Вороны вещают о смерти (СИ) - Darknessia

Когда уходила, чувствовала затылком колючие взгляды родни мальчика. Наверно, думали про себя, что зря девчонка дала ложную надежду опечаленной матери. Я и сама уже так думала. С чего вдруг решила, что смогу? Может, про травы я и знала кое-что, но для исцеления волхв вместе с отварами использовал и Слово. А отвар или настой без Слова – лишь горький напиток.

Мучаясь сомнениями и вопросами, я побрела к Чернолесу. Оглянулась, прежде чем зайти – не видит ли кто? Все же матушка в этом была права: нельзя просто бродить по опасному лесу, когда вздумается.

Лес встретил извечным полумраком. Он полнился шорохами, скрипами и криками птиц. Корявые ветви сомкнулись за спиной, словно объятия старой ведьмы. И снова, едва пройдя с десяток шагов по хрустящей подстилке из бурых листьев, опавшей хвои и сухих веток, я услышала шепот навьих духов. Он больше не пугал меня. Хоть я и не взяла с собой огня, как учил Лихо, но была уверена, что духи не тронут.

Лес был прекрасен в своей мрачности. Нетронутая природа в первозданной красоте без единого следа человека. Я вдыхала полной грудью его особую свежесть: запахи сырой земли, хвои и гниющего валежника, густо покрытого мхом и грибами. Время здесь словно замедлилось: когда солнечный диск скрыт занавесью листьев, его положение на небосводе перестает иметь значение.

Я не знала, куда идти. Просто шла вперёд, окружённая шепотом и смехом навьих духов, а в душе разрасталась уверенность, что все делаю правильно.

– Вернулась всё-таки, – раздался вдруг знакомый голос, и я заозиралась в поисках его источника.

Сбоку в тени векового дуба зажегся жёлтый болотный огонек. Следом стали видны и длинные пепельные волосы, обрамляющие мертвенно-бледное лицо, и удивительная пятнисто-зеленая накидка из живого мха. Лихо сделал несколько шагов мне навстречу и остановился. А я вдруг неожиданно для себя поняла, что рада видеть лесного духа. С робкой улыбкой приветственно склонила голову.

– Ты улыбаешься? – с удивлением заметил Лихо, раскрыв широко единственный глаз. Тихо и с затаенной печалью добавил: – Никто и никогда мне не улыбался…

Почувствовав неловкость, я отвела взгляд и поджала губы. Вот глупая, Лихо ведь нечисть, а не знакомый с соседнего двора. Нужно быть вежливой.

Смущённо откашлявшись, пробормотала:

– Я, м-м… хотела поблагодарить за болотник. Матушке полегчало от настоя.

От воспоминания о нашем с ней утреннем разговоре снова нахлынула обида, и Лихо будто сразу понял это. Лицо приобрело серьезное выражение. Он внимательно взглянул на меня.

– И снова в твоём сердце неспокойно. Нужда опять привела тебя в лес. Уже приняла решение?

Я покачала головой.

– Нет, пока не приняла.

Лихо медленно кивнул. Выражение его лица не изменилось, и сложно было судить, о чем думает.

– Что ж, я в любом случае рад твоему обществу.

Я вскинула на него удивленный взгляд. Никак не ожидаешь услышать такое от нечисти, разве что у него есть свои причины. Например, тянуть из человека жизненные силы или горести. Но непохоже, чтобы Лихо желал мне зла. Я глядела на него и ощущала так явственно, словно свое собственное – бесконечное одиночество.

Какое-то время потребовалось, чтобы собраться с мыслями.

– Я пришла, чтобы снова просить у тебя помощи.

– Помощи?

И опять в его спокойном лице нельзя было прочесть мыслей.

– Наш волхв, Рябина, все ещё не вернулся, и не осталось в селе никого, кто умеет лечить. А ночью сильно заболел ребёнок, и я подумала, ну… вдруг ты подскажешь, как его вылечить.

Дух склонил голову на бок, прищурился.

– Лихо не помогает, а только приносит беду.

– Но ведь ты помог мне.

– Да, в обмен на дар.

К этому я была готова, и потому не раздумывая выпалила:

– Можешь снова вытянуть мое горе наружу, только скажи, как вылечить мальчика!

