Напряжение - Андрей Островский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты где встречаешь Новый год? — спросил Эльмар.
Чупреев пожал плечами:
— Не думал еще. Право, не знаю…
— Прекрасно, ты придешь ко мне. У нас соберется несколько человек, я тебя познакомлю с одной очаровательной девушкой, будет тебе пара.
Эльмар потягивал вино, курил и ничем не выказывал своего интереса к происходящему в зале. Но Чупреев знал, что ни одно движение, ни один шаг всей этой компании не скрываются от него. И, поддерживая разговор, Чупреев так же внимательно наблюдал за соседними столами. Он видел, как к Далматову подошел высокий худой щеголь, наклонился и что-то шепнул ему на ухо.
— Бухгалтер «Блонды», некто Рудковский, — прокомментировал Эльмар.
Чупреев кивнул: вчера он несколько раз встречал эту фамилию в протоколах.
Похлопав по плечу Рудковского, Далматов что-то воскликнул.
— Великолепно, — перевел Эльмар.
Потом пошли танцевать, столики опустели. Далматов взял за руку женщину в кружевном платье, жестко и властно притянул ее к себе. Венту пригласил фатоватый мужчина с тонкими усиками.
Погас свет. По полу заметались синие, красные, зеленые прожектора. Гремел джаз. Все так же безразлично смотрел на танцующих аккордеонист, перебирая клавиши и отбивая лаковым ботинком такт…
Перед глазами Чупреева мелькало кружевное платье — Далматов танцевал с белокурой женщиной уже несколько раз подряд. Наконец он усадил ее на место, протянул полную до краев рюмку. Она со смехом отстранилась, тогда он выпил сам и подошел к Венте. Тотчас же блондинкой в кружевном платье завладел Рудковский. И лишь только она освободилась, ее пригласил Чупреев.
Он шутил, болтал о чем попало, заставлял женщину улыбаться, потом сказал неожиданно серьезно:
— Вы случайно не москвичка?
Она внимательно посмотрела на Чупреева и промолчала.
— Вы случайно не москвичка? — повторил Чупреев настойчиво.
— Нет, с чего вы взяли, я рижанка.
— Мне показалось, что я видел вас в Москве… А вы очень симпатичны, почему бы нам не встретиться?
— А вы не находите, что слишком смелы?
— Смелость никогда не была пороком.
Женщина положила голову ему на плечо и шепнула:
— Тридцать первого, в двадцать два. Колокольная, шестнадцать, квартира четыре…
Чупреев раскланялся с партнершей и пригласил полную брюнетку… Потом, устав, подошел к столу, где со скучающим видом сидел Эльмар. Они выпили еще по рюмке, покурили. Вдруг Эльмар взглянул на часы, заторопился. Молодые люди подозвали официанта, рассчитались и направились к выходу.
18
Старая Рига. Узкие, кривые, словно проведенные нетвердой рукой ребенка, улицы, где не разминуться, двум автомашинам, приземистые, с толстыми стенами, дома, пики церквей…
Ранним утром по одной из таких улиц шел молодой человек в стеганом, изрядно ношенном ватнике и стареньких брюках. Через плечо у него была перекинута кожаная сумка, из которой торчал электрический шнур. Поглядывая на дощечки, молодой человек отыскал Колокольную улицу и вошел в дом № 16. Это был старинный двухэтажный особняк, окруженный со всех сторон садом с вековыми липами. Украшенное лепными воинскими доспехами здание тянулось вверх и чем-то напоминало церковь. Возможно, из-за узких, стрельчатых, как бойницы, окон, а может быть, из-за неровной крыши и башенок…
Квартира № 4 находилась на втором этаже. Монтер поднялся по узкой крутой лестнице. По пути он заметил лишь одну дверь на первом этаже, запыленную, с большим ржавым замком на такой же рыжей от ржавчины щеколде. Из этого он вывел, что жилые квартиры, кроме четвертой, на эту лестницу не выходят.
На звонок открыла молодая женщина в пестром шелковом халате, непричесанная и неподкрашенная.
— Электроток, — сказал молодой человек. — Как у вас с проводкой?
— Не жалуемся, все в порядке, — грубовато ответила женщина и хотела захлопнуть дверь, но монтер вовремя поставил ногу.
— Вы-то не жалуетесь, но я должен посмотреть, а вы расписаться, что я был у вас, — напористо сказал он.
Женщина неохотно пропустила монтера в квартиру.
— Вента, закрой дверь, холод несешь, — послышался откуда-то издали низкий голос, по-видимому пожилой женщины.
— Ладно! — крикнула Вента и добавила, зная, что старуха не услышит: — Не подохнешь от холода…
Монтер был разговорчив.
