Наш друг Хосе - Александр Батров

…Уиллок вздыхает и набивает табаком трубку. На причале попрежнему безлюдно. А негру хочется говорить. Он, Уиллок, не может молчать. Он снова глядит на месяц и говорит:

«Что же, Золотые Уши, Бен и Теодорико научили старого Уиллока, как надо жить. Надо бороться — вот как надо жить! Я получил письмо… Оно всегда при мне… Хочешь, я покажу?»

Томас Уиллок бережно вытаскивает из кармана куртки письмо и улыбается.

«Вот оно, погляди. Но ты, Золотые Уши, наверное, плохо читаешь. Ладно, я прочту тебе сам, ты слушай:

«Дорогой Томас Уиллок, мы тебя не забыли. Ты хочешь узнать, где мы? Далеко. В Сиднее. Мы работаем на паруснике «Тайфун» матросами. И боремся за мир. Мы хотим, чтобы все народы жили счастливо и дружно, как живут в Советской России. Слушай, Томас, ты старый и одинокий. Ну вот и приезжай к нам, тебе матросы помогут, и ты будешь нам отцом, ладно?»

И вот я еду к друзьям. С Беном и Теодорико я вернусь в Америку, и с ними я буду ходить вот так!»

Уиллок гордо поднимает голову. Большими матросскими шагами он ходит по причалу, как по палубе корабля, и звезды южного неба щедро льют на него матовый, нежный свет. А океан тихо шумит и поет каждой своей волной.

Ты молодец, Анита!

Маленькая Анита ничего не ела с самого утра. Голодна и ее кошка, рыжая Бьянка.

— Ладно, потерпи немного, — говорит ей девочка, — ты у меня умница, верно?

С кошкой на руках Анита ходит по двору, заглядывая в окна соседей.

Она видит сеньору Марию, которая сидит на краю дивана и пристально смотрит в одну и ту же точку на стене. В другом окне видна седая голова сапожника Мануэля. Он приветливо улыбается девочке.

— Эй, дядюшка Мануэль, — подняв над головой кошку, кричит Анита, — нет ли чего-нибудь для нее?

Нет. Ничего нет. Ни крошки. Вот если заказчик принесет деньги, тогда что-нибудь и найдется.

Сапожник Мануэль опускает голову. Он пришивает к мужским сандалиям ремешки, почти не глядя на иглу.

А есть хочется все сильнее, и чтобы не думам, об этом, Анита то поет, то разговаривает со своей рыжей Пьянкой.

Бьянка умная кошка. Она может прыгать через обруч от бочки, стоять на задних лапах и притворяться мертвой, словно лиса. Но не всегда она нравится Аните. Вот сейчас, сузив глаза, ее Бьянка чересчур долго глядит на крышу, где отдыхают голубь с голубкой.

— Не смей на них так смотреть! — говорит строго Анита. — Разве ты не знаешь, что они славные птицы? Ведь недаром моя Фернана рисует голубей… Но ты об этом помалкивай… Держи язык за зубами.

Фернана, сестра Аниты, поднявшись с зарей, ушла к морю. Она помогает рыбакам тянуть сети, за что получает немного рыбы. Уже скоро полдень, а Фернаны все нет.

— Где же она, Бьянка?

В ответ кошка тихо мурлычет, щуря на девочку свои круглые зеленые глаза.

— Ладно, потерпи, — прижимая ее к груди, говорит Анита. — А что, если мы с тобой поспим? Во сне не так хочется есть…

По ржавой винтовой лестнице они поднимаются на чердак. Там в небольшом чулане, где жильцы дома держали когда-то кур, лежит на полу ворох сухих водорослей. Это постель Аниты и Фернаны. У них больше ничего нет. Лишь в углу, возле окна, стоит ящик из-под макарон, который им служит столом. Но это не печалит Аниту. Она знает — и для детей Испании настанут светлые дни.

— Да, Бьянка, у меня будут книжки с картинками, и твоя Анита станет ходить в школу. Не веришь? Спроси Фернану. Она у меня молодец!

Но Бьянка уже спит, А маленькой Аните хочется говорить. Она подходит к окну и машет рукой сидящим на крыше голубям.

— Моя Фернана учит меня быть сильной, — словно обращаясь к ним, улыбается Анита. — Да, сильной! Она говорит: «Анита, если ты вдруг устанешь или тоска когда-нибудь войдет в твою душу, говори: «Сталин» — и ты будешь крепко держаться!»

Голуби глядят на Аниту, воркуют и расправляют нежные и сильные крылья.

Во дворе тихо. Сегодня совсем не слышно ее друзей. Где Хосе? Где Пепита? Наверное, ушли в гавань глядеть, как грузятся корабли.

Над крышей синеет небо, и нет ему ни конца ни края. Оно, как море, волнует и зовет, но маленькая Анита не смотрит на него. Неужели она не любит небо? Нет, любит! Она просто не хочет глядеть ввысь и грустить оттого, что у нее нет крыльев.

Дай крылья Аните, она бы с быстротой ветра помчалась в Кадикс, куда уехала ее мать из-за того, что в Валенсии нет работы. И Анита бы сказала:

«Мама, вели Фернане дать мне белую краску. Разве я не могу рисовать белых голубей?».

