Кто же спасет Россию? - Марк Бойков

Ошибочно – потому, что собственность и владение не одно и то же. При социализме (не в переходный период) промышленность находится уже в собственности не только рабочих, но и крестьян и интеллигенции. Земля является собственностью не только крестьян, но и рабочих и интеллигенции. Средства духовного производства принадлежат не только интеллигенции, но и рабочим и крестьянам. Это означает, что с людей сняты оковы их пожизненного прикрепления к месту, слою, занятости, положению.

Две формы собственности придумали от разного владения. На самом деле, нигде никогда не было и не будет, чтобы общественная собственность делила людей на классы. Только – частная и только – при определенных условиях.

Нигде также никогда не было, чтобы в рамках одного исторического типа частной собственности два или три ее подвида (формы) приводили бы к образованию двух-трех различных классов. В противном случае, по представлениям Сталина и Акулова, домонополистическая и монополистическая – крупная, средняя, мелкая – торгового, финансового или промышленного капитала – формы буржуазной собственности должны были бы означать не один (с несколькими слоями), а два, три и больше различных капиталистических класса. Ну, разве не абсурд это? Тогда доколе же мы будем терпеть его в отношении социалистического общества? На лжи нельзя идти к победе.

17 окт. 2010 г.

V. В. А. Ацюковскому: о марксизме снова и снова

1

В статье «Устарел ли марксизм?» («ЭФГ» № 45(833), ноябрь 2010) полный генерал едва ли не всех академий, В. А. Ацюковский, заканчивает весьма претенциозно: «Сегодня первоочередной задачей коммунистов является создание современной марксистской теории, основанной на положениях марксизма-ленинизма». Странно!.. Разве марксизм, если он действительно марксизм, может устареть и быть несовременен? Ведь он охватывает диалектику развития с возникновения человеческого общества до его полного коммунистического расцвета. Никакой другой на этот счет, кроме религиозной, нет.

Это не более чем тавтология: создать новую теорию на прежних основаниях. Возможно, речь идет о развитии самого марксизма-ленинизма применительно к современности? Ведь мир развивается. И не всегда и не во всем в соответствии с собственными истоками и марксизмом.

Но разве эта проблема возникла сегодня? А не в 1960 г., перед принятием Программы строительства коммунизма? Или хотя бы с момента разоблачения культа личности Сталина, в 1956-м? И вообще, разве мы жили по Ленину после его кончины, когда он предупредил о несоответствии Сталина занимаемому посту, говоря, что «…это не мелочь, или это такая мелочь, которая может иметь решающее значение» /ПСС, т.45, с. 346/?

Любой излом, даже в великом деле, начинается с мелочи! И продолжается как накопление мелочей. И разве теперь нам нужно создавать «свой» марксизм? Потому что якобы не реализовался, не подтвердился или устарел изначальный?

Может, правильнее будет – вернуться к марксизму, чтобы досконально понять, что именно произошло и происходит с нами. Может, не марксизм виноват? Был бы марксизм в подлинном действии, а не иконой, вероятно, и не было бы разрушения социализма и уничтожения СССР, которые почему-то именуются «распадом», словно то была стихия.

Вопрос поэтому скорее не в том, устарел ли марксизм, а в том, что он есть на самом деле. Развелась тьма охотников обвинять марксизм, исправить или отказаться от него. Даже среди коммунистов. А между тем в советское время сотни тысяч кандидатов и докторов философских наук, якобы квалифицированных теоретиков, сумели так замутить истину, что дезориентировали и разоружили руководство страны и весь советский народ в их надеждах и стремлении к коммунизму.

Когда в идеологическую науку /30-е г.г./ ввели материальную заинтересованность и субординацию степеней и званий, философия вообще начала прогибаться, подменяясь начетничеством и цитатничеством, зачастую усекаемым и избирательным. То, что было невозможно в естественных науках, построенных на формулах, пышным цветом расцвело в философских дисциплинах. Борьба мнений стала управляемой, вне партийности и демократии. Критерий истинности подменялся услужливостью верхам. Печатались и продвигались чаще те, кому удавалось облегчиться от совести и чести. Даже Маркс не смог бы защитить свои взгляды в этих условиях. Материальный расчет стал могучим двигателем успешного искажения великой теории.

