Личная жизнь - Владимир Далецкий

– А зачем в двух комнатах солдаты? – никак не могу я понять странной логики заколдованного замка. – Вполне хватило бы одной.

– Все просто – вероятность случайного угадывания уменьшается.

– Значит, солдаты нужны только затем, чтобы наказать того, кто незаконно пробрался в башню?

– Не совсем. – Неалина, разговаривая со мной, рассматривает дверь, что напротив окна. – Принца, который победит дракона, приведет сюда хозяйка замка. Она укажет ему на нужную дверь. Но если вдруг принц-победитель откажется поцеловать принцессу по той причине, что ожидал здесь увидеть совсем другую, ему «помогут» это сделать солдаты. Не оставаться же замку заколдованным навечно, если подвернулся такой случай.

– Какой же в этом смысл, если здесь обычное насилие и никакой любви?!

– А разве в любви есть смысл? – тихо смеется Неалина. – Она приходит, когда ее не ждут. Она уходит, когда на нее надеются. Она мстит, когда на нее не отвечают. А если кому-то только показалось, что он любит, его в спину подтолкнут условности, как те солдаты, что прячутся в соседних комнатах.

– Условности? – удивляюсь я.

– Да, условности, – жарко шепчет потусторонний философ. – Скажем, он обещал на ней жениться. Или, например, все уже решили, что дело закончится свадьбой. И что жениху тогда остается делать? Разве что бежать. Но на это не у каждого хватит духу. Тогда только один выход – жениться на нелюбимой. Вот тебе и условности – боишься выглядеть в глазах людей подлецом, негодяем, недостойным человеком и совершаешь поступок, который тебе не по душе.

– А как же тебя пустили в комнату к спящей принцессе? – разбирает меня любопытство.

– Все очень просто, – охотно объясняет Неалина. – Нужно было помочь с уборкой Соланж, служанке из башни.

– И ты видела спящую принцессу?

– Я тебе уже говорила, что видела, – соглашается Неалина, но потом добавляет: – Разве в свете свечи многое рассмотришь, особенно, если тебя не подпускают близко к ложу спящей принцессы. Но мне показалась, что она похожа на кого-то знакомого. Только лицо у нее жутко белое, но в тоже время красивое. Светится какой-то мертвенной красотой. Оказывается, так бывает – мертвенная красота.

– Слушай, Неалина, – пришло мне в голову, – а ты бы не хотела быть на месте спящей принцессы?

– Как это? – удивилась Неалина.

– Ну, забраться вместо нее на ложе…

– Да что я сума сошла! – покривилась старая подруга. – Я в одного солдата давно влюблена. Зовут его странно – Котик. Зачем мне чужой суженный, хоть себе и принц!

Котик? Вдруг скрипнула одна из трех дверей и из нее выглянула девушка. Посмотрела на нас и обратилась к Неалине:

– Пришли помочь с уборкой?

Неалина кивнула головой и предложила:

– Вот эту девушку с собой возьмем – она поможет. Меньше работы будет.

Когда я присмотрелась к девушке в свете занимающегося дня, который буквально лился из высоких стрельчатых окон, у меня чуть глаза на лоб не полезли. Это же Соланжева из 10 «Б». Стой! Она же подруга Кулинкиной. Неужели?.. Правда, выводы делать еще рано. Посмотрим, посмотрим.

Входим в большую комнату. В стене, что напротив двери, единственное окно. Света достаточно. А мне так хочется подойти и посмотреть в лицо девушке, лежащей в довольно высоком саркофаге на четырех ножках. Но как это сделать, когда Соланж-Соланжева ревниво таращит на нас глаза? Мы под ее командованием начинаем наводить порядок в комнате, где стоит саркофаг, в котором покоится спящая принцесса. Улучив момент, когда наша командирша отвернулась, я встаю на цыпочки и не без замирания сердца гляжу в лицо спящей принцессе. Точно, Алла Кулинкина из 10 «Б»! Так вот кто суженая-ряженая Степанова! Вот к кому несет его рок. Девушка, безусловно, интересная, только вот мне от этого не легче.

Может, попробовать как-то помешать? Но как? Да и можно ли помешать судьбе? Пусть будет так, как будет! Так решила я для себя и, закончив уборку, поплелась вслед за Неалиной. А она все идет и идет по каким-то переходам, поднимается по лестницам, потом зажигает свечу и спускается, как я понимаю, в подвал, в котором мы прятались в первый день, когда я оказалась в этом замке. В подвале Неалина отыскала два плаща с капюшонами и облачилась в тот, что предназначался ей. Зрелище пугающее – белый плащ до пола и капюшон укрыли девушку так, что узнать ее было невозможно. Как же я ее не потеряю в толпе, которая, как обещала Неалина, должна собраться на стенах замка?

– Не беспокойся, – словно прочла мои мысли Неалина, – мы будем узнавать друг друга по знаку на плече.

Моя подруга посветила себе на плечо плаща, на котором я рассмотрела как бы след птицы.

