Лесная невеста. Проклятие Дивины - Елизавета Дворецкая

Дивина вскрикнула: рядом с ее лицом в зеркале появилось другое лицо, хорошо ей знакомое – то самое, которое так часто снилось ей и которое, как ей казалось, и существовало теперь только в ее снах. Она чувствовала руку, обнимающую ее, чувствовала рядом тепло живого тела, но, повернув голову, опять ничего не увидела, кроме ствола березы и свесившихся зеленых ветвей.

Но теперь она знала.

– Ты здесь! – с тоской, отчаянием и облегчением воскликнула она и вцепилась в Зимобора. – Ты пришел! Вот почему весна наступила! У меня же все время была зима! Каждый день – один и тот же день, каждое утро сначала, все то же, что вчера, все та же избушка, полянка, тропинка, колодец! Снег и снег! – бессвязно выкрикивала она. – Я думала, сто лет прошло, вы все умерли и никогда я тебя больше не увижу, никогда на белый свет не выйду! А сегодня смотрю – снег растаял, все зеленое, цветы цветут! Весна! Прямо сразу, за одну ночь! Меня так и потянуло из дому – я как знала, что тебя встречу, только не верила!

– Но теперь-то веришь! – Зимобор обнял ее и прижал ее голову к своему плечу. Дивина зажмурилась: с закрытыми глазами она не видела, что ее обнимает невидимый призрак, и так было легче верить, что все это правда. – Пойдем скорее! Мать Огняна предупреждала, что дольше одного дня нам здесь оставаться нельзя. Если к полуночи не вернемся, то один Велес знает, как время пойдет, и не выйдем ли потом на сто лет раньше или на сто лет позже, чем ушли. Скорее, идем!

Он выпустил Дивину из объятий и взял за руку. Она неуверенно сделала шаг за невидимым проводником, на лице ее были волнение и беспокойство, в глазах блестели слезы. Что-то держало ее, не пускало последовать за ним. Трава ласково оплетала ей ноги, березы тянули мягкие зеленые руки, старались поймать в объятия, прижать к белой груди, удержать…

– Погоди, сокол, не спеши так, – сказал рядом чей-то голос.

Зимобор обернулся. В трех шагах стоял на задних лапах огромный бурый медведь.

Но не успел Зимобор схватиться за оружие, как медведь обернулся стариком в медвежьей шубе, и вспомнилась та зимняя ночь, когда такой же старик вышел из метели и туда же увел с собой Дивину; но едва он вспомнил ту ночь, как старик превратился в высокий замшелый пень, потом – в могучий дуб со свежими молодыми листиками на узловатых ветвях. Зимобор моргнул, не понимая, что же видит.

Перед ним опять стоял старик. Высокий, выше человеческого роста, с полуседой бородой и волосами, в серой одежде, он смотрел на людей неожиданно яркими голубыми глазами. Кожа на его лице была сероватой, как древесная кора, только что оттаявшая от ледяного зимнего сна, а в руке он держал высокий дубовый посох, весь покрытый молодыми листочками.

– Ты – Лес Праведный? – тихо спросил Зимобор и поклонился: – Здравствуй, батюшка!

– И вы здравствуйте. – Старик кивнул и покосился на Хродгара, который смотрел на него, приоткрыв рот и держа перед собой меч. – Не бойся, не трону.

– Ты – король всех троллей? – восхищенно выговорил Хродгар. Несмотря на всю доблесть, в нем оставалось немало от ребенка, перед которым вдруг ожили все нянюшкины сказки. – А где твое золото? Нет, мне не нужно, мне бы только посмотреть, чтобы потом рассказывать, что я видел золото троллей!

– Да вон оно ходит! – Леший усмехнулся и показал посохом куда-то в сторону.

Из-за орехового куста послушно выкатился бочонок, обмотанный цепями, которые звенели, когда он двигался.

