Дьюма-Ки - Стивен Кинг

– Спасибо Эдгар. Спасибо, mi amigo.

– Так как мне это сделать? – спросил я, держа руки на голове Элизабет, ощущая мягкость ее волос, как часто ощущал мягкость вымытых шампунем волос дочерей; когда память очень старается, наши тела становятся призраками, повторяют жесты, свойственные нам в далеком прошлом. – Как мне рассказать о сверхъестественном?

Вот. Вырвалось. Самое главное.

Но лицо Уайрмана оставалось спокойным.

– Эдгар! – воскликнул он.

– Что, Эдгар?

Этот сукин сын расхохотался.

– Если ты им об этом скажешь… они тебе поверят.

Я уже открыл рот, чтобы возразить. Но подумал о работах Дали. Подумал о «Звездной ночи», удивительной картине Ван Гога. Подумал о некоторых полотнах Эндрю Уайета[123]… не о «Мире Кристины», а о его интерьерах: просторных комнатах, где свет кажется нормальным и необыкновенным, словно идет одновременно из двух источников. Закрыл рот.

– Я не могу сказать тебе, о чем говорить, но могу дать что-то вроде этого. – Он поднял брошюру-приглашение. – Я могу дать тебе примерный план.

– Этим ты мне очень поможешь.

– Правда? Тогда слушай.

Я слушал.

iv

– Алло?

Я сидел на диване во «флоридской комнате». Сердце гулко билось. Это был один из тех звонков (каждому в жизни выпадает таких хоть несколько), когда ты надеешься, что трубку снимут, чтобы с этим наконец-то покончить, и надеешься, что не снимут, и у тебя появится возможность оттянуть этот трудный и, возможно, болезненный разговор.

Выпал вариант номер один: Пэм ответила после первого гудка. И мне оставалось лишь уповать на то, что на этот раз все пройдет лучше, чем в прошлый. И в позапрошлый тоже.

– Пэм, это Эдгар.

– Привет, Эдгар, – осторожно поздоровалась она. – Как ты?

– Я… нормально. Хорошо. Я тут поговорил с моим другом Уайрманом. Он показал мне приглашение, к которому вы приложили руку.

«К которому вы приложили руку». Прозвучало неприязненно. С намеком на заговор. Но как иначе я мог выразиться?

– Да? – Ее голос не выдавал никаких чувств.

Я глубоко вдохнул и бросился в омут. «Бог ненавидит труса», – говорит Уайрман. Среди прочего.

– Я звоню, чтобы поблагодарить. Я вел себя, как болван. Вы так вовремя пришли на помощь.

Молчание затягивалось, и я успел подумать, а не положила ли она в какой-то момент трубку. Потом услышал:

– Я все еще здесь, Эдди… просто пытаюсь прийти в себя. Не могу вспомнить, когда ты в последний раз извинялся передо мной.

Я извинился? Ну… не важно. Может, почти что.

– Тогда я извиняюсь и за это.

– Я сама должна перед тобой извиниться. Так что, считай, мы квиты.

– Ты? За что ты должна извиниться?

– Звонил Том Райли. Позавчера. Он вновь принимает лекарства. И собирается, цитирую, «снова кое с кем увидеться»… насколько я понимаю, речь шла о психотерапевте. Он звонил, чтобы поблагодарить меня за то, что я спасла ему жизнь. Тебе кто-нибудь звонил по такому поводу?

– Нет. – Хотя недавно мне позвонили, чтобы поблагодарить за спасение зрения, так что я в какой-то степени понимал, о чем она говорит.

– Это было нечто. «Если бы не ты, я бы уже умер». Его слова. И я не могла сказать ему, кого он должен благодарить, потому что это прозвучало бы дико.

У меня создалось ощущение, будто внезапно расстегнулся тугой ремень. Иногда все разрешается как нельзя лучше. Иногда именно так и выходит.

– Это хорошо, Пэм.

– Я разговаривала с Илзе насчет твоей выставки.

– Да, я…

– И с Илли, и с Лин, но когда беседовала с Илзе, я перевела разговор на Тома, и могу точно сказать, она ничего не знает о том, что произошло между нами. В этом я тоже ошиблась. Да еще показала не лучшую свою сторону.

Тут я осознал, что она плачет.

– Пэм, послушай…

– После того как ты оставил меня, я показала несколько не лучших своих сторон нескольким людям.

«Я тебя не оставлял! – едва не выкрикнул я. Почти что выкрикнул. На лбу выступил пот – столько сил ушло на то, чтобы сдержаться. – Я тебя не оставлял. Это ты потребовала развод, плешивая рвань!»

Сказал другое:

– Пэм, хватит об этом.

– Мне было трудно поверить тебе, даже после того, как ты упомянул о новом телевизоре и о Пушистике.

Я уже собирался спросить, кто такой Пушистик, потом вспомнил: кот.

– У меня все налаживается, – продолжала Пэм. – Снова начала ходить в церковь. Можешь себе такое представить? И к психотерапевту. Вижусь с ней раз в неделю. – Пэм помолчала, потом ее прорвало: – Она хороший специалист. Говорит, что человек не может закрыть дверь в прошлое, ему по силам лишь внести кое-какие поправки и жить дальше. Я это понимаю, но не знаю, как мне начать вносить поправки в наши с тобой отношения, Эдди.

– Пэм, ты мне ничего не…

– По словам моего психотерапевта, дело не в том, что ты думаешь. Главное, что думаю я.

– Понимаю.

Говорила она прямо-таки как прежняя Пэм, так что, наверное, действительно нашла хорошего психотерапевта.

– А потом позвонил твой друг Уайрман и сказал, что тебе нужна помощь… и прислал мне эти снимки. Мне не терпится увидеть их вживую. Конечно, я знала, что у тебя есть талант, потому что ты рисовал те маленькие книжки в картинках для Лин, в тот год, когда она так тяжело болела…

– Я рисовал? – Я помнил тот год, когда одна болезнь следовала у Лин за другой, пока все не вылилось в жуткий понос, вызванный, возможно, передозировкой антибиотиков. Тогда ее даже пришлось на неделю отправить в больницу. Той весной Лин похудела на десять фунтов. И если бы не летние каникулы (и ее блестящий ум), она бы осталась на второй год во втором классе. Но я не мог вспомнить, чтобы рисовал какие-то книжки-картинки.

– Рыбка Фредди? Краб Карла? Дональд Пугливый Олень?

На Дональда Пугливого Оленя память вроде бы отреагировала, в ее глубинах что-то шевельнулось, но не более того.

– Не помню, – ответил я.

– Анжел еще говорил, что тебе стоит попытаться их опубликовать, ты разве не помнишь? Но эти картины… Господи. Ты знал, что способен на такое?

– Нет. Я начал подумывать, что, возможно, стоит заняться живописью, когда жил в нашем коттедже на озере Фален, но не представлял себе, как далеко все может зайти. – Я вспомнил «Смотрящего на запад Уайрмана», Кэнди Брауна без носа и рта, и подумал, что только что сделал признание века.

– Эдди, ты позволишь мне сделать остальные приглашения по тому же образцу, что и первое? Они получатся индивидуальными и довольно симпатичными.

– Па… – Опять чуть не вырвалось: «Панда». – Пэм, я не могу просить тебя об этом.