Новый Мир ( № 2 2011) - Новый Мир Новый Мир

Максим Мошков. “„Сколково” я воспринимаю как хороший знак”. Основатель Lib.Ru о чтении, экстремизме и государстве. — “Частный корреспондент”, 2010, ноябрь <http://www.chaskor.ru>.

“Аудитория бумажной книги будет сжиматься с двух сторон — побегом в „цифру” и вымиранием. Аудитория, которая поменьше, — молодежь — прямо сейчас уже получает в зубы компьютер, ноутбук, электронную книжку. И клин бумажной аудитории будет сжиматься. Замещаясь снизу молодежью и сверху перетекая в „цифру” и вымирая. <…> Тотально сокращается количество читающих людей. Количество читающих электронные книжки возрастает. Но когда кончатся читатели бумажных книг, читателей электронных книг будет меньше, чем сейчас читателей бумажных”.

“Надо понять, что бумажное чтение загибается. Тенденция у него одна — оно кончится. Поэтому, понемножку озабочиваясь бумажным чтением, надо всерьез приниматься за „цифру”, за электронное чтение. <…> Инструмент для такого воспитания у нас один. Это школа. Все остальное от государства не зависит и управлению не поддается. Поэтому в школе надо выдавать школьникам электронные читалки”.

Кира Муратова. “Не советую женщинам заниматься режиссурой”. Беседу вела Анжелика Заозерская. — “Новые Известия”, 2010, 25 ноября <http://www.newizv.ru>.

“Это нужно спросить у Господа Бога, а не у меня: почему он создал мир таким несправедливым и жестоким, а с высоты своего положения всем этим любуется? Что же касается моего отношения к миру, то я не думаю, что сейчас он более ужасен, чем был когда-либо раньше. Это трагизм на молекулярном, а не на социальном уровне”.

Геннадий Муриков. Постмодернизм. Россия. ХХI век. — “Топос”, 2010, 22 ноября <http://topos.ru>.

“Говорить о ныне живущих писателях в положительном ключе как бы неприлично. Пелевин, на наш взгляд, поставил перед собой очень важную задачу: стать религиозным реформатором России. В 70-х годах А. Мальро говорил: ХХI век будет или веком религиозной реформации или его не будет вовсе. Это неглупая мысль, и сейчас она яснее, чем когда бы то ни было раньше. Как уже говорилось выше, постмодернизм основывается на осознании кризиса традиционных ценностей и вероучений, по крайней мере, в странах западной цивилизации. Это непосредственно относится и к России. Пелевин принадлежит к числу тех писателей, которые ясно и отчетливо сказали „нет” не только идеологическим установкам советского времени, но и внедряемой сегодня псевдоидеологии потребительского общества, которая должна быть прикрыта „новоязом” якобы обновленного православия”.

Андрей Немзер. Тройной Толстой, Чехов, “честь” и “достоинство”. “Большая книга” раздала награды. — “Время новостей”, 2010, № 216, 25 ноября <http://www.vremya.ru>.

“Работа Басинского вне сомнения полезна (записки Маковицкого и прочий „строительный” материал премированного читали немногие, а „интересно” про Толстого — и особенно про графиню, что „бежит к пруду изменившимся лицом”, — очень даже многим), но в ней нет и намека на личную страсть, завороженность героем, проблемность и энергию поиска, что искрили в каждом абзаце написанной Басинским несколько лет назад биографии Горького. Без которых никакой „большой книги” получиться не может. Между определениями „большая” и „полезная” (пусть с уточнением „и приятная”) — дистанция огромного размера. Что же до одновременного премирования Басинского и Пелевина, то, по-моему, это не знак „широты и толерантности”, а свидетельство нашего стремительного одичания, изничтожения самого понятия о каких-либо ценностях, кроме, разумеется, материальных и неразрывно с ними связанных медийных”.

Лев Оборин. Алексей Цветков. Детектор смысла. — “ OpenSpace ”, 2010, 9 ноября <http://www.openspace.ru>.

