Стихотворения. Поэмы. Романы. Опера - Алексей Крученых

женщина:

все сказа все сказала (пролетают вещи) вижу перед

себя собою с ну скажи

винограв карандав в ти ры превращает

ры бы все как полюбит за все

ничего где то 13 78 скажите

с'еденные сырые бумага и д л

(незаметно переходят по сцене две фигуры)

мам и мали нельзя перечи печа ни и другой рог

и увижу и це г

(входят голоса:)

— узкий не широкий— проволка лопается лопается опадает— не догнать не догнать— конь ушел за…— бель

(входит некто непринужденный, читает быстро, — а в это время актеры уходят —):

сарча кроча буча на вихроль опохромел и т. д.

«опять влюблен нечаянно некстати произнес он…»

опять влюблен нечаянно некстати произнес оня только собирался упасть сосредоточиться занятьесвоими чрезвычайными открытиями о воздушныхсоединенных озером как появляется инте —ресненькая и заинтересовываетсяменя все считают северо-западным когда я молчу ине хочу называть почему созданы мужчины иженщины когда могли быть созданы одни мужчины(зачем же лишнее) и как сразу кому захочустать бессмертиемЯ спрятался от солнцев, чтоб не сглазили иувлекся таки своими бумагами у забора сталаи смотрит прямо в плечотам привезли большой воз ненужных вещейна них большой ящик я подставил лестницузабрался туда начал рыться и заблудился какбудто пьяный уж я кричал и кар и мирда собаки подохли хозяева уехали к северному…что вы такой убегаете — кричит Она.я не зная что ответить и показал в рассеянности насвой ротО понялавас морят голодом у меня под подушкой телятинанет нет я вас я могу все принесу и убежаладовольно чуть не потеряла красных чулоккогда О пришла (куда девалась ее душа?) у менясамом деле разболелась голова не знаю отчего плохоли ел или меня душил ночью спрятаные под тюфяк сапоги

О считала меня самого полного человека хотя яничего особенного с ней не разговаривал толькопросила все время не разговаривай пожалуйста не разговаривайменя это смешило и я ел черный хлеб с сольютебя все считают тут гением тебя обвиняют толькосопляки не замечают твоей гениальности обнаженноона захотела скинуть платье но я приказал ей онаупала на руки села на пол и стала перелистывать моитетради

  Я вытерся ватойлюблю лю — блю вдруг заговорила она как будто ссобою и вы ниночка не верьте что я вам там навралаубивать детей каждый день знал где гулял никаких онплатков не уносил и не передавал мые все этоне се слышишь оклеветали он у менявсегда голодный если бы ты за ним присматрелаа то все ухаживаешь за своими кавалерствамизнаем знаем красные лбы суконное сукноцеты заразил чу-мою тихо обращаясь к нам я никомуоб этом не сожгу что ты хочешь отравить сестеркер жар мирне убежишьнечего запираться ящики у меня есть ключибешеной слюныя знаю ты все вралмои глаза слепнутне бойся твои американцы ничего не помогутмае      маши      маслом      масленица      не замазывай глаз…

Поросята (1913)*

«в позоре бессмыслия…»

в позоре бессмыслияжизнь мудрецадороги голове лысойцветы поросят

«железобетонные гири-дома…»

железобетонные гири-доматащут бросают меня ничком —объевшись в харчевне впотьмахплавно пляшу индюком

гремит разбитая машинакак ослы на траве я скотина

палку приставил слоновый рогне разберу никак сколько во мне ног

собираюся попаду ль на поездкак бы успеть еще поесть

что то рот мои становится уже ужебочка никак не вмещается в пузо

на потолок забрался чертякаи стонет не дали ему винахвост опустила тетка свахаи пригрозила… бревна…

Тропический лес

пробуждается и встаетв белых клубах негрсмотрит на круглый животпробует острый верхводомет голубой крыло головызубы сверкают среди барвинковлежа на копьях листвыкто-то играет на скрипке

В игорном доме

горячей иглоюпроходят через чей то мозг,неудержимою волноюстремит сквозь сетку розгцветных попугаевпестрая стая

и что там брачные цепипред цепью златою тельцавидвы человечьи нелепыдуша ничтожна для купца…

Русь*

в труде и свинстве погрязаявзрастаешь сильная роднаякак та дева что спасласьпо пояс закопавшись в грязь

по темному ползай и впредьпусть сияет довольный сосед!

Весна гусиная

те ге не    рю ри    ле лю      бе    тьлк    тьлко    хо мо лоре к рюкпль    крьд крюд      нтпр      иркью      би пу

«Я еще молод…»

Я еще молодухо свинтилипри тусклой светилилежу… ах холод!

лежу или грежу?и саван мой белбыл я преждекак пуля смел

довольно прытилежу для пользыи дева думает как бытиведь холодно бедняжке на морозе

а я одела галстухпришла повеселиться —он гол и глухотрезана десница…

с боков содрали кожуустроили свисталоты был не тощна палец сала

побольше напугатьпятку к устамкто научил их глу —постям?..

и взбухнуло ярогорло скользкое мое —уголь свезен ямукошке питьеюной России за славу…

Смерть художника

привыкнув ко всем безобразьямискал я их днем с фонаремно увы! все износились проказыне забыться мне ни на чем!

и взор устремивши к бесплотнымя тихо но твердо сказал:мир вовсе не рвотное —и мордой уткнулся в Обводный канал…

«Я жрец я разленился…»*

Я жрец я разленилсяк чему все строить из землив покои неги удалилсялежу и греюсь близ свиньи

  на теплой глине  испарь свинины  и запах псины  лежу добрею на аршины.

Какой то вестник постучалсяразбил стекло —с постели приподнялсявдали крыло

  и кажется мелькнуло  сурово-милое плечо  то перст или мигуло  иль уст свеча.

Мозгам вареным страшнокуда сокрылся онкак будто в рукопашнойс другим упал за небосклон

  иль прозвенело серебро  в лучах невидимых  что вечно не старо  над низкой хижиной

Тут вспомнилась инаячто грозноустастоит обещаядни мясопуста

  и томной грустью жажды  томиться сердце стало  вздохну не раз не дважды  гляжу в светало

гроза ли грянет к ночивесенний студень глиныи вянет коченьсреди долины

  он знал глаза какие  в жерлах ресничных плит  ну что ж! сто солнц спеки я  но уж, змея шипит

я строгий запах крылийзапомнил но с свининойно тихо тихо вылейчугун души кувшинный

Утиное гнездышко дурных слов… (1913)*