Владимир Акимович, говоря о сложностях XX в., отмечает, что идеологи разделились на догматиков и ревизионистов, этим обусловив поражение коммунистической идеологии.

«Творческого развития марксизма-ленинизма не было, – добавляет он. – Исключение составляли работы И. В. Сталина, в которых, надо отдать должное, положения марксизма и ленинизма развивались применительно к текущей ситуации и ближайшей перспективе. Но этого было явно недостаточно».

Увы, не могу согласиться с автором. Скорее, наоборот, этого было бы достаточно, если бы Сталин не извратил марксизм-ленинизм в одном из самых основных и краеугольных вопросов. В вопросе о классах, которые согласно диалектике, вместе возникнув, вместе же и уничтожаются.

О чем речь? Стоя еще до 1934 г. на точке зрения марксизма и ленинской Программы ВКП(б) 1919 года о бесклассовости строящегося социализма, Сталин при принятии социалистической Конституции в 1936 г. объявляет о ликвидации лишь эксплуататорских классов и о сохранении рабочих и крестьян в качестве трудящихся «классов». Трудящиеся, да, сохранились, но не в качестве классов, а в качестве трудовых слоев, наряду с народившейся к тому времени, трудовой, социалистической интеллигенцией. Общество качественно изменилось, обрело однородность. И это надлежало признать и утвердить.

Социализм, согласно марксизму, первая фаза коммунизма, социально однородное общество равноправных трудящихся слоев и потому коммунистическое, без эксплуататоров. Это роднит его с высшей фазой, которая наступает в дальнейшем по мере стирания социального разделения труда, устранения различий между умственным и физическим, промышленным и сельскохозяйственным видами труда. Классы, прекращая свое существование, превращаются в слои, а слои нивелируются в стирании различий.

Но Сталину не хотелось расставаться с диктатурой пролетариата, вознесшей его на вершину власти, и он объявляет социализм «классовым» обществом, чтобы сохранить диктатуру как личную опору. Продленная за грани переходного периода, рассчитанная на ликвидацию классов, диктатура пролетариата, однако, обернулась трагедией. Репрессии, случавшиеся и прежде, теперь приняли массовый характер, обрушившись на все слои общества, без особого разбору.

Согласно диалектике, все в мире, пережившее себя, превращается в свою противоположность. Орудие во имя трудящихся обернулось для них карающим мечом.

Диалектика не терпит субъективизма. Признав социализм победившим, следовало далее отменить и диктатуру, утвердить власть не слоя даже, но – всего народа.

Таким образом, извращение марксизма-ленинизма, навязанный перенос диктатуры пролетариата за отведенные ей историческим развитием рамки стали именно той «мелочью», которая приняла «решающее значение». Только что рожденный, социализм оказался подвергнутым безобразному перекосу и излому. Не будь его, мы победили бы германский фашизм гораздо быстрее и гораздо меньшей кровью. Гибель в репрессиях, особенно талантливых людей, разлилась морями крови по войне. Все это дало козыри нашим критикам и врагам. Не случись сталинского излома, не произошло бы в последующем и ельцинского переворота, использовавшего естественное недовольство трудящихся масс, которое В. А. Ацюковский квалифицирует как «контрреволюцию».

В действительности народ своим волеизъявлением в 1991 г. подтвердил истинность марксизма: сбросил обанкротившуюся настройку, не соответствующую развившимся производственным отношениям. Другое дело, что народно-демократическим восстанием воспользовалась номенклатура «второго эшелона», преследующая свое выдвижение.

Чтобы покончить с маразматической болтовней о «классах» при социализме и «классах» в сегодняшней России, нужно отойти от бытующих, базарно-кухонных представлений и вдуматься в научное определение классов, данное В. И. Лениным:

«Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства» («Великий почин», ПСС, т. 39, с. 15).

«…Разделение общества на классы – значит, разделение на такие группы людей, из которых одни постоянно могут присваивать труд других, где один эксплуатирует другого» («О государстве», ПСС, т. 39, с. 69).

«…Наша цель, как цель всемирного социализма, есть уничтожение классов, а классы – это такие группы, из которых одна может жить трудом другой, одна присваивает себе труд другой» («Заключительная речь при закрытии съезда 9 декабря», т. 39, с. 433).