-то посмотрел на них в неровное зеркало, а затем материализовал в таком виде. Застывшие озера расплавленного камня, перемежались с разноцветными газонами, которые своей ядовитой яркостью дико контрастировали с черно-серой гаммой развалин. Только совсем вблизи можно было бы разглядеть, что куртины покрыты не травой, а зеленой, желтой и красной жадно колышущейся массой, время от времени выстреливающей щупальца навстречу пролетавшим над ней угольно-черным насекомым…

Это было царство смерти и смертоносных порождений чудовищной дикой магии, большая часть которых не могла бы и выжить за пределами Мертвых Земель — их место было только здесь, где земля и камни пронизаны остатками энергий, не выветрившимися и за два тысячелетия. Для людей, животных и даже самих богов тут всё было ядовито и убийственно. Но этот смертельный яд служил источником существования для множества магических тварей, которые поэтому не представляли особой угрозы для жизни обитаемых земель, не будучи в силах покинуть места своего возникновения. Опасность представляли те монстры, которые рождались в более умеренных местах, ближе к восточным отрогам Больших и Малых гор. Там росли низкие леса из искореженных, почти безлиственных деревьев, протекали ручьи, наполненные не водой, а отвратительной, подобной гною, жижей. Там низко летали птицы, почти лишенные перьев, с кожистыми крыльями. Там, в развалинах давно заброшенных поселений и храмов, гнездились шершни, тело которых было размером с куриное яйцо, с дюймовым жалом, способным пробить стальной панцирь. В почве рыли ходы слепые черви, толщиной с руку, с пастью утыканной сотнями мелких зубов, легко прогрызавших самую толстую сапожную кожу. Они ощущали сотрясения от шагов, и неожиданно нападали из ям в траве.