Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы - Давид Симанович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
22 сентября. На конференции Суровцев, предоставляя мне слово, сказал о том, что я связан с Ферганой особыми нитями. Наверное, уже это сразу настроило аудиторию. А мне после выступления устроили овацию… После встречи в колхозе провел вечер в гостях на Пушкинской улице…
23 сентября. "Ферганская правда" напечатала мое (единственное, хоть и в сокращении) выступление под названием "Великое братство. Говорят участники фестиваля". В "Правде Востока" - тоже обо мне и выступлении…
24 сентября. Поездка в Риштан. Керамический завод - набор, выполненный риштанскими мастерами. На машине райкома по местам, в которых жил во время войны. Но кишлака нет, он уже часть Риштана. Когда я попросил водителя завезти на рынок, он удивился: "Зачем, дорогой? Заедем ко мне - дам тебе ящик фруктов"… Я объяснил, что жил в глиняном домикe в уголке рынка… Заехали - ни следа. Но школа на том же месте. Разросся парк. Привезли в близкий колхоз, на хлопковое поле. И я, к удивлению всех, двумя руками быстро собрал в мешок хлопок, как это делал в детстве. Прямо на улице прошла встреча, на которой Суровцев сказал слово о братстве, а я прочел стихи. И нас - меня и его - объявили Почетными гражданами Риштана. …И вот мы - я и он, в праздничных узбекских халатах, подвязанных платочками, в цветастых тюбетейках стоим, держа в руках пиалы…
27 сентября. Уже три дня в Москве. "Россия". Малый (в филиале МХАТа) - "Без вины виноватые" с Быстрицкой. Книжная палата, откуда был мне запрос о приведении к единому имени-отчеству. Исправления в карточках.
28 сентября. Хорошо мне дома, а всем еще и вкусно: выдержали все-таки узбекские фрукты и сладости…
30 сентября. Начинается листопад - стало осеней пятьдесят. А годы все летят. И вертится земля. И солнца круг над ней высвечивает лица. У каждого из нас свои учителя - и время им сполна еще воздаст сторицей.
2 октября. Перечитал "Homo Фабер" Фриша.
4 октября. Альманах. "Поэзия". Сурков: о том, как где-то под Толочином рождались симоновские строки "Ты помнишь", хоть и не было злых дождей.
6 октября. Дорога - стихи. Наровля. Папа - глаза. Целый день - в две смены: парк. Тепло, солнечно. У Лёни - за его юбилей…
20 октября. Вышел на работу - и оказывается: я в 10-й "Юности", о чем все знают, кроме меня. И радость и расстройство. В "Утро, Припять" нет последней строфы. В "На земле прожить" слово "судьбине" заменено на "чужбине" - и сразу не тот акцент. В "Осени 45" вместо "радости не понимали" - "все выли и не понимали".
22 октября. Рано утром – трубил олень. Не вижу, но знаю - он на том берегу в вольере. Уже не ночь, еще не день - туманное безвременье. Трубил над Витьбою олень, трубач лесного племени.
26 октября. Махнув на суету и чушь, ушел от всего… Писалось: "Ты улыбнулась робко" и "Старый витебский дворик".
1 ноября. Звонок Тараса: 23 ноября - вечер русских поэтов. Не поеду. Эм прочла в папке последние стихи - обиды.
2 ноября. Как дорого дается жизнь…
6 ноября. И снова лженадежды рядятся в лжеодежды.
11 ноября. В Рудне. Сообщение о смерти Брежнева. Относительное равнодушие всех, но надо прервать командировку.
16 ноября. Теченье рек и теченье дней то тихо, то с новой силой. Теченье нелегкой жизни моей в просторах родины милой.
24 ноября. Пришел в издательство. Решили, что лучшее идеальное место для работы над рукописью в моем номере в "Минске", и с Галиной Марционко - ко мне. Дошли до Маяковского. Вечером в Доме кино просмотр фильма Рубинчика "Культпоход в театр", который снимался в Наровле. Хорошие кадры: Наровля, часовня.
30 ноября. Кончается осень. А кажется, что начинаете весна. Может, завтра ее начало? Хожу в старом рыжем пиджаке, очень его люблю.
5 декабря. Весь день печатал до одури. Звонок Быкова: "Как ты? Что ты? Не болеешь ли? А вот мой брат Николай лежит в витебской областной больнице". Я дозвонился до больницы, пригласили Николая Владимировича к телефону. Вечером Василь снова позвонил, я рассказал ему о разговоре с братом, дал телефон, по которому могут позвать из палаты. Василь попросил найти лечащего врача и выяснить все о состоянии Николая, что да как и какая помощь нужна.
6 декабря. Утро начал с поисков лечащего врача, нашел, поговорил и вечером, когда позвонил Василь, рассказал ему все, что узнал. Он улетает во Францию. Потому приехать не может.
10 декабря. Высылаю в издательство два экземпляра с двумя эпиграфами. "Уважение к минувшему - вот черта, отличающая образованность от дикости". А. Пушкин. А второй, подчеркивающий название: "И остался след, как весенний звон - этот вечный свет через даль времен…"
13 декабря. Вчера не приняли в гостинице "Могилев": не было телеграммы от Бюро. Поехал в "Сигнал" - еле устроился. Зато ночевал на пересечении улиц Симонова и Кутепова.
17 декабря. Взял такси - и к Симонову. Буйничское поле. Камень. Снег. Дождь. Град. Молния. Гром. Редкое явление природы… Стихи: тут час бессмертья пробил, где принят первый бой…
31 декабря. Как быстро дни летят! Не так они летели, пока мне пятьдесят не намели метели. Вот снова день мелькнул, с прошедшими смешался. И лишь эпохи гул в душе моей остался.
1983
2 января. Печатал рукопись. Но уже очень многое не нравится: похожесть, однообразие, стихи, которые запечатлели одинаковые мгновения (ведь мгновения могут быть одинаковыми, и то, что чувствуешь, тоже может как-то повторяться, запечатлеваться одинаковыми средствами), слишком часто "душа", видно, надо было отбросить часть таких стихов. Перед новогодьем прочел "О" Вознесенского, "Юношеский роман" Катаева.
5 января. Толстой: если просеять через сито всю мировую литературу, останется Диккенс. Есть уже 2 тома. А когда буду читать? Лена сказала: "Начинай со своего "Дэвида Копперфилда". А его еще нет.
8 января. Телепередача о Смелякове, вся - сплошной Межиров, но какой –