— Знаете, как с проводкой бывает… Замкнет где-нибудь, искра проскочит — и пожар. Вон на вашей же Колокольной дом чуть не сгорел от проводов… Еле спасли.
В квартире было три роскошно обставленные комнаты — две выходили в переднюю, а третья находилась в конце длинного коридора. В сопровождении Венты, которая все время зябко ежилась, монтер обошел все помещения, осматривая провода, заглянул в кухню.
Кроме Венты в квартире была лишь одна старуха. Она сидела в задней комнате, обложенная подушками, и раскладывала пасьянс, даже не взглянув на молодого человека.
В коридоре монтер заменил кусок оголившегося провода, сделал выговор по этому поводу и хотел уже уходить, но заметил небольшую, наглухо закрытую дверь.
— Откройте, пожалуйста, — попросил он.
— Нет, нет, — поспешно ответила Вента, заслоняя собой дверь, — там никто не живет, дверь эта всегда закрыта, и электричество туда не проведено.
— Но я вижу отвод провода…
— Да? Мне казалось, что там нет света. — Голос у Венты подобрел, в нем появилось кокетство. — Вы знаете, я здесь не живу, я в гостях, поэтому не смогу вам помочь. Ключ у хозяина, а он приходит поздно…
— Смотрите не подведите меня, — погрозил пальцем монтер. — Если что случится, я буду виноват во всем.
— Не беспокойтесь, — обрадованно сказала Вента. — Я передам, что вы приходили. Мы вас не подведем.
Щелкнул замок, и электромонтер, поправив на плече сумку, стал спускаться по лестнице. Вента, посмотрев ему вслед, захлопнула дверь.
* * *В ночь на тридцать первое Эльмар дежурил, и Чупреев, взяв ключ от его комнаты, накупил закусок, вина, сложил все это в кухонный стол, заменявший буфет, и лег спать на раскладушке.
Утром пришел Эльмар. Сняв в передней ботинки, чтобы не разбудить товарища, на цыпочках прокрался в комнату, но Чупреев сразу открыл глаза.
— Спи, спи, я тоже подремлю немного, — сказал Эльмар, раздеваясь, но Чупреев уже спустил ноги.
— Ну как, все в порядке?
Эльмар кивнул:
— План утвержден. Надо сообщить нашим, чтобы приходили не раньше двух, — и вздохнул. — Даже Новый год не встретишь, как все…
— Тонкий ход, — заметил Чупреев, думая о Далматове. — Ищет слабину в человеке, да и знает, подлец, что всем хочется поднять бокал в полночь.
— Обычный маневр преступника, — зевая, сказал Эльмар. — Но на этом они и попадутся.
— Ладно, хватит болтать, спи, — проговорил Чупреев и улыбнулся. — Иначе рука будет трястись, вино прольешь…
Эльмар не ответил, и Чупреев увидел, что он уже сладко посапывает. Тогда, стараясь не шуметь, Чупреев быстро собрался и пошел в управление.
Как было обусловлено планом, он должен был с четырех часов вести скрытое наблюдение за домом, чтобы знать, сколько народу соберется в четвертой квартире, а потом присоединиться к группе Эльмара.
Накануне заметно подморозило, и Чупрееву пришлось отказаться от выбранного им тайника и родить все время по улице, не спуская глаз с парадной. Чтобы не привлекать ничьего внимания, он пустил в ход всю свою изобретательность — то шагал быстрым деловым шагом, то, наоборот, превращался в праздного гуляку, то останавливал кого-нибудь и долго выяснял, как пройти к вокзалу…
В середине дня улица была более всего многолюдна — Чупреев легко терялся среди прохожих, но часам к девяти она совсем опустела, лишь редкие одиночки спешили к новогодним столам. Четверть одиннадцатого Чупреев в последний раз прошелся по Колокольной мимо дома № 16 и на углу встретил Эльмара.
— Сколько? — тихо спросил Эльмар.
— Семь, — вполголоса ответил Чупреев.
Они разошлись. Эльмар незаметно прошел в сад и встал за поленницей дров; потом пришел Чупреев. Через некоторое время — по одному — заняли свои места в саду оперативники.
Прошло еще сорок томительных минут. Чупреев стоял не шелохнувшись у каменной ограды. Мерзли пальцы, и, чтобы как-то согреться, он сжимал и разжимал их.
В это время послышался шум автомобиля. Шум усилился, стал ближе, и Чупреев увидел силуэт трехтонки — машина шла с потушенными фарами. У дома, возле старинных ворот, грузовик развернулся, задом подошел к парадной. Сверху кто-то поспешно спустился и молча стал открывать задний борт. Шофер выскочил из кабины.
— Скорее, — громким шепотом приказал он.
Прибежали еще какие-то люди. Шофер забрался в кузов, сдернул брезент и стал лихорадочно передавать им мягкие тюки.
