Рассказы - Тим Скоренко

Вин садится на второй стул.

— Слушаю вас, — говорю я.

Он достаёт из-за пазухи коробочку и подаёт мне.

Я принимаю. Это футляр для свитка. Очень дорогой, резной, с инкрустацией перламутром. Открываю. Свиток новый, чуть влажный. Разворачиваю. На желтоватой бумаге сверху сложным готическим шрифтом написано слово «Mortirum». И всё. Больше ни слова.

Я поднимаю глаза.

Он смотрит на меня внимательно, будто верит, что я могу выдать свои эмоции выражением лица.

— С какой стати вы предлагаете мне это? — спрашиваю.

Он прищуривается.

— Потому что иначе вы не согласитесь на реванш. С другой стороны не принимается ваша свобода. С другой стороны принимается ваша жизнь целиком и полностью. Вы будете не просто слугой. Вы будете псом. Но, по-моему, дело стоит свеч.

Mortirum. Я не верю, что оно существует.

— Вы не можете доказать, что это не легенда. Вы показали мне бумагу с написанным на нём словом.

— Я могу доказать.

— Вы имеете право воспользоваться заклинанием?

— Да.

— Доказывайте.

— Вы понимаете, что если кто-нибудь в этой провинции узнает, то будет война?

— Тогда не будет реванша.

Ловлю пальцами таракана.

— На нём.

Он улыбается.

— Можно попробовать.

Он давит таракана большим пальцем прямо на колене. Делает над ним несколько пассов. Берёт у меня свиток, разглаживает. Читает невидимые для меня буквы, тихо, едва слышно. Накрывает насекомое рукой. Убирает руку. Ничего не меняется.

— Возьмите его, — говорит он.

— Ждать до завтра?

— Естественно.

Странно. Скажи мне вчера, что сегодня я увижу mortirum в действии, не поверил бы ни за что.

— Позвольте задать вам вопрос, господин Вин?

— Конечно, господин Риггер.

— Вы прекрасно знаете, что я в любом случае соглашусь на эту игру. Я не могу позволить себе оскорбить Мессира Синтика отказом. Выиграю я или проиграю — дело второе. Зачем вы предлагаете мне в качестве выкупа такую вещь? Очередная красотка из гарема вашего Мессира вполне бы подошла.

Он улыбается.

— Цели Мессира мне неизвестны. Это он назначил цену. Я просто исполнитель.

Я качаю головой.

— Не лукавьте, господин Вин. Вы всё знаете, просто не хотите говорить. Что ж, я приму это как должное. Я полагаю, состояние несчастного насекомого не стоит и проверять. Если официальный вызов готов, мы можем установить правила уже сегодня.

Он склоняет голову.

— В главном зале?

— Да. Я отправлю человека к Мессиру Флинну.

Он поднимается. Я тоже.

— Кстати, и у меня есть к вам вопрос, — говорит Вин. — Так сказать, ответный. Немного некорректный.

— Конечно, — я смотрю на него.

— Насколько я знаю, вы весьма… э-э-э… — он думает, — своеобразный человек. Почему Мессир Флинн к вам… столь лоялен?..

Я открываю дверь с силой. Носорог, приникший к ней ухом, отшатывается и потирает лоб. Я выхожу в коридор. Кроме Носорога, там стоят Мартилла и Лосось. Бельвы не видно.

Я пропускаю Вина вперёд. Он проходит.

— Потому что… — говорю я. Вин оборачивается.

— …потому что у Мессира нет человека сильнее меня. И более преданного ему.

Вин кивает. Он понимает меня.

Жирный спускается по винтовой лестнице со второго этажа. За ним — два быка. Мы с Вином сидим на диване в большом зале. На столе — снова шахматы. Вин встаёт. Я даже не шевелюсь. Жирный сурово смотрит на меня, но ничего не говорит. Вин с поклоном протягивает Жирному руку, тот отвечает на рукопожатие.

Жирный садится.

Появляется костлявая девка, с которой он был позавчера. Она одета и выглядит гораздо лучше. В руках у неё — письменные приборы. У двери — Носорог. Мартиллы не видно. Странно.

Жирный хлопает в ладоши. Прибегает дворовой с вином, разливает по бокалам.

— Что ж, приступим, — говорит Жирный.

Вин выкладывает на стол три желтоватых свитка.

— В шесть, — Жирный не оставляет вариантов.

Вин кивает. Свиток перекочёвывает к девице. Она разворачивает его и в требуемом месте ставит шестёрку.

— До десяти.

Мы согласны.

— С левой стороны — господин Иэн Риггер, провинция Санлон, Мессир Флинн.

Девица старательно выводит буквы.

— С правой стороны… — Жирный запинается.

— Господин Ин Вин, провинция Синтик, Мессир Синтик.

Я с удивлением смотрю на посланца. Я думал, играть будет Синтик. Первую игру он провёл лично. И я думал, он уже в пути.