– Хочешь – лови, – разрешил старик. – Поймаешь – все твое будет. А ты ведь не за золотом пришел? – Он посмотрел на Зимобора. – Зачем тогда?

– Ты ведь сам знаешь. Я пришел за моей невестой. Отпусти ее со мной.

– А которая твоя? – лукаво спросил старик.

– Которая? – Зимобор оглянулся и охнул.

Под березами стояла целая толпа девушек – две, три, четыре… семь, девять, десять… Их было двенадцать, и все они были похожи, как капли росы на листьях. У каждой из них было лицо Дивины, и все они тревожно, недоуменно улыбались.

– У меня внучек много. – Лесной Пастух усмехнулся. – И все красавицы, как одна. Выбери, которая твоя. Но только ее одну и можно в белый свет вывести, прочие лишь за Зеленой Межой живут, как отражение, что в воде виднеется, а на берег не выходит.

– Один раз можно выбирать? – Зимобор оглядел девушек.

– Один. Тебе ведь одну надо, не три?

– Зеркало возьми! – подсказал Хродгар, который уже убедился, что все двенадцать совершенно одинаковые. – Наша в нем отражается, а здешние не смогут.

– Какое зеркало? – Старик удивился. – Что такое?

Зимобор тем временем снова вынул зеркало и поднес его к лицу той, что стояла рядом, потом заглянул сам, но увидел только свое лицо. Не эта.

Переходя от одной к другой, он только на седьмой раз увидел в зеркале девичье лицо, и тут же девушка сама схватила его за руку.

– Ты здесь? – обеспокоенно спросила она, безуспешно ловя его взгляд напряженным и растерянным взглядом. Она по-прежнему его не видела.

– Вот эта! – Зимобор поднял ее руку, пока не потерял снова.

И тут же девушка осталась на поляне одна – прочие одиннадцать исчезли.

– Вот эта моя невеста.

– А чем докажешь? – Старик нахмурился, и небо вдруг потемнело. Солнце спряталось, вершины берез тревожно зашумели, листья залопотали: не уходи, останься с нами, с нами!

– У нее половинка кольца, и у меня половинка, вместе будет целое. Нас этим колечком когда-то обручили.

Зимобор оторвал с пояса пришитую половинку золотого кольца, а вторую снял с ожерелья Дивины и показал обе старику.

– Да что-то ваше колечко пополам разломано. – Лес Праведный покачал головой. – Твоя мать, когда его рубила, что говорила? Как двум половинкам вместе не бывать, так и ей тебя не видать?

– Дай сюда! – Хродгар вдруг забрал у Зимобора обе половинки и положил их в свою чашу. – Могучий Фрейр! – попросил он, держа чашу перед собой. – Силой жертвенной крови и оленьего рога, твоей любовью к прекрасной Герд, заклинаю тебя: сделай кольцо целым, неразделимым, как ожерелье сестры твоей Фрейи, владеющей силой жизни и смерти!

Из чаши раздался звон. Хродгар заглянул туда, удовлетворенно кивнул и вынул целое золотое кольцо.

– Держи!

Зимобор взял у него колечко и вложил в ладонь Дивины. Она взяла его руку и ощупью надела кольцо ему на палец – точно так же, как уже однажды сделала это десять лет назад.

И радостно ахнула – она увидела его!

– Ледич! – Смеясь от радости, она обняла его за шею, оживившись, словно проснулась от глубокого сна и наконец-то вспомнила все, что было. – Все-таки ты здесь! Дедушка! – Она обернулась к старику: – Дедушка, отпусти меня! Ты меня от смерти спас, два раза мне пропасть не дал, но уж отпусти теперь, не могу я у тебя больше оставаться! Не для того же ты меня спас, чтобы я навсегда в той избушке на ножках осталась! Отпусти меня, у меня отец есть, жених вон есть, я жить хочу, и чтобы детки были, чтобы род наш продолжался. Отпусти!