Дай крылья Аните, она полетела бы в Барселону, на могилу своего отца, республиканца. Она принесла бы ему цветы и сказала:

«Отец, каудильо Франко еще жив, он толстый и веселый… Но ты не грусти. Ему недолго еще осталось веселиться!»

Дай крылья Аните, она бы через моря, сквозь тучи понеслась на восток, навстречу солнцу, где живет друг всех детей земли.

«Камарадос Сталин, — спросила б его Анита, — не прилетает ли к тебе из Валенсии наша песня «Бандера Роха»? Я тоже ее пою».

Отчего же Фернана и Мануэль всегда заставляют сидеть ее дома, с Бьянкой, а сами уходят к рулевому Бентосу, у которого собираются моряки? Разве она не видит, что они борются против Франко? Нет, Анита не слепая. Она тоже хочет бороться!

Усмехнувшись, она отходит от окна, будит свернувшуюся в клубок Бьянку и, кого-то передразнивая, с обидой в голосе говорит:

— Ты маленькая… Маленькая… Ты, Анита, галчонок… Ладно, Бьянка, спи!

Она ложится рядом с кошкой, на ворох морской травы и закрывает глаза.

Ей снятся белые голуби. Весенним солнцем вызолочены их крылья…

— Анита! — слышится во дворе голос сапожника Мануэля.

Проснувшись, Анита подходит к окну. Уже поздно. Четыре часа. Солнце перешло на другую сторону улицы. Но во дворе попрежнему жарко.

— Эй, Анита, пришла ли Фернана? — кричит Мануэль.

— Нет, не пришла. Но вы не беспокойтесь. Она задержалась на берегу.

— Тогда приходи ко мне.

— С Бьянкой?

— Можно и с Бьянкой.

— Проснись, Бьянка, идем! — зовет Анита. — Да где же ты, глупая? Удрала?

Сапожник Мануэль угощает Аниту хлебом и горстью маслин, а сам, шагая по комнате, пропитанной запахом кожи, с улыбкой глядит на девочку. Он доволен тем, что раздобыл для нее еду, а когда он доволен, то каждая морщинка на его лице смеется.

— Ешь, ешь, — говорит он Аните. — Жаль, что твоя Бьянка удрала, — ну, ничего, мы оставим и для нее.

— Долго ли я спала? — спрашивает Анита. — Ты, наверное, ходил без меня к морю гулять, да?

— Нет, я просто ходил по городу. На улицах много американцев. Богатые сеньоры. Всё покупают. Они хотят купить всю Испанию! — Морщинки на лице Мануэля перестают смеяться. Он сурово и взволнованно говорит: — Нет, Анита, Испания не продается! Народ скажет свое слово. Но что я с тобой говорю? Ты маленькая, Анита, галчонок…

Она на самом деле похожа на большеротого галчонка.

Но Анита сердится. Ее смуглое лицо заливается краской.

— Ладно! — в ответ Мануэлю кричит она. — Пусть! Зато я все понимаю! Я умная!

— Верно, верно, ты умная, — сдержав улыбку, соглашается Мануэль.

Он садится на табурет, берет в руки ботинок и, вбив в подошву несколько деревянных гвоздей, говорит:

— Да, Анита, я знал хорошие дни. Я шил обувь солдатам-республиканцам, храбрецам, как твой отец, Карлос, мой друг… Ты была тогда меньше Бьянки. Но то время еще вернется. Я снова буду работать для храбрецов. В моих башмаках они пройдут всю Испанию!

— Что же, и я не буду сидеть дома, — уверенно заявляет Анита.

Мануэль отрицательно кивает головой:

— Нет, ты будешь сидеть дома. Ты маленькая.

На этот раз Анита гневно сжимает кулаки.

— Я больше не буду, ладно… — спешит успокоить ее Мануэль. — Не сердись. Лучше скажи, что пишет мать из Кадикса?

У маленькой Аниты доброе сердце.

— Мать прислала нам вчера деньги, — забыв о своей обиде, отвечает она. — А Фернана сейчас же отослала их назад в Кадикс. Она сказала: «Анита, матери тяжело, она больная, и ей нужны деньги на лекарства, а мы с тобой как-нибудь проживем».

— Твоя Фернана славная девушка… — говорит Мануэль. — Но постой, слышишь, к нам, кажется, кто-то идет… Это шаги Ниньи Роситы…

Анита встает из-за стола. Ее охватывает волнение. Сейчас она увидит самую храбрую девушку Валенсии, коммунистку Роситу. Отчего же Мануэль никогда не говорил о ней? Боялся? Ну, да ведь за ней вот уже второй год как охотятся полицейские.

Дверь открывается. Но это вовсе не Росита.

В комнату входит мальчик в голубой куртке. У него много веснушек на лице, а сам он живой, веселый.

Анита разочарованно смотрит на него и замечает, что мальчик не так уж весел, каким показался ей с первого взгляда. Как жаль, что не пришла Росита! Но что это, не ослышалась ли она?..