— Мессира Синтика задерживают неотложные государственные дела. Поэтому он назначил меня полноправным представителем не только своих интересов в провинции Санлон, но также представителем себя самого, — говорит Вин.

Это плохо. Оскорбив просто господина Вина, можно поссориться с человеком. Оскорбив господина Вина как полноправного представителя Синтика в Санлоне, можно поссориться с государством. Попахивает войной.

Девица пишет.

— Дополнительные условия? — спрашивает Вин.

— Какие ставки? — отвечает вопросом на вопрос Жирный.

— Это наше дело, — говорю я, выразительно смотря на Вина.

Жирный молчит. В присутствии Вина он не хочет применять силу. А иначе меня не возьмёшь.

Я встаю.

— Об остальном договоритесь без меня.

Жирный смотрит ненавидящим взглядом. А потом улыбается.

— У меня есть одно дополнительное условие. За каждую выигранную партию победитель имеет право забрать себе одного раба из свиты соперника.

Свита Вина невелика. Пять человек, не больше. И всё время торчит в его покоях. Приняв такое условие, Вин будет играть будто насмерть. Ему уже нужно выигрывать не менее пяти партий. Но он смелый человек.

— Согласен, — говорит Вин.

Я ухмыляюсь и ухожу. Всё остальное они решат без меня.

По коридору идёт Мартилла. Шлюха грёбаная. Всё в том же наряде.

Хватаю её за шею, вталкиваю в первую попавшуюся комнату. Это обиталище Лосося. Тут не очень чисто. Перед зеркалом сидит какая-то девка из быдла, расчёсывается.

Заваливаю Мартиллу на кровать, задираю юбку, одной рукой расстёгиваю пряжку пояса. Мартилла бьётся, но не слишком. Я весь горю. Кусаю её за губы и нос, она отвечает. Мну её грудь. Вхожу.

Девка у зеркала смотрит дикими глазами. Окно открыто. На нас смотрит парень со двора. Я двигаюсь быстро и ритмично, Мартилла стонет и кусается, девка сидит, парень пялится. Лицо Мартиллы багровеет, я отпускаю руку. Она кашляет, но продолжает помогать мне в движении.

Наконец, я заканчиваю. Отталкиваюсь, встаю, вытираюсь простынёй, застёгиваюсь. Мартилла лежит с раздвинутыми ногами и тяжело дышит.

— Шлюха, — бросаю я.

За дверью никого.

Надеюсь, до завтра не увижу никого из этих уродов. Ни Жирного, ни его быков, ни Носорога.

Выхожу во двор. Голова-с-Плеч тренируется в стрельбе из арбалета. К дереву прикреплена мишень. В ней множество дыр, но яблочко даже не тронуто. Подхожу к палачу.

Он молча отдаёт мне оружие. Бью в центр мишени, попадаю. Смотрю с презрением. Палач нервничает. Бросаю арбалет, иду к себе.

Бельва здесь. Она сидит на постели и вышивает.

Что будет, если прочитать mortirum над живым человеком? Он будет стареть? Он умрёт? Что изменится?

Бельва бессмертна. Мы все, провалиться мне сквозь землю, бессмертны. И так будет всегда.

Почему Синтик решил дать мне такую власть? Обладает ли ей он сам? Я не знаю, как работает эта штука. Может, она единократная для всех. Тогда почему Вин так бездарно потратил свою долю власти?

Целую Бельву в щёку. Она поворачивается ко мне. Она мягкая и тёплая.

Ложусь, кладу голову Бельве на колени. Она гладит мои жёсткие волосы.

Мне не хочется ничего говорить. Хочется просто вжаться в неё, тёплую, мягкую, и лежать так вечно.

— Тебе не женщина нужна, — говорит Бельва тихо, — тебе нужна мама…

Она ещё помнит, что такое мама. Моя мать умерла четыре сотни лет назад. События проносятся в бешеном темпе. Ненавижу.

Утро. Свежо. В окно бьёт солнце. Бельва лежит рядом, уткнувшись мне в плечо и обнимая меня рукой. Я глажу её волосы. Аккуратно выбираюсь из постели, натягиваю панталоны, иду в кладовку.

Таракан мёртв. Он всё так же лежит на полочке, раздавленный Вином.

Всевластие.

Иду во двор. У дерева сидит Болт.

— Иди сюда, польёшь, — говорю я.

Болт лениво подползает к колодцу, крутит ручку. Появляется ведро. Он черпает ковшиком, ждёт, когда я подставлю руки. Вода ледяная.

Я подхватываю ведро и выливаю на Болта. Он вопит, хватается руками за плечи, убегает. Я смеюсь, снова опускаю ведро.

— Пошто Болта обидел? — голос Лосося.

— Сейчас и тебя обижу, — отвечаю, вытягивая ведро.

— Не надо, — он боится.

— Ладно, не буду, — опрокидываю полное ведро на себя.