– Это знак дракона, – почему-то прошептала девушка. – Облачайся и ты.

Мне ничего не остается, как натянуть этот странный плащ с застежками впереди и не водрузить на голову капюшон. Было несколько неудобно смотреть из-под капюшона, но я быстро поспешила за Неалиной. Страшно было оставаться одной в темном подвале.

Мы вышли из замка – на дворе уже самый настоящий день. То тут, то там можно увидеть фигуры в плащах, похожие на наши. Поднимаемся по узкой лестнице на стену. Лично я запыхалась – высоко. Как это у других обитателей замка так ловко получается! Ходят и даже бегают в этих неудобных плащах и капюшонах по крутым ступеням лестницы? Видимо, большой опыт. Сколько лет тянется вся эта тягомотина со спящей принцессой?

Об этом я и спрашиваю у «сумеречной» подруги. Та трясет своим капюшоном, оказывается, смеется. Я это понимаю, когда слышу ее дурашливое хихиканье. Чуть не стукнула ее по этому капюшону. Вот нелепая девица! Что здесь смешного? Я же действительно не знаю.

– Лет?! – выдавливает из себя Неалина, – скажи лучше, тысячелетий!

От этих слов у меня мурашки пробежали по спине. Тысячелетий?

– И я все время здесь? – задаю я вопрос, который очень и очень меня интересует.

– Нет, ты здесь всего несколько дней, – подает голос из-под капюшона Неалина. – Тебя привели, когда прежний принц приходил. Ты тогда и учудила с драконом. Но мы же с тобой успели подружиться?

Это правда – подружились. Я стала привыкать к этой взбалмошной девчонке. Хоть иногда она меня достает. Совсем, как в той, реальной жизни. Кстати, какая из этих жизней более реальная? Ведь здесь я себя чувствую так же, как в той реальности, где моя любимая мама, отец.

По высоким ступенькам (как же я запыхалась), взбираемся на стену замка. Сквозь прорези капюшона я осматриваю окрестности, освещенные призрачным светом утра, когда солнце вот-вот вынырнет из-за горизонта. Перед замком простирается зеленый луг. И как только трава растет без солнца? По лугу к замку идет рыцарь в буквально сияющих доспехах.

Меня кто-то тормошит.

– Вставай, соня, – слышу голос мамы. – Ты уроки сделала? Опять будешь допоздна за учебниками сидеть.

Я что-то никак не могу сообразить, где я теперь. А где замок, дракон, рыцарь в сияющих доспехах? Ах, это я опять заснула! Точно, меня же из школы, считай, исключили. Как об этом маме сказать? Расстроится. А чего здесь расстраиваться – хоть отдохну. А, может, не говорить? Нет, нужно сказать, ведь эта история, видимо, так просто не закончиться.

Мать, видимо, только что пришла с работы и подумала, что я после школы задремала. Может, не стоит ее в этом разубеждать? Кое-как открываю глаза – сколько дней уже нормально не спала. Если бодрствую не здесь, в моем мире, то в сумеречном замке. А вот выспаться ни там, ни здесь не могу. Интересно, сколько я еще так продержусь? Точно, скоро окончательно свихнусь! Но пока мне очень хочется есть. Значит, я все же жива. Нужно идти на кухню. Вот уже и попугайчик истошно орет. Нужно покормить. Такой неугомонный попугайчик у меня живет в голубой клетке, которую отец привесил на газовую трубу. Иду кормить, как мама говорит, «ребенка». Увидел меня и закричал еще сильнее. Он меня по шагам узнает. Еще только поднимаюсь по лестнице на свой третий этаж, как он начинает кричать. Попугай прыгает взволнованно из жердочки на жердочку. Насыпаю ему корм – обычное просо. Просо – это то самое пшено, но только не лущеное. Пробовала я сыпать пшено, но попугайчик не понимает, как это можно пшено клевать. Он же не курица. Ему просо подавай! Еще может булочку поклевать. Клюнет и тащит в поилку. Там помочит и проглотит. Какой хитрый!

Отрезаю кусочек батона и пропихиваю между прутьев клетки – это его «булочка» на сегодня. Кузя принимается ее яростно клевать. Точно, проголодался. Достаю из кухонного шкафчика коробку с кормом. Открываю дверцу клетки и тянусь за кормушкой. Кузя настороженно смотрит на меня. Вижу, что намеревается клюнуть. Только клюнь! Беру из клетки кормушку и высыпаю то, что осталось от проса, в мусорное ведро. Все полущил. Насыпаю новое просо, ставлю кормушку в клетку.

Мой попугайчик, а это самец, топчется по жердочке. Ловко щелкаю его по клюву – это за то, что хотел меня клюнуть. Попугай обиженно кричит что-то на своем непонятном языке. Хотя говорить он тоже умеет. В последнее время стал все твердить: «Олдс, Олдс, Олдс!..» И откуда он узнал это имя? Видимо, я во сне говорила.