В окружении… - Елена Арутюнова

свете комнаты. «Очень жаль», – всё такое же неизменное молчание в ответ. Следующую минуту они оба просто смотрят друг на друга, и Джейкоб видит отражение себя в полуживом Барте. Если он всё же решится на высказывание правды, то его ждёт равносильная участь, если не хуже.

«Вам пора идти»,– из проема двери просовывается голова медсестры и Томпсон, тяжело вздыхая, смахивает слезу истинного ужаса. Неожиданно он слышит невнятное мычание. Он вопросительно посмотрел на Уильямса, отчаянно пытавшегося что-то сказать, но безрезультатно. Идя обратно вдоль коридора, у самого выхода, Джейкоб всё же спросил медсестру, зачем она помогла ему, если это против правил. На что та лишь устало вздохнула:

«Я медсестра, моя работа – помогать людям, неважно, одержимым или нет. Если люди совсем перестанут заступаться друг за друга, то в каком прогнившем мире мы будем существовать?» Так они распрощались, а Джейкоб оставил это место, пообещав себе, что больше пациентов в этом сущем аду не будет.

«Порок души забирает лучших»

***

«Я это сделаю», – подобно душевнобольному шептал он, пока высыпал себе горстку таблеток в потную ладонь. Рука судорожно дрожит подобно руке алкоголика на пике ломки. Он проглатывает все таблетки залпом. Джейк не сосчитал, сколько их было, но что больше пяти – точно. «Я затопчу всё это чертово правительство под свою подошву! Размажу по асфальту, подобно жуку!» Он не говорит, прожигает ядом каждое слово. Джейкобу, комната которого поплыла по краям восприятия зрительной картинки во все стороны, на секунду мерещится, что грязно-белые носки кед разъело от кислоты. Он смеётся, сгибается пополам, прижимая ладони к животу, свистит, спуская воздух из лёгких, как из двух воздушных шариков.

Только сейчас Джейк понимает, что те порезы на мертвенно-бледной руке Барта были равносильны саморазрушению его таблетками.

Томпсон смотрит на свои наручные часы, или ему так только кажется, а часы на самом деле стоят на книжной полке в трех метрах от него. Спустя определенное количество времени Джейкоб наконец вспоминает, что у него нет часов, ни наручных, нет часов и в комнате. Его мозги одурманены. Время перестало представлять из себя численные единицы, теперь оно походило на гель в шаре, вечно пребывающий в хаотичном движении, существующий в нескольких точках одновременно. Мир вокруг вертится, крутится, искажается в ломаных призмах выпуклых осколков. Джейк отшатывается на стену, звук удара его затылка похож на стук орешка в скорлупке, во рту у Джейкоба солено от крови прикушенного языка. Сползая по стенке, дёргаясь, как рыба, выброшенная на золотой песок, он смеётся. Смеётся, как умалишённый. «Я это сделаю…» – хрипит он.

***

Джейкоб Томпсон ощущал себя, по меньшей мере, спятившим Ли Харви Освальдом, готовым пришить Президента США, в поездке на эту чёртову Конференцию. Он должен был представлять свою презентацию в честь дня Воссоединения. Прижавшись лбом к холодному стеклу автобуса, он обдумывал свои действия. «Должен» – такое забавное слово, утерявшее своё былое значение в мировоззрении Джейка… Ни грамма неуклюжей неловкости, ни тени весёлого энтузиазма, ничего, что было свойственно ему прежнему. А ведь когда-то его реальность была такой простой, незамысловатой. Это "когда-то" теперь кажется иной, совершенно чужой жизнью. Ненависть была новым чувством. Усталость была новой. Противостояние его намерениям было новым. Но самой ужасной новой вещью был этот угнетающий страх. Не боязнь смерти, она прошла, а боязнь, что смерть будет напрасна.

***

«Прости меня за тот инцидент в классе, – виновато извиняется Джейк, когда Миртл поправляет его смокинг. – Я был не в себе».

«Ничего», – отмахивается Бэйн с улыбкой, проводя костяшками своих холодных пальцев по щеке юноши. – Покори их всех!»

Она такая замечательно-искренняя в своей заботе, пахнущая чистотой и сладостью, светящаяся изнутри. Но она уходит, и минутное спокойствие уходит вместе с ней.

Джейкоба всего колотит, когда тот выходит на сцену. Он не спал всю ночь, не сомкнул глаз ни на секунду. Зал небольшой, сидит в нём человек 50, остальные зрители сидят в компании друзей или семьёй по домам, включив прямой эфир, смотря на Джейкоба через линзы. Томпсон не видит их взглядов, но чувствует. Большая часть зрителей, смотрящих конференцию в прямом эфире, думает, что мол, мальчишка просто волнуется…

«Меня зовут Джейкоб Томпсон, – это первое, что он произносит наждачно-хриплым голосом. Следующие предложения все уже знают с точностью до каждой буквы. – Я бы хотел всех поздравить с днём Воссоединения, – но Джейк выжидает паузу, равносильную вечности. – И еще я бы хотел рассказать вам правду!». Вот он, знаменательный день, когда кто-то и впрямь решил поведать истину.

***

2220 год

Четверг

Белокурые локоны, срезанные до худощавых плеч, подпрыгивали, с каждым постукиванием длинных шпилек, когда женщина, облачённая в серый костюм, поднималась по ступенькам к входной двери небольшого домика. На её спине красовался внушительный рюкзак, а за спиной свитой стояли амбал и мужеподобная женщина, на которых тоже были строгие костюмы. Дверь данной троице открыла крайне уставшая пожилая дама, в глубоких морщинах которой затаилась пыль этого старого дома.

«Здравствуйте, мисс Андерсон». Пухлые губы блондинки расплываются в дружелюбной улыбке, и она достаёт из кармана блестящий значок, демонстрируя его хозяйке дома, не прерывая зрительного контакта. «Меня зовут Миртл Бэйн, я и мои коллеги из службы «Защитное Солнце». Думаю, вы достаточно осведомлены, чтобы мне не пришлось объяснять нашу работу. Мы пришли за вашей внучкой Мэрилин Андерсон. Она дома?» Но ответ уже не нужен, ибо наверху послышался спешный шорох, и было отчетливо слышно, что кто-то собирается удрать через окно. «Живо наверх!» приказала Миртл, и троица вбежала по скрипучей лестнице на второй этаж, после чего коллеги разошлись по разным комнатам в поисках девчонки. Уже не такой юной Бэйн, по чистому везению, досталась спальня самой Мэрилин. Это была небольшая, но довольная уютная комнатка со множеством растений на подоконнике, столе и стенных полках, проведя по которым подушечками пальцев, Миртл брезгливо смахнула слой пыли. Внезапно, среди всей это зеленой мишуры, женщина заметила весьма знакомую книгу, копию той, что начала всю историю. Но отдаться ностальгии Бэйн не успела, ибо её коллеги притащили в комнату буйно сопротивляющуюся Мэрилин, морковно-рыжие локоны которой растрепались, а покрасневшие от недосыпа глаза яростно смотрели прямо на спокойное лицо Бэйн.

«Ох, так быстро нашли беглянку!» – восторженно плещет в ладоши Бэйн, кладя ранец на кровать несчастной и натягивая на изящные руки докторские перчатки. Достав из рюкзака пробирку с янтарно-жёлтым раствором и шприц в полиэтиленовом пакетике. Миртл бросает взгляд на Андерсон. «Соболезную потере вашей матери, мисс Андерсон», – говорит она, вводя в