“То, что лучший жребий для человека — вовсе не родиться на свет, произносится с античности, но, кажется, ни у кого в русской поэзии эта мысль не была развита с такой ясностью и трагичностью, как у Цветкова в стихотворении „Скажи еще”, где недаром рефреном звучит сочетание „разрывалось сердце”. В этом же тексте обнажен основной парадокс этой поэзии: сама ситуация. Как возможен разговор с нерожденным, с тем, кого нет? Возможен в пространстве стихотворения, — а нерожденный в этом пространстве все-таки обретает бытие, чтобы задать свои вопросы и пройти от изначального знания о звездах к знанию о том, чего он лишен. Еще парадоксальнее образ другого Несуществующего в этой книге. На первый взгляд, ни один современный поэт, кроме Алексея Цветкова, не формулирует атеистическую программу с такой четкостью и последовательностью…”

“Такая мудрость, конечно, плохое утешение, но не в утешении дело. Цветков — поэт, которому надо „мысль разрешить”, и само катастрофическое положение о существовании смерти — повод для говорения”.

“Но, с другой стороны, в книгах Цветкова последних лет соблюдается правило полноты, включения практически всего написанного за истекший период. Это говорит, кажется, не столько о высокой оценке автором собственных произведений, сколько о необходимости продемонстрировать безостановочный ход индивидуальной и принципиальной работы с травмирующими онтологическими проблемами, которые предъявлены поэту — и нам”.

См. также: Владимир Губайловский, “О евреях и велосипедистах” — “Новый мир”, 2010, № 12.

Пессимистический реалист. Беседу вела Наталия Осс. — “Известия”, 2010, на сайте газеты — 16 ноября <http://www.izvestia.ru>.

Говорит Роман Сенчин: “Я, например, счастлив в своей семейной жизни. Но не знаю, насколько в реалистической литературе можно описать счастливую, долгую любовь. Да и как ее отделить от социальных, бытовых, физиологических, психических даже проблем? Где в русской литературе мы найдем долгую и счастливую любовь? Где?!”

“Писатели активны не каждый год”. Председатель совета экспертов премии “Большая книга” рассказал о шансах кандидатов и современной российской литературе. Беседу вел Кирилл Решетников. — “Взгляд”, 2010, 17 ноября <http://www.vz.ru>.

Говорит Михаил Бутов: “Прошла очередная двухлетняя волна. Писатели ведь активны не каждый год, и не то чтобы они год работали, год отдыхали. Я заметил, что у них скорее так: два года активного присутствия, потом писателя какое-то время как бы нет. Литературная жизнь устроена двухгодичными циклами. Сейчас фаза поменялась, пришли другие имена. Но это циклическое явление, это не тренд”.

“Что же касается содержательной стороны, то здесь заметен вот какой момент: мы пока еще сидим в прошлом, мысли наши обращены к нему. Литература все время оглядывается на вчерашний день. Наш писатель не то чтобы что-то проживает — он скорее все уже прожил. А когда пытаются написать что-то на современном материале, получаются вещи достаточно шаблонные и в плохом смысле слова коммерческие. Возможно, кстати, что это свойство не литературы, а нашего времени, сегодняшнего дня”.

“Некая новая генерация писателей, которая еще попадет в поле зрения „Большой книги”, возникла — тот же Захар Прилепин, чье имя ротируется наиболее часто, и некоторые другие. Но они как раз и появились лет пять назад, почти одновременно с „Большой книгой”, а не в период ее работы. А следующих еще нет. Пожалуй, за эти пять лет новые кадры для премии не выросли”.

Писатель воюет буквами. Беседу вела Наталия Осс. — “Известия”, 2010, на сайте газеты — 18 ноября <http://www.izvestia.ru>.

Говорит Герман Садулаев: “Русские, чеченцы — все это не конечные определения. Один из слоев нашей личности, не более. Вот недавно было официально объявлено, что я „не чеченец”. Ну и ладно, это не конец света. Все это внешние и временные определения, тем более что каждый вкладывает в них свое содержание. Другое дело, что через национальную и культурную идентификацию прорывается более важный вопрос — идентификация человека как такового. К какому миру мы принадлежим? К земному или небесному, горнему?”

“Я думаю, что собственно чеченской литературой правильно будет называть литературу на чеченском языке. Ее пока мало, но она развивается, есть достойные авторы. Как мне кажется, это довольно оригинальная литература, ее нельзя прямо вывести ни из арабских, ни из русских источников, скорее она обусловлена качествами и особенностями самого чеченского языка. Ведь в каждом языке уже все есть, все гениальные стихи и романы, которые будут написаны, они уже существуют, как семя или матрица, — в языке”.