Лихо замолчал ненадолго. Видно, размышлял. А у меня внутри все переворачивалось от напряжения, ведь без его помощи я не составлю правильный сбор. С такой болезнью ещё сталкиваться не приходилось.

– Хорошо, – кивнул наконец Лихо. – Я научу тебя. В обмен на твое общество.

– Общество? – изумилась я. – Неожиданный… обмен.

– Нечасто в Чернолес люди забредают. А даже если и забредают по случайности – едва завидев меня, бегут без оглядки. Годы, или, может, десятки лет я говорил лишь с духами. – Он протяжно вздохнул, опустил плечи и с невыразимой тоской проговорил: – Все, что мы можем – наблюдать издалека за вашей жизнью. Наблюдать и представлять, что когда-то и у нас была другая жизнь.

Столько крылось одиночества в этих словах, столько печали и безысходности, скорби по безвозвратно утерянному прошлому, что невозможно было не проникнуться сочувствием к нечисти.

– Хорошо, – ответила я со слабой улыбкой. – Твое общество мне не в тягость.

Лихо долго присматривался ко мне, будто бы удивленный таким ответом. Или, может, пытался прочесть в душе, не лгу ли я.

А я не лукавила. Новый знакомый казался мне куда интереснее старых друзей из села, которые изо дня в день обсуждают одно и то же. Их закостенелые взгляды и поверхностные суждения, перенятые у родителей, лишь недавно стали так явно бросаться в глаза. И во всей этой одинаковости, в череде однообразных дней и похожих друг на друга людей Лихо стал глотком свежего воздуха, символом перемен. Он стал доказательством, что не все так однозначно в жизни, как пытаются представить люди.

Или, может, мне просто хотелось в это верить.

Вдруг уголки его пепельно-серых губ поползли вверх. Жёлтый глаз заблестел ярче, озаряемый каким-то внутренним светом. Острые черты лица смягчились, на щеках обозначились ямочки.

Я глядела на нечисть и думала: это самая искренняя и теплая улыбка из всех, что мне предназначались.

____________

(1) - Причелина — резная доска на фасаде избы, которая прикрывает торец двускатной тесанной крыши.

Глава 5. Лихо приносит беду

Мы сидели в нескольких шагах друг от друга. Я примостилась на старом поваленном дереве, заросшем лишайником и полукруглыми коричневыми трутовиками. Ладони упирались в шершавую прохладную кору с глубокими трещинами и мелкими слоящимися чешуйками сверху.

Лихо устроился напротив, на земле, в корнях широкого морщинистого дуба. Его мантия из мха и листьев покоилась на плечах, краями сливаясь с окружением. Под мантией была темная рубаха и штаны такого покроя, каких не носили в наших землях. Я не знала, был ли Лихо прежде человеком, но если был – на перерожденной нечисти остаётся одежда, в которой ее похоронили. А ещё говорили, что дух навсегда остаётся в том возрасте, в котором покинул тело.

– Всегда думала, что Лихо выглядит как старик или старуха, – поделилась я, в который раз отмечая про себя его удивительную молодость. – То есть, так все говорят. По селу гуляет немало сказов или историй людей, которые утверждают, что столкнулись с Лихо.

– Если посчитать количество прожитых зим, то я и правда довольно древний. Но есть и другие Лихо, в других землях.

– Наверно, вы все так же отличаетесь друг от друга, как и народы, которые населяют те земли, отличаются от нас.

Лихо задумчиво кивнул.

– Хотелось бы в это верить.

Я снова пригляделась к его одежде. Даже и не предположить, из каких она времён. Может, он был прежде воином-захватчиком с далёких северных земель, или пришел оттуда, где садится солнце? Встретив свою смерть на этой земле, возродился нечистью, потому что не смог перейти на тот берег реки Смородины.

Пожалуй, это была бы захватывающая история. Как жаль, что нечисть со временем теряет воспоминания о человеческой жизни.

– А помнишь, давно ли ты появился?

Лихо растерянно свёл брови. Видно, память никак не желала поддаваться.

– Не помню, – с сожалением проговорил он. – Кажется, очень давно. Для нас время идёт по-иному. Бывает, я засыпаю на несколько десятилетий, а когда просыпаюсь – вижу, как все вокруг меняется. Только я и остаюсь прежним.